Я вернулась в дом и, увидев Дину, заметила:

— Мисс Гвеннан что-то долго спит сегодня.

— Она сказала, что позвонит, когда я ей понадоблюсь.

— Когда она это сказала?

— Вчера вечером.

— Так что, вы до сих пор к ней не поднимались? — В моем голосе зазвучали визгливые нотки, как всегда бывало, когда я волновалась.

— Нет, мисс, я ее не тревожила, как мне и было ведено.

Охваченная недобрыми предчувствиями, я помчалась наверх через две ступеньки. Мне ясно вспомнилось лицо Гвеннан, каким оно было вчера…какое-то отстраненное. Она сбежала. Я знала это прежде, чем открыла дверь и увидела неразобранную кровать и конверты, лежавшие на туалетном столике. Гвеннан всегда имела некую склонность к мелодраме.

Я подошла к столику. Там было три письма: одно — для родителей, другое — для Хэрри и третье — для меня.

Мои пальцы дрожали, пока я вскрывала конверт.

«Дорогая Хэрриет, я это сделала. Ничего другого мне не оставалось. Я просто не могу иначе. Я уезжаю с Бенедиктом. Мы собираемся пожениться, и я буду играть в театре. Постарайся им объяснить. Особенно — Хэрри. Я не в силах этому противиться. Это — судьба. Все совсем не похоже на то, что происходило со мной раньше. Хэрриет, мы всегда будем друзьями, что бы ни случилось. Не забывай об этом и постарайся, чтобы они меня поняли.

Гвеннан».

Я оцепенела. Я слышала смех, доносившийся из кухни, слышала, как Бевил распекает кого-то из конюхов. Еще несколько минут жизнь вокруг меня будет идти как обычно, но скоро, очень скоро все изменится.

Я схватила два других письма и торопливо вышла из комнаты.

— Бевил! — крикнула я, выбегая из дома. — Скорее! Идите сюда.

Он бросился ко мне:

— Что, ради всего святого…

Я протянула ему письмо:

— Она уехала, Бевил. Вот одно письмо для меня. Она уехала с Бенедиктом Беллэйрсом.

— Что? С кем?

Ну, конечно, я забыла. Никто в доме, кроме меня, и, возможно, Дины, не знал о существовании этого человека.

— Гвеннан сбежала с актером.

Он выхватил у меня письмо и прочел его.

— Она собирается выйти замуж… А как же Хэрри? Что все это значит?

Я неотрывно смотрела на него: изумление на его лице сменилось пониманием, а затем гневом.

— Вы знали об этом, — бросил он. Я кивнула.

— Тогда почему вы ничего не сказали? Вы покрывали ее. Надо ее вернуть.

Он поспешил в дом, и я, пристыженная, последовала за ним. Я слышала, как Бевил позвал отца. Сэр Энделион вместе с леди Менфрей появился у лестницы.

— Гвеннан сбежала с актером! — выдохнул Бевил.

— Что?!

Бевил повернулся ко мне:

— Хэрриет вам расскажет. Она все знает.

— Хэрриет… — простонала леди Меифрей.

— Я не думала, что она собирается сбежать, — сказала я.

— Но свадьба… — начала жалобным тоном леди Менфрей.

— Я привезу ее обратно, — заявил Бевил. — Лучше ехать прямо сейчас. Как зовут этого человека?

— Там… откройте ваше письмо.

— Письмо? — спросил сэр Энделион.

— О да! — рявкнул Бевил. — Очень в ее духе… оставить письма родным… и Хэрриет.

Мне было очень больно, потому что весь свой гнев, адресованный Гвеннан, Бевил обратил на меня.

Голос сэра Энделиона дрожал; я никогда не видела его в таком состоянии.

— Боюсь, у меня нет с собой очков.

Бевил взял у него конверт и прочел записку вслух. Содержание во многом повторяло содержание письма, оставленного мне. Она любит Бенедикта Беллэйрса и уезжает с ним, потому что не может выйти замуж за Хэрри. Она надеется, что ее поймут и простят.

— Мы поймем! — проорал Бевил. — Да, мы понимаем, что она — эгоистичная маленькая дурочка. Простить! Вот когда ее привезут назад…

— Да, это, конечно, ужасное преступление, — вмешалась я, — выйти замуж по любви, а не по расчету.

Бевил уставился на меня почти что с презрением, а леди Менфрей простонала:

— Это ужасно… ужасно…

— Слушайте, — уже спокойней заявил Бевил. — Я отправляюсь в Плимут. Один. Пока я не вернусь, никому ничего не сообщайте. Я привезу ее назад — и дело с концом. Главное, чтобы не узнали слуги.

— Они уже не в Плимуте, — объяснила я. — Театр уехал вчера.

— Как он называется?

Я сказала ему.

— Я найду их и верну Гвеннан, — угрюмо заявил он.

— Она не захочет возвращаться.

— Это мы еще посмотрим.

Бевил умчался в Плимут, а я пошла вместе с сэром Энделионом и леди Менфрей в библиотеку, где они долго расспрашивали меня обо всем. Что я знаю? Что представляет собой этот человек? И они тоже винили меня за то, что я помогала Гвеннан.

Я чувствовала себя несчастной оттого, что принесла им такое горе, но больше всего — от презрения Бевила. Я никогда раньше не видела его в гневе и лишь теперь поняла, что он способен злиться очень сильно.

Я рассказала, как Гвеннан ходила в театр: теперь уже не было смысла что-то скрывать.

— Так что вы ходили с ней в театр, а все думали, что вы у портнихи?

Я гневно возразила: неужели они в самом деле считали, что на примерки требуется столько времени?

— Дина должна была нас предупредить, — сказала леди Меифрей.

— Вы же знаете Гвеннан. Она и Дине запретила болтать об этом.

— Да, — вздохнула леди Менфрей. — Мы знаем Гвеннан.

Сэр Энделион был неожиданно тихим, и я подумала, что он вспоминает тот скандал, который когда-то случился с ним самим и из-за которого он потерял место в парламенте.

— А вы, Хэрриет?

— Как я могла выдать Гвеннан? — запротестовала я.

— Но вы видите, что произошло. Когда Бевил привезет ее назад…

— Она не поедет.

— Он ее заставит. Бевил умеет настоять на своем.

— Так же, как и Гвеннан.

Леди Менфрей вздохнула, и я подумала: сколько же раз она сталкивалась с необузданными страстями и упрямством членов своей семьи.

Появился Хэрри Леверет, который не мог понять, почему Гвеннан, Бевил и я не приехали в «Башни».

Ему отдали письмо, оставленное Гвеннан; даже и сейчас мне не хочется вспоминать его лицо в тот миг, как он прочел ее слова.

Он был сражен наповал. Бедный Хэрри, несомненно, любил Гвеннан.

Тот день походил на дурной сон. Бевил вернулся домой один, бледный и злой. Он выяснил, что театр переехал в Пейтон, где он тоже побывал и где со страшными угрозами выпытал наконец, что Бенедикт Беллэйрс покинул труппу и скрылся неизвестно куда.

Больше делать было нечего…во всяком случае, пока.

Приехали Левереты, и миссис Леверет сидела в кресле и плакала. Я не решалась взглянуть на Хэрри. Меня то и дело принимались расспрашивать, но я могла рассказать только, что ходила с Гвеннан в театр и что та подружилась там с актером по имени Бенедикт Беллэйрс. Я повторяла это снова и снова, пока мне не захотелось закричать и потребовать, чтобы меня отпустили.

В Лондон я вернулась в совершенном отчаянии. Я потеряла Гвеннан, Бевил был страшно зол на меня, а впереди меня ждал тоскливый сезон под бдительным оком тети Клариссы.

Она сидела в гостиной напротив Дженни, специально одетая в черное — как напоминание о том, что сестра еще не перестала оплакивать своего брата, хотя жена, похоже, давно его забыла. Она выглядела словно ворона, запугивающая маленького попугайчика.

Тетя Кларисса вещала высоким ледяным голосом:

— Конечно, этот дом был бы идеальным местом. Я помню, какие балы давал здесь мой брат, помню, как эти комнаты украшали самыми изысканными цветами, а в библиотеке даже был бассейн с рыбками.

Моя мачеха всплеснула руками, но этот беспомощный жест, который столь очаровывал моего отца, не произвел на тетю Клариссу никакого впечатления.

— Конечно, я и не мечтаю о том, чтобы использовать этот дом сейчас… дом, который не так давно понес невосполнимую утрату!

— Со всяким домом в свое время это происходит, — вставила я, потому что мне хотелось прийти на помощь Дженни. — Если бы в домах, где умирают люди, после этого больше никогда не давали балов, проводить балы было бы просто негде.