Глава 5

На удивление заснула Варька сразу, как улеглась в постель. Сон ее был крепким и безмятежным… Пока не проснулись деревенские петухи. Часа эдак в четыре утра.

Когда раздался первый, внезапный: «Ку-ка-ре-ку!» Варька испуганно села на постели. Ей понадобилось несколько секунд, чтоб понять где она. На улице еще даже не серело. Лишь в самом углу неба, темно-красное солнце, показало свою макушку. Когда Варька решила, что ей примерещилось, совсем рядом раздалось очередное: «Ку-ка-ре-ку!» и сразу же залаяла собака.

Следом за ней еще одна, и еще, и еще… Затем и птичья братия переняла эстафету и, то близко, то далеко раздавалось: «Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!» Варька схватил мобильный, посмотрела время и выдала:

— Какое ку-ка-ре-ку??? Четыре тридцать!!! Ночь на дворе!!!

Но взбесившаяся живность настаивала на том, что уже утро, устраивая своеобразную утреннюю побудку. Или перекличку?

Варька застонала, накрыла голову подушкой и попыталась заснуть. Но не тут-то было! Где-то через час к петушинно-собачьему дуэту присоединились коровы! Громкое, протяжное: «Му-у-у-у…» раздалось так близко, что Варьке показалось, что она ночует на сеновале в коровнике, а не в доме.

— Кажется меня позвали не на дачу, а на ферму! — с досадой буркнула она и прошлепала босыми ногами к окну. Выглянула на улицу и обомлела!

Для нее, городской жительницы, никогда прежде не бывавшей в деревне, увиденное оказалось шоком! Да-да, существуют и такие люди! Всю свою сознательную жизнь Варька провела в городе. Бабушки в деревне, как у многих сверстников, у нее не было. Обе ее бабули (и дедули тоже) жили с ней в одном городе.

Мамина мама до сих пор преподавала в школе математику, а папина была на пенсии, сорок лет проработав акушеркой в роддоме. В детстве лето она проводила в городе, под присмотром старшего брата. А когда подросла, мать стала отправлять ее в лагеря отдыха. Так что увидеть деревенскую жизнь собственными глазами, а не по телевизору, до сего момента у нее не было возможности.

Окна ее комнаты выходили на соседский хоздвор. Стало понятно почему петушиные вопли раздавались словно над ухом. Практически так оно и было! Стадо (или стая?) соседской птицы разных видов и размеров огромной толпой носились под самым домом Морозова, который стоял как раз на границе дворов. Куры, утки, гуси и индюки радостно завтракали некой смесью, которую высыпал из ведра в кормушки паренек лет десяти.

Чуть поодаль поблескивало озерцо и часть уток плескалось в нем, игнорируя общественный завтрак. Правее от озерца, под навесом, стояли три коровы, медленно жующие сено. Женщина в цветастом платке сидела под одной из коров на низком стульчике, с ведром между ног.

Поглядев дальше, девушка увидела, что прямо за двором соседей, густыми зелеными кронами раскинулся лес. Извилистая речушка голубым зигзагом поделила лес на левый и правый берег. Белый, редкий туман, похожий на дым, поднимался над водою и смешивался с огненно-золотыми лучами ранне-рассветного солнца.

Варька, пораженная невиданной красотой сельского утра, распахнула окно и полной грудью вдохнула освежающую смесь из свежескошенной травы, навоза, хвойного леса, полыни и парного молока.

Ей казалось, что даже голова закружилась, как от доброго бокала шампанского. Схватившись руками за подоконник она жадно поглощала звуки и запахи, попав как под гипноз, под быт обычного деревенского дня. Она была очарована, околдована, сражена наповал, или даже размазана, охвачена полностью бурею эмоций. «Ничего красивее просто не может существовать на всем белом свете!» — решила она. «Нет, никакой Тайланд, Египет или даже Париж — не сравнятся с этим!»

Удивленная увиденным и собственными мыслями Варька долго стояла у распахнутого окна, пока не почувствовала, что озябла до самых костей. Стянула покрывало с кровати, укуталась в него и села на подоконник, окунувшись с головой в ощущение безмятежного покоя и красоты. Ее мысли прервал выкрик женщины, давно закончившей дойку последней коровы и скрывшейся в доме:

— Никитка! На вот, поросятам дай! — показалась она на крыльце с парующим ведром в руках. Тот же малец, кормивший недавно птицу, выхватил ведро из рук матери и понесся в сторону сарая с хрюкающей живностью. Варька рассмеялась, вспомнив отрывок из любимого кинофильма «Любовь и голуби»:

— Лёньк! А, Лёньк! Поросятам дай!

***

В прекрасном расположении духа Варька умылась, облачилась во вчерашний спортивный костюм и на цыпочках спустилась вниз. Отворила входную дверь и вышла во двор с интересом озираясь по сторонам. Утром, в лучах яркого солнца, двор и сам дом выглядели иначе.

Никакой он был не старый, во всяком случае недавно отреставрированный. Но некие, так сказать древние, элементы внешнего декора все же сохранились. Например, крыльцо. Деревянные ступени, резные балясины, полукруглые перила и покатый козырек сохранились, казалось, еще с дореволюционных времен. Дом больше напоминал терем, чем современный сруб. «Красота! Экскурс в прошлое!» — подумала Варька и пошла осматривать двор, пока хозяин дрых, пропуская самое лучшее время суток.

Двор был невелик, пару сарайчиков, дровник, печка на улице, да беседка возле нее. Все постройки выдержаны в одном стиле и выполнены из дерева, выкрашенного в коричневый цвет. Печка лишь, понятное дело, из камня. Но судя по всему, в ней еще ни разу не готовили, так как следов сажи Варька не заметила.

Пройдясь по двору, девушка обнаружила калитку в сад. Не смело открыла и шагнула под тень старых деревьев. И вновь провалилась в чистый восторг. Саду лет было много. Это поняла даже Варька, повторюсь, городской житель.

Стволы яблонь и груш были толстыми, корявыми, местами с облезлой корой. Но плодоносили они знатно! Ветви наклонились почти до земли. А наливные плоды с розовыми бочками так и манили откусить кусочек. У девушки даже руки зачесались, так захотелось сорвать яблочко, но без разрешения хозяина постеснялась. Она прошлась по саду, погладила древние стволы, послушала песни пернатых, щебечущих о чем-то в ветвях, и вернулась к дому.

Когда проходила мимо соседского забора, ее окликнула женщина, которую Варька видела в окно. Она была еще молодая, лет тридцати, не больше. Одета была уже иначе, в обычные джинсы и футболку, без цветастого платка на голове.

— Извините! — обратилась она к девушке, когда та повернулась, — Вы подруга Гордея Гордеевича?

— Д-да… — ответила девушка.

— Вот! Возьмите пожалуйста! Он заказывал! — и, когда Варька подошла ближе, ей в руки сунули большой пакет, — там мяско свежайшее, мой Петя только вчера кабанчика заколол! Яйца, да молочко парное!

Варька искренне поблагодарила соседку, пообещав непременно передать дары хозяину.

Сам хозяин все еще не спустился. Варька, не долго думая, решила приготовить завтрак. Нашла в шкафу молотый кофе, турку и муку. «Отличненько! Побалую фирменными оладушками! Хорошо, что кефир прихватила».

Сбегала в сад и все-таки сорвала три самых спелых яблока. «Надеюсь Гордей не рассердится». Сделала тесто на оладьи, предварительно подогрев кефир. Добавила муку, соду, одно яйцо и мелко, соломкой нарезанные яблоки. Терку девушка не нашла, поэтому пришлось поиграться с нарезкой. Благо ножи у Морозова были отличные, острые, одно удовольствие готовить. Сахар и соль девушка не клала. Тесто заместила с помощью вилки, густое, до состояния густой сметаны.

Разогрела сковороду и жарила под крышкой, без масла. В этом был главный секрет ее оладий, они получались высокими и не жирными.

Пока жарились оладьи, замариновала мясо для шашлыка. Здесь Варька использовала уже чужие секреты и очень надеялась, что получится вкусно.

Секретов на самом деле было три: первый — мясо нельзя нарезать мелко или крупно, придерживаясь средних размеров. Иначе шашлык будет или сухим, или сырым.

Второй секрет: основа маринада — кефир. Для куриного шашлыка соседка рекомендовала брать жирный кефир или даже сметану, а для свинины — с малой жирностью. Варька не знала, какое будет мясо, поэтому взяла средней жирности.

И третий секрет — специи. Они должны быть непременно свежемолотыми! И лучше всего в ступке, а не кофемолке. Специи выбирать в зависимости от вкуса, но соседка рекомендовала такие: кориандр, тмин, розмарин, фенхель, черный перец, белый перец и душистый. Смесь истолочь в ступке, но не мелко. Кориандра должно быть в два-три раза больше других специй. Варька не удержалась и добавила от себя одну деталь — 2 столовые с горкой ложки паприки. Мясо посолила, добавила специи, залила кефиром и поставила в кастрюле в холодильник.

Оладьи были готовы. Источая аромат печеных яблок они лежали на глиняном блюде и манили румяной корочкой. Варька вышла с чашкой кофе на крыльцо и медленно смаковала, заслушиваясь новыми для нее звуками. То трактор протарахтел мимо, то коза заблеяла вдалеке, то собаки залаяли.

— Доброе утро! — раздалось рядом.

Варька резко развернулась, едва не расплескав кофе. В дверях стоял сонный, лохматый Морозов в коричневых брюках с идеальными стрелками. Варька перевела взгляд с брюк, на сонное лицо Гордея и обратно, и наконец выдала:

— Доброе! Прости! Но у тебя что, нет спортивных штанов?

— Не понял! — протянул Гордей и выкатил на нее глаза.

— Ты даже в селе будешь ходить в строгих деловых костюмах? — Варьке от чего-то стало неловко за свой внешний вид.

— Ах! Это… — он опустил взгляд на брюки, — а у меня других нет… — и забрав чашку смачно отхлебнул большой глоток.

— Надо же… — удивилась девушка. Не понятно чему больше. Отсутствию штанов или наглости жеста.

— М-м-м… вкусно! А есть еще? — невинным голосочком спросил похититель кофе.

— Есть! — засмеялась девушка, — и даже яблочные оладьи! Еще горячие!