Только отец все равно беспокоился. И однажды он позвал дочку и сказал, что отвезет ее в санаторий в Сочи.

Юля несколько лет назад отдыхала на юге. С мамой и папой. А теперь только с папой. Мамы нет рядом. Поэтому боль в глубине души постоянно давала о себе знать. Нет, не послеоперационный шов напоминал о себе. О шраме, пересекающем грудную клетку, девочка почти забыла, он уже почти рассосался. Каждую ночь Юля уговаривала некрасивый розовый шов зажить поскорее и, казалось, в этом ей помогала магия таинственного пришельца. Только мама никогда больше не придет, не увидит этого прекрасного заката, не поговорит с дочерью и папой. И даже дядя Юра перестал звонить после ее смерти.

Девочка каждый вечер убегала из санатория, забиралась на волнорез и ждала, когда же приплывет мама. Оттуда, из-за моря, из дальних стран.

— Мама, вернись… — тихо шептала она волнам.

Иногда ей казалось, будто мимо нее проплывала стая куда-то спешащих русалок, и одна из них, оборачивалась на шепот и словно махала рукой. Жаль, что женщины с рыбьими хвостами — всего лишь сказка.

'Алые паруса', Ассоль… Юля обожала эту книгу. И почему-то казалось, что и к ней должен из-за моря приплыть корабль. Только не с прекрасным принцем, она еще немножко не доросла, на палубе будет стоять мама в светло-желтом платье с фиолетовыми горохами… в платье, похожем на цветок ириса.

— Она не придет, — раздался знакомый голос за спиной Юли.

Девочка обернулась, потому что прекрасно знала, кого там увидит. Ее личное привидение сидело, свесив ноги и пытаясь задеть пальцами воду. Мальчишка за те три месяца, что не являлся к Юле, успел отрастить небольшой черный хохолок.

— Привет! — обрадовалась девочка, и попыталась обнять давно не посещавшего ее потустороннего гостя.

Но мальчик лишь посторонился и чуть не упал в воду.

— Тебе нельзя трогать меня, — как всегда равнодушным тоном заметил он. — Ты живая, а я — нет.

— Ты умер? Ты тоже умер, как и моя мама? Такой маленький, и умер? Ты тоже попал в катастрофу? Тебя переехала машина?

Девочка засыпала таинственного гостя вопросами, но он лишь качал головой в ответ.

— Я умер, — наконец, когда она прекратила тараторить, спокойно заявил он, — давно-давно. В те времена мир был другим. Не таким шумным. В нем было меньше чудовищ. Машин… так вы их зовете?

Он уже не раз видел автомобили. Поток стремительно мчащихся по улице чудищ, сверкающих заключенными в прозрачную оболочку огнями, сильно испугал призрака, когда тот выглянул в окно Юлиной квартиры. Красные, черные, желтые и зеленые, с грозным воем они летели вдоль улицы и смели бы все оказавшееся у них на пути. Первый раз призрак просто отвернулся и пожелал больше не смотреть на мир, в котором живет спасенная им девочка. Но со временем он привык и начал заворожено наблюдать за стремительно несущимися неведомыми гигантами.

— Смерть оказавшегося на пути машины ужасна, — он не отрицал. — Мне было легче. Но я не вправе рассказать об этом. Как не могу и представиться. Меня нет, поэтому и назвать меня никак нельзя. Не раз говорил.

— Тогда ты просто мальчик, который подарил мне волшебную силу! И я хочу отблагодарить тебя! Представляешь, — девочка грустно улыбнулась, — я теперь могу не учить уроки и получать в школе пятерки.

Но призраку это оказалось не понятным. Он только грустно улыбнулся и заметил:

— Я рад, что ты нашла применение моему дару. Значит, я могу быть спокоен за него. И уйти.

— Нет, — отрезала Юля и хотела было схватить гостя, но тот ловко извернулся и пошел прочь:

— Мне не место здесь. Прощай и спасибо.

— Ты мой единственный друг, — прошептала девочка, опускаясь на колени, — все в школе считают меня сумасшедшей.

Она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Ты не сумасшедшая, — вдруг услышала она и почувствовала, как кто-то держит ее за плечо.

Юля медленно поднялась, а он и не препятствовал, отпустил.

Нет, таинственного призрака и след простыл. Перед ней стоял мальчик, ровесник. Он был чуть выше ее, светловолос и одет в сшитую на скорую руку третьесортную китайскую одежду: джинсы с аппликацией кота Тома на кармане и футболку в ядовитую полоску с Дональдом.

— Ты, настоящий? — наклонив голову набок, спросила Юля, разглядывая мальчишку.

— Дура, что ли? — сощурившись, спросил мальчуган, словно и не он вовсе минуту назад усомнился в ее нормальности.

— Ты такой же, как и все, — фыркнула Юля, отходя от неизвестно откуда взявшегося мальчишки.

Она понимала, что вряд ли ее призрак стал принимать облик современного ребенка, чтобы пожить в этом мире.

— Ты тоже сбежала из лагеря? — поинтересовался вдруг мальчик.

— Нет, — отвернувшись, односложно ответила Юля.

Она не очень-то хотела рассказывать случайному мальчишке, что приехала сюда с отцом на лечение. А особенно больно ей было вспоминать о маме и странном призраке, который подарил ей интересные способности. Отец, казалось, хотел скорее забыть о жене, и поэтому уже неделю гулял с высокой рыжеволосой красоткой в синем сарафане. Кажется, он звал ее Марго, а она до сих пор предпочитала обращаться к нему официально — Антон Викторович. Девочка предполагала, что эта женщина крутит с папой самый обычный курортный роман, да и папа умолял Юлю не вмешиваться в его дела, ссылаясь на что-нибудь важное. Хотя, про отца-то и его новую женщину рассказать мальчишке как раз можно. И Юля решилась немножко приврать и приукрасить.

— Я совсем не нужна папе, который только и делает, что гуляет с любовницей! — выдала она.

— А я, — мальчишка вздохнул и уселся на край волнореза, где только что стояла Юля. — меня вообще, никто не любит. Даже вожатой нет дела ни до меня, ни до остального отряда. Словно все мы пустое место. Вот я и сбежал из лагеря. Так, на один вечер. Пусть меня найдут, вот!

— Такой же! — улыбнулась Юля уголками губ. — Я сегодня тоже решила сбежать от папы, пусть он со своей Марго меня поищет. Мы отдыхаем в Мацесте, а я села на автобус и доехала до Адлера.

В глазах девочки читались коварство и злоба, а в чуть заметной улыбке — нахальство, она была довольна своим поступком.

— Ну, — с тоской в голосе заявил мальчик, — я не решился убегать так далеко. Наш лагерь неподалеку. И так, думаю, выговор будет.

И они рассмеялись.

— Слушай, а как тебя зовут? — поинтересовался он.

— Юля Шаулина, — она протянула руку.

Девочка любила копировать действия папы. Когда к ним в гости приходил какой-нибудь солидный дядя: депутат или бизнесмен, папа всегда называл ему свое имя и протягивал руку.

— Ваня, — смущенно заметил мальчуган и неуверенно пожал хрупкую девичью ладошку.

Они еще некоторое время молча сидели и смотрели на закат, а потом медленно прошли по волнорезу, чтобы поскорее покинуть неуютный ночью пляж.

— Знаешь, Юля, — вдруг сказал он, посмотрев прямо в глаза маленькой беглянке, — в одном американском фильме мальчик и девочка сбежали из дому, чтобы подружить своих родителей?

— И что ты хочешь этим сказать? — сощурилась Юля.

— Что-что, — вздохнул собеседник, — а давай сделаем как они. Сбежим куда подальше, пусть родители поволнуются. На самом деле, мы им нужны, просто они… ну, считают, что мы не можем их не любить. Ну, а мы вляпаемся в какую-нибудь историю и…

— Нас прирежут рэкетиры, — перебила его девочка. — Потому что мы живем не в Америке, а в России. Тут и милиция неправильная. Никто не спросил, куда мы одни вечером поехали. А если нас не найдут, мы умрем с голоду и попадем в лес с фиолетовыми деревьями.

— Куда? — лицо Вани вытянулось от удивления.

И Юле пришлось рассказывать, что она видела, когда была в коме. Мальчик заинтересованно слушал ее, боялся перебить. Казалось, будто он верил каждому ее слову и пытался найти в рассказе Юли то маленькое противоречие, зацепившись за которое можно было б ляпнуть: 'Брехня! А когда девочка начала рассказывать о призраке и о дарованных ей магических способностях, ее собеседник и вовсе заинтересовался. Вот, значит, как… и изъявил желание познакомиться с грустным потусторонним юнцом. Ваня старался говорить как можно серьезнее, чтобы сказочница не заподозрила лжи.