Красный Кедр не ошибся. Он действительно нашел кладовую. Его многолетний опыт не обманул его! Но что именно содержала в себе эта кладовая? Может быть, она уже была ограблена и теперь в ней было пусто? Теперь, когда ему достаточно было сделать легкое движение, чтобы разрешить свои сомнения, скваттер заколебался: им овладел страх! В течение тех трех часов, в продолжение которых он работал, Красный Кедр лелеял столько надежд, что теперь стал инстинктивно бояться разочарования; он опасался с высоты своих мечтаний быть мгновенно низвергнутым в страшную, сжимавшую его словно железными когтями действительность. Колебания его были продолжительны. Наконец, решившись, он дрожащими от волнения руками, быстрым как мысль движением сдернул с земли бизонью шкуру. Скваттера мгновенно точно что-то ослепило, и он издал радостный крик, похожий на рычание тигра.

Они нашел кладовую охотника! Здесь были всевозможных видов железные капканы, ружья, двуствольные и одноствольные пистолеты, пороховницы, мешочки, наполненные пулями, ножи и множество других вещей, необходимых охотнику. Красный Кедр ожил; он внезапно преобразился и сделался снова тем смелым и неукротимым человеком, каким был до катастрофы, жертвой которой сделался. Да, он стал снова человеком, не знающим ни страха, ни угрызений совести, готовым вести борьбу совсем миром и смеющимся над опасностями, могущими встретиться ему на пути. Он выбрал из этого запаса лучшую винтовку, две пары пистолетов и острый нож с широким, длинным лезвием. Он взял также полный набор для верховой езды, два рога пороха, мешок с пулями и охотничью сумку из шкуры оленя, богато расшитую в индейском стиле. В ней были огниво и всякие прочие мелочи, необходимые в дороге. Красный Кедр нашел также табак и трубку, которыми он не преминул немедленно воспользоваться. Самым большим лишением для него за это время было отсутствие курева.

Вынув из ямы все то, что ему было нужно, он все остальное аккуратно положил на место и ловко скрыл следы, по которым другие могли бы найти кладовую, принесшую ему такую огромную пользу. Исполнив таким образом обязанность всякого честного человека по отношению к владельцу тех вещей, которыми он воспользовался без спросу, Красный Кедр перекинул за спину винтовку, свистнул своей собаке и удалился быстрыми шагами, бормоча:

— А-а! Вы думаете, что уже поймали медведя в его берлоге?! Посмотрим, сумеет ли он отомстить за себя!

Какими же судьбами скваттер, которого мы видели отправляющимся в поход во главе многочисленного и сильного отряда, оказался вдруг одиноким и погибающим в прерии?

Заканчивая вторую часть нашего повествования, мы говорили, что следом за отрядом гамбусинос [3], предводителем которого был Красный Кедр, в прерию выехал другой отряд. Им командовал Валентин Гилуа, и состоял он из Курумиллы, генерала Ибаньеса, дона Мигеля Сарате и его сына. Эти пятеро людей ехали для того, чтобы совершить дело мести.

Очутившись на индейской территории, француз бросил пытливый взгляд вокруг, остановил лошадь и обернулся к дону Мигелю:

— Прежде чем ехать дальше, — сказал он ему, — нам, мне кажется, не мешало бы посоветоваться друг с другом, чтобы наметить план действий и уже не отступать от него.

— Друг мой, — ответил асиендадо [4], — вы знаете, что на вас вся наша надежда, а потому поступайте так, как вы сочтете необходимым.

—Хорошо, — сказал Валентин. — Теперь такое время, когда нестерпимая жара вынуждает все живое в прериях скрываться под тенью деревьев, а потому давайте сделаем привал, — место это очень удобно для такой цели!

— Отлично, — коротко ответил асиендадо. Всадники слезли с лошадей, сняли с них уздечки, чтобы дать бедным животным возможность пощипать тощую и выжженную солнцем траву, которая еле-еле пробивалась на этой неблагодатной почве.

Действительно, место для бивака было выбрано очень удачно: это была обширная поляна, по которой протекал один из тех многочисленных ручейков, которые изрезали прерии вдоль и поперек и зачастую стекаются в большие реки. Над головами путников был свод густых деревьев, защищавший их от жгучих солнечных лучей. Хотя было около полудня, близость ручья навевала на поляну прохладу, которая так и манила прилечь и воспользоваться полуденным отдыхом, так удачно названным сиестой.

Но путешественники, занятые серьезным делом, даже и. не думали о сне.

Приняв все меры предосторожности на случай внезапного нападения, Валентин присел у подножия одного дерева, сделав своим друзьям знак сесть рядом.

Трое белых немедленно приняли его приглашение, тогда как Курумилла, по обыкновению не говоря ни слова, взял в руки ружье и стал на страже в нескольких шагах от остальных.

После нескольких минут размышления Валентин начал говорить:

— Сеньоры кабальеро! — сказал он. — Настало время поговорить друг с другом откровенно. Мы теперь — на неприятельской территории, перед нами на пространстве более двух тысяч миль раскинулись прерии. Нам предстоит бороться не только с белыми или с краснокожими, которых мы встретим на пути, но и с голодом, жаждой и со всевозможными дикими зверями. Не старайтесь придать моим словам иного значения, чем то, которое придаю им я. Вы давно знаете меня, дон Мигель, и вам известно, какую дружбу я питаю к вам.

— Я это знаю, и благодарю вас за нее! — с глубоким чувством ответил дон Мигель.

— Из этого следует, — продолжал Валентин, — что никакое препятствие, каким бы оно ни было, не заставит меня отказаться от возложенной мною на себя задачи.

— Я в этом убежден, мой друг!

— Хорошо, но что касается меня, так я — старый бродяга. Жизнь в прериях, с ее лишениями и опасностями, мне вполне знакома; то, что я намереваюсь сделать — пустяк для меня и для моего друга-индейца…

— К чему вы все это клоните? — перебил его с тревогой дон Мигель.

— Вот к чему, — ответил охотник. — Вы, кабальеро, как и все люди, привыкшие к роскоши и к свободе, может быть, будете не в состоянии вынести тяжелых условий существования, на которое себя обрекли. В приступе страшного горя вы очертя голову бросились преследовать похитителей вашей дочери, не взвесив последствий вашего поступка.

— Это правда, — пробормотал дон Мигель.

— А потому, — продолжал Валентин, — я считаю своим долгом предупредить вас: не бойтесь отступить, будьте так же чистосердечны со мной, как я с вами. Меня и Курумиллы будет вполне достаточно, чтобы выполнить задачу, которую мы приняли на себя. Позади, не более чем в десяти милях от нас, находится мексиканская граница. Возвращайтесь туда, и предоставьте нам заботу найти ваше дитя, если вы не чувствуете в себе сил преодолеть бесчисленные опасности угрожающие нам.

Во время этой короткой речи дон Мигель стоял, опустив голову и сдвинув брови. В глубине души он не мог не сознавать, что в словах говорившего было много правды. Когда Валентин умолк, асиендадо выпрямился и протянул охотнику руку, которую тот горячо пожал.

— Друг мой, — ответил дон Мигель, — то, что вы мне сказали, вы обязаны были мне сказать. Слова ваши не оскорбили меня, тем более что они были внушены вам сочувствием ко мне и тем расположением, которым вы меня одариваете. Доводы, которые вы мне привели, справедливы, и я уже сам их себе приводил, но, что бы ни случилось, решение мое останется неизменным: я не отступлю ни перед чем до тех пор, пока не найду своей дочери!

— Я знал, что ваш ответ будет именно таков, дон Мигель, — сказал охотник. — Отец не может согласиться покинуть свое дитя, оставить его в руках разбойников, не сделав попытки освободить его. Но, повторяю, я должен был предупредить вас. А теперь перестанем говорить об этом и займемся составлением плана кампании.

— О-о! — весело воскликнул генерал. — Посмотрим, посмотрим!…

— Простите, генерал, — сказал Валентин, — но война, которую мы ведем, резко отличается от войн цивилизованных наций — в прериях побеждает только хитрость.