– Предложение интересное, я подумаю. Нужно отделать и обставить тот большой дом, я правильно поняла?

– Нет, его мы решили оставить на усмотрение владельцев, пусть делают, что хотят. Демонстрировать будем один из домов средней стоимости. В нем гостиная тридцать пять футов и, открой рот, – он дал ей еще кусочек шоколада, – три ступеньки, ведущие в просторную столовую. Пол из белого мрамора и…

Продолжая кормить ее шоколадом, Витор подробно описывал дом. Иногда его пальцы касались губ Эшли, и каждый раз от этого в ее крови вспыхивал огонь. Почему Витору удается так легко меня возбуждать, каким таким непонятным образом он пробуждает во мне самые предательские желания? – удивлялась Эшли. И вообще – как пережить эти выходные? Она еще крепче сжала руль. Ничего, просто надо себе напоминать, что я умная, деловая женщина, что у меня есть сила воли и способность контролировать себя, а два дня не будут длиться вечно.

Спасибо, больше не надо, – отказалась Эшли от очередного кусочка шоколада. – Ты доверяешь мне вести машину самостоятельно, без твоего надзора? – съехидничала она, когда Витор убрал остатки шоколада и откинулся на подголовник своего сиденья.

Я слишком бурно реагировал сначала. Теперь надо немного отдохнуть, – улыбнулся он и закрыл глаза.

Витор и Томас спали больше часа, но оба проснулись, когда машина подъехала к Лиссабону, и как раз вовремя, потому что теперь Эшли нужно было показывать дорогу.

Меня не слишком радует перспектива нашей свадьбы, – начала было она, увидев вдали холмы Синтры, – и мы…

Почти приехали, – объявил Витор и с улыбкой повернулся к Томасу.

Ты меня не слушаешь, – возмутилась Эшли.

А зачем? Ты же уже говорила все, что собираешься сказать.

Она нахмурилась:

Пусть так, но…

Давай обсудим все детали после выходных, – нетерпеливо прервал ее Витор. Он ткнул вперед пальцем: – Поверни вон там.

Кстати, мы доехали целыми и невредимыми, – заметила Эшли, остановив машину перед большой каменной виллой.

Это точно. – Он порылся в перчаточном ящике. – К сожалению, у меня кончились медали и нечем тебя наградить, но…

Спасибо, шоколада больше не нужно, – парировала она и тут же замолчала, глядя на кольцо с окруженным бриллиантами топазом, которое Витор надел на средний палец ее левой руки.

В самый раз, – удовлетворенно сказал он. – Я так надеялся, что оно будет тебе впору.

Да, и такое красивое, но… что это?

Кольцо. В знак нашей помолвки.

Витор, пойми, я не могу…

Это порадует маму. А вон и она.

Дверь дома открылась, и Маргрида вышла им навстречу.

Эшли пришпилила на лицо улыбку. Спорить было поздно.

Ну что, Томас хорошо устроился? – спросила Маргрида, когда Эшли вечером спустилась в гостиную.

Он уже спит, – ответила она.

Успевшая полюбить внука бабушка улыбнулась и заговорила о том, как легко малыш принял ее и, нисколько не смутившись, побежал к ней в объятья.

Томас такой ласковый мальчик и очень похож на Витора, – закончила она.

А где же сам Витор? – спросила Эшли.

У меня в машине плохо работают дворники, и он пошел взглянуть, что с ними. Сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни, – дрожащим от волнения голосом объявила Маргрида. – А когда вы с Витором поженитесь, это будет…

Мы еще не назначили дату, – поспешно перебила ее Эшли.

Конечно, но я знаю, что мой сын не может дождаться, когда наконец женится на своей любимой, и это случится очень скоро.

Эшли взяла со стола журнал.

– Любимой? – небрежно переспросила она, переворачивая страницу.

– Когда моя мама оставила ему кольцо с топазом, Витор поклялся, что сохранит его до тех пор, пока не встретит свою вторую половинку, – объяснила ее собеседница. – И хотя, как у всякого темпераментного, привлекательного мужчины, у него было немало увлечение он, очевидно, не придавал им значения, потом кольцо оставалось у него, – Маргрида улыбнулась. – Но когда вы приехали сюда обедать, я поняла, что именно вы и есть его половина, что вы двое – родные души.

– Мы же почти не разговаривали…

Маргрида в ответ только экспансивно щелкнула пальцами.

– Ба! Кому нужны слова? По тому, как вы смотрели друг на друга, я сразу поняла, что это любовь с первого взгляда. – Женщина вздохнула, вспомнив свою юность. – Так же случилось и у нас с мужем. Мы встретились, сразу же влюбились и сохраняли наши чувства все тридцать лет, до самой его смерти. – Она замолчала, погрузившись в воспоминания. Но вскоре открылась дверь, и она подняла голову. – А, Витор! Нашел, в чем там дело?

– Нашел и исправил. – Он подошел к Эшли, наклонился и поцеловал ее в макушку. – Как наш сын? – спросил он.

Эшли не отрывала глаз от журнала.

– Наш сын чувствует себя прекрасно.

Ночью, когда Томас крепко спал в своей кроватке, Эшли никак не могла уснуть. Может, малыш и доволен, но она-то нет.

Маргрида была отчасти права, в отчаянии думала она. У нее это действительно была любовь с первого взгляда. Она полюбила Витора с самого начала, любила его сейчас и – Эшли ударила кулаком по подушке, – несомненно, будет без ума от этого человека до конца своей жизни. Иначе почему бы сошлась с ним так охотно, бездумно, так поспешно и глупо?

Да, физическое влечение тоже сыграло важную роль, но главное – то необъяснимое, странное чувство, которое зовется любовью. Она знала, что Витор д'Аркос – ее единственная любовь и, отдавшись ему всей душой, всем телом, она как бы дала клятву верности.

Эшли снова стукнула кулаком по подушке. Когда-то она познала восторг, а теперь живет в муках. И эти муки станут лишь сильнее, если она согласится на этот очень деловой и лишенный всякого чувства брак.

Эшли сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

Если Витор хоть еще один раз прикоснется к ней, она закричит. После того поцелуя, которым он встретил ее за завтраком, он постоянно брал ее за руку и, глядя прямо в глаза, называл «любовь моя», то есть идеально играл роль влюбленного жениха.

Его мать ни о чем не догадывалась, и даже она сама, с горечью подумала Эшли, если бы не знала правду, могла обмануться. Нахмурившись, она посмотрела в сад, где Витор гонял мяч с Томасом. Каждый его жест вызывал в ней целую бурю чувств, и наконец она начала чувствовать себя узницей, ожидающей, какую новую пытку еще выдумает ее мучитель.

Ногти впились в ладонь. Они смогут уехать из Синтры только завтра после обеда, но как выдержать очередную серию притворных поцелуев и нежных прикосновений? Как вынести эту пытку хоть час, хоть минуту, хоть секунду?

Вдруг Томасу удалось ударом ноги подбросить мяч высоко в воздух, и Витор подпрыгнул, чтобы поймать его. Обтянутые джинсами длинные, стройные ноги, тело мускулистое, подтянутое. Волосы блестят на солнце, а волоски на сильных руках отливают металлом. Вчера он выглядел уставшим, но после ночного сна просто излучал здоровье и жизненную силу.

Ну почему он так неотразимо привлекателен? – с тоской подумала Эшли. Ах, если бы только он не повстречался на ее пути! Если бы она не была такой влюбленной дурочкой!

Эшли задумчиво покрутила на пальце кольцо с топазом. Если хочешь чего-то добиться в этом мире, подумала она, нужно действовать решительно. Чем душить свои чувства, может, лучше согласиться стать женой Витора и попытаться завоевать его сердце? В конце концов, у него нет другой женщины, и его действительно влечет к ней.

Эшли мрачно усмехнулась. Опять ее занесло. То, что Витор обиделся на нее из-за Томаса, означает, что он считает ее хитрой, скрытной и испорченной. Хотя и находит, что ноги у нее как у манекенщицы…

Она потуже заправила в коричневые молескиновые брюки шелковую блузку цвета слоновой кости. Горделивое отчуждение казалось не только ошибкой – оно лишило их обоих возможности построить новые отношения.

– Только что звонила моя подруга, Эстелла, – сообщила Маргрида, вернувшись из гостиной. – Мы заранее договорились, что она приедет, пока вы с Витором здесь, но, к сожалению, она подвернула ногу и вынуждена остаться дома. Ты не возражаешь, если мы вместе навестим ее? – спросила она. – Меня торжественно представили каждому из шести внуков Эстель, и мне очень хотелось бы показать ей своего Томаса.