— Ваша мама звонила Джоан и оставила на автоответчике сообщение, в котором просила приехать не раньше восьми тридцати.

— Наверное, — равнодушно отозвалась Дэйзи. — Она часто просила, но ничего от этого не менялось.

— Джоан не звонила вечером?

— Нет, никто не звонил. Джоан не стала бы звонить, чтобы сказать, что приедет позже. По-моему, она не смогла бы приехать позже, даже если бы захотела. У таких сверхпунктуальных людей это просто не получается, они ничего не могут с собой поделать.

Уэксфорд наблюдал за ней. Щеки ее слегка порозовели. Она обнаружила проницательность, ее интересовали люди, их поступки, поведение. Интересно, о чем она разговаривает с Вирсонами, когда они остаются одни, за едой, по вечерам? Что у них общего? И, словно читая его мысли, Дэйзи сказала:

— Джойс, миссис Вирсон, занимается похоронами. Сегодня приходили какие-то люди. Думаю, она с вами поговорит. Мы можем устроить похороны, как вы думаете?

— Да-да, конечно.

— Я не знала. Мне казалось, что для тех, кого убили, все как-то по-другому. Я не думала о похоронах, пока Джойс не заговорила. У нас появилась тема для разговора. Нелегко общаться с людьми, если единственное, о чем можно говорить, это то, чего следовало бы избегать.

— Хорошо, что вы можете говорить об этом со мной.

— Да.

Она попыталась улыбнуться.

— Понимаете, у меня больше нет семьи. У Харви не было родственников, только брат, который умер четыре года назад. Дэвина была… «маленькая негодница большого семейства», но и остальных тоже почти никого не осталось. Кто-то должен все организовать, а сама я не знаю как. Но я скажу, как мне хочется, чтобы прошла служба, и я пойду на похороны, я пойду.

— Никто от вас этого не требует.

— Думаю, здесь вы неправы, — задумчиво проговорила Дэйзи. — Вы кого-нибудь поймали? Я хочу сказать, у вас есть какие-то подозрения относительно того, кто… кто это сделал?

— Хотел бы спросить вас вот о чем. Вы уверены, что дали мне точное описание человека, которого видели?

От возмущения она сморщила лоб, и темные брови сошлись на переносице.

— Почему вы спрашиваете? Конечно, уверена. Могу повторить снова, если хотите.

— Нет, Дэйзи, в этом нет необходимости. Сейчас я оставлю вас, но думаю, что мне еще придется поговорить с вами.

Она отвернулась и повела плечами, как ребенок, который стесняется.

— Мне хочется, чтобы был кто-то, хоть кто-то, кому я могла бы излить душу. Я так одинока. О, если бы хоть кому-то я могла рассказать…

Он удержался от соблазна сказать «этим человеком могу быть я». Он все понимал. Она назвала его старым, имея в виду его мудрость. Вместо этого он ответил, может быть, чуть беспечнее, чем следовало:

— Вы сегодня много говорите о сердце и душе, Дэйзи.

— Потому что, — она повернулась к нему, — он хотел убить меня в сердце. Он целился в сердце, ведь так?

— Вы не должны думать об этом. И вам могут помочь. Не мне советовать вам, я не специалист, но, может быть, вам стоит поговорить с компетентным человеком? Как вы думаете?

— Нет, не нужно! — Она произнесла это с презрением и очень решительно. Уэксфорд вспомнил, как один психотерапевт, с которым ему довелось разговаривать во время следствия, рассказывал, что если человек отказывается от консультации, считая, что не нуждается в ней, то это верный признак, что она ему необходима. — Мне нужен кто-то, кто бы… любил меня, а такого человека нет.

— До свидания, — мягко сказал Уэксфорд, протягивая руку. У нее есть Вирсон. Уэксфорд был уверен, что он любит ее и готов это доказать. Перспектива, правда, приводила в уныние. Она пожала ему руку, и рукопожатие было сильным. Оно говорило ему, как отчаянно она нуждается в помощи, как просит ее. — До следующей встречи.

— Извините, что я так раскисла, — тихо произнесла Дэйзи.

Не то чтобы Джойс Вирсон все время стояла в коридоре, но Уэксфорд подозревал, что она была поблизости. Она тут же появилась из комнаты, видимо, гостиной, куда до этого его не приглашали. Высокая, крупная, лет шестидесяти или чуть меньше, она отличалась от большинства женщин тем, что все в ней было намного больше: она была значительно выше и шире в кости, нос, рот и вообще лицо были крупнее, седые вьющиеся волосы пышной шапкой закрывали голову, руки под стать мужчине, наверняка размер перчаток не меньше девятого. Резкий властный голос представительницы высшего класса прекрасно подходил к ее внешности.

— Извините, я просто хотела спросить, это довольно деликатный вопрос: мы можем начать заниматься э-э-э… похоронами?

— Разумеется. Здесь нет проблем.

— О, прекрасно. Ведь это необходимо, не так ли? Все мы смертны. Бедняжка Дэйзи, у нее какие-то безумные идеи, но ничего не поделаешь, конечно, кто бы мог подумать! По поводу похорон я связалась с миссис Гаррисон, экономкой Тэнкред-хауса. Мне кажется, будет уместно, если мы подключим ее, как вы думаете? Я планировала среду или четверг на следующей неделе.

Уэксфорд ответил, что все разумно. Он задумался над тем, как сложится жизнь Дэйзи. Потребуется ли опекун до того, как ей исполнится восемнадцать? И когда она станет совершеннолетней?

Миссис Вирсон довольно резко захлопнула за ним дверь, как, по ее представлениям, и подобает хозяйке — в прежние времена — после ухода торговца. Когда Уэксфорд шел к машине, в открытые ворота проехал элегантный «моррис-гэраджиз», и из него вышел Николас Вирсон.

— Добрый вечер, — поздоровался он, отчего Уэксфорд с беспокойством взглянул на часы, но они показывали только без двадцати шесть. Не обернувшись, Николас исчез за дверью.

Огастин Кейси спустился в гостиную в смокинге.

Если у Уэксфорда и возникали опасения относительно того, как друг Шейлы может одеться к обеду в «Черитон Форест», то он скорее представлял джинсы и тонкий свитер. Впрочем, ему было все равно. Это уже проблема Кейси, надеть галстук, предлагаемый рестораном отеля, или отказаться, и в таком случае они все отправились бы домой. Уэксфорд не расстроился бы ни в том, ни в другом случае. Но при взгляде на смокинг как бы напрашивалось сравнение с его, Уэксфорда, не самым шикарным серым костюмом. Он не сказал ничего и предложил Кейси выпить.

Шейла решила надеть синюю переливчатую мини-юбку и сине-изумрудный с блестками топ. Уэксфорду не понравилось, как Кейси, пока она говорила ему, как изумительно он выглядит, разглядывал ее с ног до головы.

Беспокойство вызывало то обстоятельство, что половина вечера, первая половина, прошла очень хорошо. Кейси разговаривал. Уэксфорд уже начинал понимать, что обычно все идет хорошо, пока Кейси говорит на выбранную им самим тему, изредка умолкая, чтобы дать возможность слушателям задать умные и уместные вопросы. Шейла, как он заметил, стала просто экспертом по задаванию вопросов, она точно знала, в какой именно момент их следует вставить. Она, правда, пыталась рассказать им о новой роли, которую ей предложили, о той чудесной возможности, которая ей представилась, роль в пьесе Стриндберга «Мисс Джули», но Кейси едва слушал, его распирало нетерпение.

В холле он заговорил о постмодернизме. Покорно смирившись с тем, что интерес к ее карьере уже иссяк, Шейла попросила Кейси привести несколько примеров, и Кейси привел им очень много примеров. Они прошли в один из нескольких залов ресторана, которыми очень гордился отель. В зале сидело много посетителей, и ни один из мужчин не был в смокинге. Кейси, который к тому времени уже выпил два больших бокала бренди, заказал еще один и тут же пошел в туалет.

— У Гэса такой блестящий ум, я просто удивляюсь, что он во мне находит. Рядом с ним я чувствую себя необразованной.

Уэксфорд всегда считал свою дочь умной и интеллигентной, и он не имел оснований менять свое мнение, но что еще ему оставалось делать, если она говорит подобные вещи?

— Чертовски резонная основа для взаимоотношений, — ответил он. При этих словах Дора ткнула его в бок, а Шейла обиделась.