После новой трансформации (линьки) Отшельник входит в седьмую стадию — стадию женской (материнской) особи. Она уже не может порождать свои Замыслы, но может развивать замыслы других Отшельников, находящихся в пятой (младшей мужской) стадии. В течение этой фазы Отшельник-женщина несколько раз проходит через «знакомство — флирт — любовную игру — принятие Искры — ее вынашивание — рождение Отшельника», хотя, в принципе, женщина может набрать сразу несколько Искр, а потом удалиться в глушь и там спокойно вынашивать одного юного Отшельника за другим (принятые Искры сохраняют жизнеспособность в течение всей седьмой фазы). Вынашивание Искр требует от женщины сильного напряжения интеллектуальных и эмоциональных сил, поэтому количество выношенных искр всегда ограничено (обычно три). Впрочем, случаются великие труженицы, способные дать развитие 7-8 Замыслам. По окончании этой фазы (когда последний выношенный ребенок линяет и отправляется путешествовать) Отшельник закукливается — входит в восьмую, неактивную фазу. Восьмая стадия — стадия сна, погруженности в себя, подведения итогов. В этой стадии Отшельник окружает себя толстой защитной оболочкой и замыкается в себе, пребывая в своем внутреннем мире и почти не получая информацию извне. Как правило, для пребывания в восьмой стадии Отшельники выбирают подходящую Колыбель Ожидания — обычно вулканический планетоид со сравнительно небольшой второй космической скоростью. В Солнечной системе хорошей Колыбелью Ожидания является Ио, спутник Юпитера.

Восьмая стадия заканчивается взломом оболочки и выходом Отшельника в мир. В девятой стадии (стадии Учителя) Отшельник охотно идет на контакт с другими существами и вообще живо интересуется окружающим миром, позволяя себе вмешиваться в его течение и передавать свой опыт молодым. Находясь в этой стадии, он находит ученика и помогает ему достигнуть творческого расцвета. Обычно у Учителя бывает 3 ученика (одновременно — только один), хотя, как и во всех остальных случаях, их количество может колебаться от 1 до 6-7.

По окончании стадии Учителя постаревший Отшельник входит в стерильную десятую стадию. Эта стадия, как и шестая, посвящена служению цивилизации Отшельников как целому. Их деятельность в этой стадии трудноописуема и неумопостигаема :)

По ее окончании, устав от жизни, Отшельник сливает Слепок своей личности в Склеп (некий аналог всеобщей библиотеки — что сохраняет его жизненный опыт) и погружается в вечный сон, нирвану, полностью неактивное состояние, из которого, впрочем, при необходимости он может быть разбужен.

Они проработали всю вторую половину дня. Том провел «зонд» через ударную волну на границе магнитосферы, масс-спектрометром измерил состав и энергию заряженных частиц вдоль траектории полета и обнаружил спорадическое декаметровое радиоизлучение, образующееся в магнитосферном «хвосте». Как оказалось, Гефест обладал плотной ионосферой, в которой преобладали ионы кислорода, и развитыми радиационными поясами. Одно изучение взаимодействия магнитосфер планеты и звезды обещало быть крайне интересным, не говоря уж про все остальное.

Впереди была съемка поверхности Гефеста через два окна прозрачности в инфракрасном диапазоне и радарные измерения. Больше всего для этой цели подходила полярная орбита. Том решил заставить «зонд» двигаться почти по границе атмосферы, на высоте 500 километров — его виртуальность позволяла не думать о запасах топлива. Отсюда разрешение снимков при взгляде в надир составляло около полутора метров на пиксель — атмосферная дымка все-таки ограничивала зоркость камер.

Рабочее пространство виртуального зонда ничем не отличалось от рабочего пространства настоящего Ио-Орбитера — и все-таки Том ни на секунду не мог забыть, с кем он имеет дело. Си-О молчал, ничем не проявляя своего присутствия, но Том знал, что он постоянно наблюдает за ним. Как ядовитая змея, ужалившая свою жертву, и теперь ожидающая, пока ее парализует.

«Что за чушь лезет мне в голову», — подумал он и глубоко вздохнул.

Конечно, точка зрения Линды выглядела весьма правдоподобной, но это была всего лишь точка зрения Линды. Чтобы делать выводы, нужно было получить информацию из первых рук. Снова задавать вопросы — а значит, снова оказаться на кинжальном острие внимания Отшельника. И печальная правда состояла в том, что это манило его гораздо больше, чем отталкивало.

Прошло то время, когда он мог доверять своим желаниям.

Камера виртуального зонда вела съемку, вычерчивая по поверхности планеты узкую длинную полосу высококачественного изображения. Через несколько десятков витков эти полосы сольются вместе, позволяя построить точную трехмерную модель поверхности Гефеста. Той, какой она была двадцать пять тысяч лет назад.

Все служебные системы «зонда» работали идеально, и Том, поколебавшись, снял шлем и потер лицо ладонями.

— Господин посол? — спросил он в пространство.

— Я слушаю тебя, Том, — мягко ответил голос Алекса.

Что ж, он действительно следил за ним. И даже не скрывал этого.

Том почувствовал, что его сердце начинает биться сильнее и чаще.

— Ты позволишь задать тебе несколько вопросов?

— Конечно. Спрашивай.

— Когда ты касаешься кого-то из нас, ты влияешь каким-либо образом на его эмоции?

— Ну, разумеется, — с легким удивлением ответил Си-О — как будто ответ казался ему самоочевидным.

Том глубоко вздохнул. Вот так, коротко и ясно.

— И как это согласуется с твоим третьим правилом?

— Прекрасно согласуется.

— Значит, в твоем понимании «навязывать» — это когда щупальцами поперек туловища и иглу в затылок, да? А когда ты исподволь заставляешь хотеть этого — это уже нормально и по правилам. Я угадал?

Он говорил ровно, стараясь не выдавать своих чувств, хотя в душе у него снова закипал гнев.

— Мне не очень нравится слово «заставляешь», — задумчиво сообщил голос Алекса. — Оно сюда не подходит. Я никого не заставляю хотеть того, чего он сам не хочет. Не свожу с ума и не лишаю свободы воли. Но есть нечто — цель игры, ее конечная точка — которой я стараюсь достичь. В том числе и влияя на ваши эмоции.

— А тебе не кажется, что, действуя такими методами, ты лишаешь нас реального выбора?

— Я никого не лишаю выбора, Том, и ты это знаешь.

Ни хрена я не знаю, подумал Том. Я только знаю, что тону в тебе, как пчела в банке с сиропом, и с каждым днем все меньше понимаю, почему должен сопротивляться.

— И как же это происходит? Контактный яд? Психотропы?

— Если ты позволишь, я покажу тебе. Заверни рукав по локоть и поверни руку ладонью вверх.

Том, помедлив, подчинился.

Серый подлокотник набух углеродной каплей, через секунду вытянувшейся в черную змейку толщиной не больше фломастера. Змейка браслетом охватила его руку, приникла к голубоватым венам на запястье. Том ощутил бархатную прохладу углеродного кольца, скользящую, текучую прохладу, потом несильное нажатие, ничем не напоминающее укол — и полминуты спустя увидел, как на сгибе локтя появилась черная точка, ставшая пятнышком, а потом круглой горошиной. Горошина выросла до размеров вишенки и соскользнула с его руки, впитавшись в подлокотник.

Сердце бухнуло и заколотилось.

Том поднес руку к глазам. Никакого намека на кровь, никакого следа от укола — чистая гладкая кожа. Если бы он не видел это собственными глазами, он не поверил бы, что такое возможно.

— Толщина углеродной нити меньше толщины эритроцита, — не дожидаясь его вопроса, сообщил Си-О. — Она просто раздвигает соседние клетки кожи и кровеносных сосудов, не повреждая их. Соответственно, ты ничего не чувствуешь.

Том оглушено смотрел на свою руку.

— Вот как, — выдавил он, наконец.

Сердце гулко билось в висках. Так легко, так просто. И тело даже не предупредило его болью.

— Ты обещал, что никому не станешь делать коннектор без его согласия.

— Я и не делал.