— Дядь Федь! А какие медали вам дают за целину?

Дядя Федя — отличный человек. Мальчишкой, в Алешкином возрасте, в партизанах был, потом в армии, до Кенигсберга дошел. А когда тут, после войны, с «лесными братьями» боролся, был ранен. За это у него самый военный орден — Красной Звезды.

Иногда дядя Федя заходит к ним домой, когда не в рейсе. И Алешку он любит давно, о чем Алешка знает, и вообще: дядя Федя — это дядя Федя. Не так уж много таких, как он. К маме он очень хорошо относится. И тогда на кладбище, когда хоронили папу и всех, он был все время с мамой и не давал ей плакать.

— Медали разные бывают, Алешенька, — сказал дядя Федя. — А вот за целину? Это медаль — «За освоение целинных земель». Хочешь, покажу?

— Покажите, пожалуйста…

Дядя Федя показал.

Красивая медаль, как и все. Значит, и у Светкиного Сережи такая же.

— И вот еще одна, — сказал дядя Федя. — Ленинская, юбилейная. Видел?

У Алешки было такое чувство, что дядя Федя хочет ему что-то сказать…

— Не видел, — сказал Алешка. — А что? — И он заторопился.

Дядя Федя тоже смутился. Вроде бы не знал, что делать.

Алешка уже уходил, когда дядя Федя сказал:

— А Веру Ивановну, маму свою, ты поздравил? Мы всем колхозом поздравляли…

Алешка удивился:

— С чем? С планом?

— И с планом, само собой, и с орденом! По итогам восьмой пятилетки!

Про орден Алешка ничего не знал. Светки еще не было дома, когда три дня назад мама ездила на какое-то собрание в город, и вернулась поздно, и была очень довольна, что он приготовил ей еду и все прибрал…

Значит, не только у дяди Феди — орден и медаль, у Сережи — медаль, а и у мамы — орден?

Вот тут-то он и поймал Светку. Поймал.

— А ты знаешь? Знаешь? — спросил он.

Мама была на работе. Принимали вчерашнюю рыбу.

— Подожди, а что я должна знать? — спросила Светка и сразу же добавила: — Только не спорь со мной, пожалуйста! Не бросайся! Я — старшая…

— Я пошел про Сережу узнавать, а ты?! Ты даже про маму не знаешь!..

А вообще Светка уехала из колхоза давно. Совсем давно, когда почему-то решила, что медицина без нее не проживет. Врачом решила стать. Врачом, когда никаким еще врачом быть не могла.

Алешка ходил тогда в детский сад, а Светка в школу, в девятый класс. Но школа здешняя Светку не устраивала, хотя всех устраивала и устраивает. И для Алешки сейчас даже, в восьмом, школа — это школа. Нужно так нужно!

Светка же тогда почему-то сказала, что ей нужна школа с медицинским уклоном, и такая школа есть — в городе, и она поедет в город. И поехала. Это было давно. Очень давно, как помнит Алешка. Мама и папа были тогда. Вместе.

Мама плакала, отговаривала Светку. Папа молчал. И Алешка молчал. Хочет так хочет. Пусть. Потом жалел, когда Светка уехала в город. Скучно стало без Светки. Иногда очень скучно — без споров с ней и всяких баталий.

Школу Светка давно кончила, в городе, а Алешке еще страдать и страдать, после школы работала где-то в больнице, в институт поступила.

С тех пор сколько временя прошло.

Алешке, если признаться по-честному, еще более грустно без Светки, чем раньше, когда она уехала.

Корова, козы, дела по дому. Школа, наконец! Не последнее дело! Раньше он всего этого как-то не замечал, а когда Светка уехала, заметил…

Как-то все просто было, когда Светка жила здесь. Мальчишки из ее класса приходили домой, и Алешка играл с ними. Мама ругалась, а он играл. Позже и другие, чужие мальчишки были у них дома. То уроки делали со Светкой, то с ним играли. Возились ох как! Эти мальчишки из города приезжали…

И среди них — Сережа. Он и с Алешкой играл, и маме помогал — в магазин сбегать или что-нибудь в городе купить. Они очень подружились. Даже на «ты» перешли. Но это, правда, уже было потом, когда Светка в город уехала. По субботам они приезжали со Светкой домой и иногда оставались ночевать, и тогда воскресенья были самыми счастливыми для Алешки днями. Светка — само собой, а тут и Сережа…

В позапрошлом году или раньше это было, Алешка не помнит, но Светка поженилась с Сережей. Сначала они приехали домой, а потом все и Алешка поехали в город и были там, где их оженили.

Была музыка, красивое Светкино платье и еще что-то, но больше всего Алешку волновал Сережа.

«Неужели теперь он не будет со мной играть?» — думал Алешка.

В это время мама тоже плакала. Но плакала хорошо и была очень красивая — в новом платье и белом платке, которого у нее никогда раньше не было…

Светка даже тут задиралась перед Алешкой, что-то острила, чем-то шпыняла, но Алешка понимал:

— Поженилась! А-а? Ну и пусть тебе будет хуже!

И добавлял, когда она ему отвечала что-то:

— Мы, например, с Сережей все равно — друзья. Скажешь, нет?

И после женитьбы, когда Светка с Сережей приезжали из города домой, а иногда Сережа приезжал и один, когда Светка была занята, они всегда играли, и возились на полу, как маленькие, и устраивали состязания игрушечных машин и почти настоящую войну со знаменосцами и солдатами, а потом занимались математикой, физикой и химией. По этим предметам у Алешки как раз дела печальны. До шестого класса еще было как-то ничего, и в седьмом, а вот в восьмом…

А Сережа все знает. И самый сложный пример, самая сложная задача оказываются простыми, когда Сережа рядом.

Но и Светка, и Сережа приезжают все реже. Мама волнуется. Алешка понимает это. Но и Алешке грустно, хотя день заполнен с утра до вечера, и есть друзья, и скучать вроде некогда.

Сейчас хотя бы Светка есть. Пусть они про озимые поспорили, про снег и про эту трансплантацию органов, в которой он, конечно, понимает меньше, чем в математике и физике с химией.

Жаль, что Сережа не приехал. Но раз диплом, это что-то важное.

И, вернувшись от дяди Феди, Алешка спросил:

— Свет, а диплом у Сережи скоро?

— Весной, как обычно, — сказала Светка.

Алешка огорчился:

— Только в будущем году! Ну и сказала! Тогда почему он сейчас не приехал?

— Ничего ты, Алехин, не понимаешь! Взрослый парень, а ничего не понимаешь! Эх, ты!

Светка принялась за свое.

И тогда Алешка возмутился:

— А ты? А ты? Ты понимаешь? Говоришь «медаль Сережина», говоришь? А маму ты с орденом поздравила? Забыла? Я ж тебе говорил!

— С каким орденом? — Светка опять удивилась. — Ты ничего не говорил…

— А вот с таким… По итогам восьмой пятилетки!

Алешка с виду был совсем спокоен, но втайне переживал. Он и сам-то не поздравил маму с орденом. Хотя хотел. Когда дядя Федя сказал.

И потому, пока Светка спорила, он пошел к себе и нарисовал: свечка красная, рыбацкий сейнер, гном и ворота с фонариком, почему-то орден Красной Звезды, медаль «За освоение…» и Ленинская, юбилейная. Так получилось. От Светки рисунок он спрятал, да она и не интересовалась.

А потом они опять поспорили и уже устали, когда Алешка предложил:

— Свет, давай что-нибудь придумаем, пока мамы нет. Ну, приготовим? Ведь орден — это праздник? Правда? И у Сережи — медаль! А у дяди Феди…

Было еще не темно, когда стол накрыли. Вместе бегали в магазин. Вместе все купили. У Светки, оказывается, есть деньги. И не только те, которые мама дает. Стипендия.

Светка очень устала.

— Я полежу чуть-чуть, Алехин, ладно? — сказала она, и Алешка не узнал ее.

— Давай лежи, — сказал он. — А вообще-то ты растолстела, вот и устала. Спортом надо заниматься! Понимаешь? И мама сейчас придет!..

— Понимаю, — сказала Светка, — а мама придет, я встану и буду молодцом. Хорошо?

Мама, Вера Ивановна, пришла вскоре и почему-то не одна, а с дядей Федей.

— Вы не сердитесь, что мы с Федором Иванычем? Подумали, день сегодня такой…

И она похвалила их, Светку и Алешку, что они сами все придумали, и купили, и накрыли стол…