«Хотела контакта, подруга? — сказала она себе. — Получи».

— Воды принести? — спросил Алекс.

— Нет, не надо. Я уже в порядке, — ответила она.

— Кстати, Вы видели каюту Кэндзи Куроки? Том заходил туда после звуковой атаки.

— Да, он мне показывал.

— Вы не заметили там ничего странного?

Нэлл снова глубоко вздохнула. Спокойствие Алекса изумляло ее, но и помогало держать себя в руках.

— Ничего похожего на эти черные лужи там не было, — ответила она. — Обычная каюта. На полу лежал планшет с карандашным рисунком. Ластик валялся…

— И не было карандаша, — сказал Зевелев.

— Да, — согласилась Нэлл. — Карандаша не было. Карандаш распылило ультразвуком в мелкую стружку.

— Грифель тоже распылило?

Нэлл подняла на него глаза.

— Грифель?

— Да, грифель. Графитовый стержень. То, чем карандаш рисует.

Они уставились друг на друга.

— Нет, — медленно ответила Нэлл. — Графитовой пыли там не было.

— А должна была быть.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я хочу сказать, что нам пора заглянуть в каюту к Кэндзи, — решительно сказал Алекс и снова надел виртуальный шлем. — Я хочу проверить одну гипотезу.

Нэлл посмотрела на него и тоже надела гарнитуру. В желудке ворочалась ледяная медуза, и все-таки в этом был свой кайф — в поиске ответов, в охоте на охотника.

Через мгновение Алекс издал громкое восклицание, и Нэлл подпрыгнула на месте.

— Вы только посмотрите, — восторженно прошептал он.

На зрительном поле появилась ссылка, и Нэлл пошла по ней, готовая ко всему.

Свет в каюте вспыхнул внезапно — по крайней мере, для тех, кто там находился. А находились там… Нэлл подумала, что она уже видела нечто подобное в учебном фильме по биологии, показывающем строение нейронов. На полу, на кровати, в ложементе лежало несколько округлых черных капель размером с мужской кулак, и от них во все стороны и друг к другу тянулись нити — более тонкие и более толстые, разветвляющиеся, цепляющиеся за стены и потолок, корнями впивающиеся вниз. Хотя нет, все это Нэлл разглядела уже потом, когда рассматривала видео по кадрам, один за другим, а сначала она заметила лишь, как во все стороны брызнули жирные черные червяки, так что через несколько секунд каюта выглядела совершенно пустой.

Пустой — но со следами явного разгрома. Никакого планшета на полу уже не лежало — от него остался только измятый погнутый металлический крепеж. Рисунка не было и в помине. Кровать выглядела так, будто на ней пытались развести костер, а потом долго глодали спальный мешок. На полу были глубокие вмятины, но не вдавленные, а словно проплавленные.

— Нет, ну до чего изящно, — пробормотал Алекс. — Я восхищен.

— Чем? — не поняла Нэлл. — Этими гнусными черными тварями?

— Идеей. Замыслом. Тем, как Си-О смог проникнуть на станцию, не нарушая ее герметичности.

— И как же? Давай попробую догадаться: это случилось в момент звукового удара.

— Конечно! Си-О состоит из углерода, а атомы углерода во всей вселенной одинаковы. Все, что ему надо было сделать — это организовать определенным образом те атомы углерода, что уже были на Юноне. Видимо, грифель карандаша Кэндзи подходил для этого лучше всего.

— Но эти твари гораздо больше грифеля… Или постой… Ты хочешь сказать, что они начали жрать и размножаться?

— Очевидно.

— И то, что они сделали со спальником… О, Боже.

Это уже было слишком. Нэлл сорвала с себя гарнитуру и истерически расхохоталась. Она знала, что сама чуть было не оказалась на его месте, но остановиться не могла. Она хохотала как безумная, и слезы катились у нее из глаз, стоило представить Си-О посетителем японского ресторана, Юнону — вареным крабом, а нестиранный спальник — шедевром галактической ресторанной кухни.

Зевелев молчал, не делая никаких попыток ее успокоить.

— Мне другое интересно, — спокойно сказал он несколько минут спустя, когда она уже начала успокаиваться. — Почему они все время прячутся? Такое ощущение, что они совершенно не выносят света.

— Это как раз понятно, — сквозь смех пробормотала Нэлл. — Углеродные наноструктуры в присутствии свободного кислорода быстро разрушаются под действием квантов видимого света. Окисляются.

— Вот как? Что ж, это многое объясняет.

И он надолго задумался.

Дверь каюты скользнула в сторону, и Нэлл остановилась в дверном проеме, тревожно разглядывая знакомую обстановку. Каюта была залита ярким светом, и все-таки все ее нервы были напряжены. Ее безопасная личная территория, ее уютная норка больше не были безопасными и уютными. В мире вообще больше не осталось ни безопасности, ни уюта.

Нэлл откашлялась, умылась и почистила зубы, убрала кровать. Уши ловили малейший посторонний звук. Она помнила, с каким дьявольским проворством скользнули в щели углеродные червяки. А значит, с тем же проворством они могут и выскользнуть откуда угодно. Только свет держит их на расстоянии. Чем ярче, тем лучше.

В наушнике звякнуло, и Нэлл дернулась всем телом.

— Нэлли? Ты в порядке?! — дрожащим голосом спросил Том. Значит, он уже знает.

— Ага, полный порядок, — ответила она. — А ты как?

— Охреневши весь, — признался он. — Нет, ну каков сукин сын, а?

— Не то слово, Том.

— В темноте больше не спим.

— Ага.

— Ты сейчас куда?

— К Линде на осмотр, а потом в кают-компанию завтракать.

— Позавтракаем вместе?

Нэлл улыбнулась. Кажется, напряжение потихоньку начинало отпускать.

— Конечно.

Пустой, загибающийся вверх коридор ярко освещен. Тут тоже есть воздухозаборники, по четыре в каждом отсеке. А значит, есть и воздуховоды, погруженные в вечную темноту.

Не думать об этом. А то можно свихнуться.

Через час они сидели в кают-компании и допивали кофе.

— Ну что ж, — подытожил Том. — Схема действий в общих чертах понятна. Свет горит во всех каютах, в том числе и пустых. У каждого с собой мощный фонарь с автономным источником питания. Виртуальные шлемы не снимаем, если где видим углеродных тварей — немедленно оповещаем остальных.

— Все это полумеры, — процедил Макс.

— Это то, что мы можем сделать прямо сейчас.

— Мы можем сделать сейчас еще кое-что. Надо подтянуть оптоволокно с ультрафиолетом и выжечь эту дрянь из воздуховодов. Если это возможно, поднять уровень кислорода в воздухе. Сами отсидимся в скафандрах, не привыкать уже…

— У нас не хватит оптоволокна, чтобы сделать это везде одновременно, — спокойно возразил Алекс.

— Сделаем по очереди!

Тот поднял на него глаза.

— Макс, не забывай, что их направляет разум куда мощнее нашего. Если ты не уничтожишь их разом, он придумает что-нибудь еще. Он довольно изобретательный тип, ты не находишь?

Гринберг ответил ему яростным взглядом.

— Наша станция и правда превращается в Ноев ковчег, — невесело усмехнулась Марика. — Сначала мы с нашей биосферой, потом красные нитевидные с Европы, а теперь и углеродная жизнь по Гавиле подтянулась. Интересно, кто будет следующим?

Нэлл мелкими глотками цедила кофе и рассеянно прислушивалась к разговорам. Ее вновь охватило знакомое чувство отрешенности, как будто она спала наяву. И в этом сне тонкие углеродные нити медленно, но верно затягивали всю станцию, скользя и ветвясь в темноте, ощупывая, изучая, проникая всюду…

Она тряхнула головой.

— Ты в порядке? — негромко спросил Том.

— Ага. Просто не выспалась.

— Я не понимаю, чего мы боимся, — говорил между тем Зевелев. — Чего нам терять? На Землю мы уже, очевидно, не вернемся. Долгих лет жизни наши дорогие биологи нам не обещают. А на другой чаше весов — углеродная жизнь, в реальность которой верили два с половиной чудака, и то один уже умер. И разум, совсем не похожий на наш. Неужели вам совсем не интересно, коллеги?

— Где ты увидел разум, Алекс? — хмуро ответил Гринберг. — Эта дрянь только и умеет, что жрать и размножаться. И мне пофигу, углеродная она, красная нитевидная или лиловая в крапинку. Чужой заразе не место на нашей станции.