— Принц «Само очарование».

— Когда мы выясним, действительно ли во вторник он шатался по пабам и заходил в этот «Панда коттедж», то будем знать о нем побольше.

Уэксфорд взглянул на часы.

— Пора ехать в больницу. Хотите, поедем вместе? Могли бы сами задать Дэйзи несколько вопросов про Гриффина.

И тут же пожалел о том, что сказал. Она уже привыкла к нему, и почти наверняка ей будет неприятно видеть еще одного полицейского, приехавшего к тому же без предупреждения. Но он напрасно беспокоился: Берден не собирался ехать, у него была назначена встреча с Брендой Гаррисон.

— Она ничего не скажет. — Берден имел в виду Дэйзи. — Ей будет легче разговаривать, когда она выйдет из больницы. Кстати, где она будет жить, когда выпишется?

— Не знаю, — медленно проговорил Уэксфорд. — Я действительно не знаю. Просто не думал об этом.

— Она же не может поехать домой, верно? Она не может сразу поехать туда, где все это случилось. Когда-нибудь, но сейчас — вряд ли.

— Я вернусь, чтобы посмотреть, как же телевидение помогает нам, — сказал, выходя, Уэксфорд. — Вернусь к без двадцати шесть, к новостям Ай-ти-эн.

Оказавшись в больнице, он, как и в прошлый раз, не стал извещать о своем приходе, а прошел незаметно, почти скрываясь. По дороге он не встретил ни доктора Лей, ни сестер. Он постучал в дверь. Через матовое стекло он видел очертания кровати и еще — что там больше никого нет, никаких посетителей.

На стук никто не ответил. Ну конечно, сегодня он приехал раньше обычного. Поскольку он был один, ему не хотелось открывать дверь. Он постучал снова, хотя почему-то был уже уверен, что палата пуста. У них наверняка есть общая комната, и Дэйзи, должно быть, там. Он повернулся, собравшись уходить, и столкнулся с человеком в короткой белой куртке. Старший медбрат?

— Я ищу мисс Флори.

— Дэйзи сегодня уехала домой.

— Уехала домой?

— Вы старший инспектор Уэксфорд? Она просила передать, что позвонит вам. За ней приехали друзья. Могу дать фамилию, у меня где-то записано.

Дэйзи уехала к Николасу Вирсону и его матери в Майфлит — таков был ответ на его вопрос. Значит, она уехала к друзьям, возможно к самым близким друзьям. Его удивило, почему она не сказала ему об этом вчера, но, наверное, она сама еще не знала. Несомненно, они навещали ее, приглашали к себе, и, чтобы выйти из больницы, она согласилась. Почти каждый больной мечтает уйти из больницы.

— Мы будем наблюдать ее, — заверил медбрат. — В понедельник она должна прийти на осмотр.

Вернувшись в конюшни, он смотрел телевизор, все программы новостей подряд. Его тоже показывали в новостях, в небольшом сюжете, отснятом сегодня утром. Затем на экране появился составленный художником словесный портрет убийцы. В увеличенном виде на экране он выглядел убедительнее, нежели на бумаге, и Уэксфорд понял, кого он ему напоминает.

Николаса Вирсона.

Лицо выглядело точно таким, каким он его запомнил, встретив в палате у Дэйзи. Случайность? Неожиданное совпадение с видением художника? Или неосознанное смещение в восприятии Дэйзи? Через секунду вместо портрета появились кадры свадьбы какой-то поп-звезды, но лицо продолжало стоять перед глазами Уэксфорда. Так становится ли от этого неосознанного смещения воссозданный портрет безполезным? Если маска, которую надел убийца, сделала его похожим на друга свидетельницы, значит, цель достигнута!

Уэксфорд сидел, глядя на экран невидящими глазами. Время приближалось к половине седьмого, скоро должны приехать Шейла и Огастин Кейси. У него не было желания возвращаться домой.

Он подошел к своему столу, где его ожидал с десяток записок. В той, что лежала сверху, сообщалось о том, что он уже знал: Дэйзи Флори находится в доме миссис Джойс Вирсон по адресу Касл-лейн, Майфлит. И еще был номер телефона, его он не знал. Достав из кармана портативный телефон, он набрал указанные цифры.

Ответил женский голос, он звучал властно, вальяжно, повелительно.

— Алло?

Уэксфорд представился и сказал, что хотел бы повидать мисс Флори завтра около четырех.

— Но ведь завтра суббота!

Против этого он не мог возражать.

— Ну хорошо. Если это необходимо. Вы сможете найти нас? Как вы поедете? На автобусы вряд ли стоит полагаться…

Он ответил, что будет в четыре, и нажал отбой. Этот телефон явно имел свои преимущества. Открылась дверь, в комнату ворвался сильный порыв холодного вечернего воздуха, и на пороге появился Бэрри Вайн.

— Откуда вас принесло? — хмуро буркнул Уэксфорд.

— Звучит нелепо, но она исчезла. Миссис Гарланд. Джоан Гарланд. Ее нет.

— Что значит «нет»? Вы хотите сказать, что ее нет дома? Это разные вещи.

— Ее нет, она пропала. Она никому не говорила, что уезжает, не оставляла никаких записок или поручений. Никто не знает, куда она уехала. Со вторника ее никто не видел.

Старики смотрели телевизор. Перед этим в пять часов им подали чай, и теперь для них наступил вечер; до половины девятого, когда они должны были лечь спать, оставалось уже не так долго. Они сидели в креслах или креслах-каталках, полукругом расставленных перед телевизором. На экране появилось лицо с грубоватыми чертами, словесный портрет убийцы из Тэнкред-хауса. Много лет назад человека с лицом такого типа назвали бы «белокурая бестия». Именно эти слова и произнес кто-то громким сценическим шепотом, обращаясь к соседу.

— Посмотрите на него, настоящая белокурая бестия!

Эта старушка казалась подвижнее и оживленнее других обитателей дома престарелых в Кэнбруке, и Берден облегченно вздохнул, когда худенькая девушка-администратор с озабоченным лицом подвела его и сержанта Вайна именно к ее креслу. Старушка повернула голову, улыбнулась, и выражение удивления тут же сменилось откровенным восторгом, когда она поняла, что посетители, неважно какие, пришли именно к ней.

— Эди, к вам пришли. Это полицейские.

Улыбка не исчезла, она стала еще шире.

— Эй, Эди, — воскликнул старик, которому она шептала про белокурую бестию, — что это вы там задумали?

— Я? Я бы не против такой возможности.

— Миссис Чоуни, я инспектор Берден, а это наш детектив сержант Вайн. Не могли бы мы поговорить с вами? Нам очень нужно разыскать вашу дочь.

— Которую? У меня их шесть.

Как потом Берден рассказывал Уэксфорду, он оторопел от такого заявления. Он запнулся, но всего на минуту. Эдит Чоуни пополнила информацию, с гордостью заявив — было очевидно, что компаньоны слышат ее не впервые, — что у нее еще и пятеро сыновей. Все живы, здоровы, хорошо устроены и живут в Англии. И Бердена ужаснуло, да и в большинстве других стран это также было бы дико, что ни один из этих одиннадцати детей не взял мать в свой дом, под свое крыло. Вместо этого они, вероятнее всего, предпочитали складываться, чтобы содержать ее в этом несомненно дорогом последнем прибежище для никому не нужных стариков.

Худенькая девушка-дежурная предложила всем пройти в комнату миссис Чуони, на что сидевший рядом старик живо откликнулся еще одной двусмысленной репликой, и, пока они шли по коридору, Берден подумал, что за информацией можно было бы обратиться к одному из десяти единокровных родственников Джоан Гарланд. Но здесь он ошибался, так как, войдя в комнату без посторонней помощи и пригласив посетителей, Эдит Чоуни, мимоходом посетовав сестре, что отопление, мягко говоря, не соответствует, всем своим поведением доказывала, что память и речь ее не хуже, чем у людей лет на тридцать ее моложе.

Выглядела она лет на восемьдесят, не больше, маленькая, живая, худая, но широкая в кости и несколько кривоногая. У нее было сильное тело, давшее жизнь многим детям. Редкие волосы она красила в темно-коричневый цвет. Лишь ее руки с утолщениями в суставах, похожие на скрученные корни дерева, говорили о том, что, видимо, она страдала артритом, что и заставило ее поселиться в Кэнбруке.

В комнате стояла не только казенная мебель, но были и личные вещи миссис Чоуни. В основном фотографии в рамках. Они теснились на подоконнике и столиках, на шкафчике у кровати и маленькой этажерке — фотографии ее детей и их потомства, их жен и мужей, с собаками и на фоне своих домов. Дети на фотографиях в возрасте от сорока до пятидесяти пяти лет. На одной из них могла быть и Джоан Гарланд.