Тот печально улыбнулся.

— Простите невольную горечь, которой пропитаны мои слова, — сказал он. — Я много выстрадал, и помимо моего желания едкие слова часто срываются с моих губ.

— Человек живет на земле, чтобы страдать, — строго ответил Валентин. — Каждый из нас должен нести свой крест. Дон Мигель Сарате, его сын и генерал Ибаньес могут служить подтверждением этой истины.

При имени дона Мигеля Сарате яркая краска залила щеки незнакомца, и глаза его сверкнули, несмотря на все его усилия остаться хладнокровным.

— Мне часто приходилось слышать о доне Мигеле, -сказал он, поклонившись, — я слышал также об опасностях, которым он подвергался и от которых его избавил храбрый, честный охотник.

— Этот охотник перед вами, — сказал дон Мигель. — Увы! Нам предстоят впереди еще гораздо большие опасности!

Незнакомец с минуту очень внимательно смотрел на него, потом, сделав шаг вперед и скрестив руки на груди, сказал проникновенным голосом:

— Послушайте, сам Бог внушил вам мысль прийти мне на помощь, потому что с этой минуты я принадлежу вам телом и душой. Я знаю, зачем вы, дон Мигель Сарате, вы, дон Пабло, вы, генерал Ибаньес, и вы, Кутонепи, очутились здесь — потому что, если я не ошибаюсь, вы тот самый знаменитый охотник, слава о котором разнеслась по всем западным прериям…

— Да, это действительно я, — скромно ответил Валентин.

— Я знаю, повторяю вам, — продолжал незнакомец, — какая важная причина заставила вас нарушить все ваши привычки и отправиться в ужасные прерии Дикого Запада!

— Вы знаете?! — воскликнули охотники с удивлением.

— Я все знаю! — твердо ответил незнакомец. — Мне известно, как вас изменой отдали в руки ваших врагов; я знаю, наконец, что дочь вашу похитил Красный Кедр.

При этих словах дрожь пробежала по телу охотников.

— Кто же вы, в таком случае, чтобы знать все эти подробности? — спросил Валентин.

Печальная улыбка мелькнула на губах незнакомца.

— Кто я? — с грустью сказал он. — Не все ли вам равно, коль скоро я хочу служить вам?

— Но так как мы ответили на ваши вопросы, то теперь ваша очередь ответить нам.

— Вы правы, — заметил незнакомец. — Я удовлетворю ваше любопытство. Я человек, имеющий тысячу имен: в Мексике меня зовут дон Луи Аррояль, компаньон банкирского дома «Симсон, Педро Муньес, Карваллос и Кº»; в северных провинциях Мексики, где я давно уже стал популярен благодаря своим безумным тратам, я ношу имя Эль-Гамбусино; на восточном побережье Соединенных Штатов и в Мексиканском заливе, где я иногда появляюсь на одномачтовом судне, чтобы воевать с работорговцами, меня зовут the Unknown. (Неизвестный); у северных американцев — the Blood's Son (Сын Крови); но настоящее мое имя то, которое дают мне люди, знающие обо мне ровно столько, сколько я хочу, чтобы они знали. Это имя — La Vengador — Мститель. Довольны ли вы теперь мной, сеньоры кабальеро?

Никто ему не ответил. Каждый из охотников слышал самые различные сплетни об этом необыкновенном человеке; в высшей степени странные слухи о нем носились в Мексике, а также и в Соединенных Штатах, доносясь до самых прерий; рассказывая о некоторых его поступках, преисполненных геройства и похвальной доброты, в то же время говорили о совершенных им деяниях неслыханной жестокости, доходящих до зверства. Он внушал таинственный ужас как белым, так и краснокожим, и каждый из них старался избегать встречи с ним, хотя никакие факты не подтверждали этих противоречивых слухов. Валентину и его спутникам часто приходилось слышать о Сыне Крови, но они впервые столкнулись с ним лицом к лицу и теперь невольно удивлялись его благородной манере держать себя, а также его величавой осанке.

Валентин первый овладел собой.

— Я много раз слышал о вас, — сказал он, — и желал познакомиться с вами. Случай к этому представился, и я счастлив, потому что по крайней мере буду иметь возможность судить о вас справедливо, чего мне не удавалось до сих пор из-за противоречивых слухов, которые ходят про вас. Вы можете быть полезным нам в нашем предприятии, говорите вы. Благодарю вас, мы принимаем ваше предложение так же искренне, как вы его нам сделали. В такой экспедиции, каковой является наша, нельзя пренебрегать поддержкой доброго человека, тем более что враг, которого мы хотим захватить в его логове, опасен…

— Больше, чем вы думаете, — перебил мрачно незнакомец.

— Я двадцать лет борюсь с Красным Кедром, и до сих пор не одолел его. О, это страшный противник, уверяю вас! Я знаю его. Я его беспощадный враг. До сих пор я совершенно безуспешно прилагал все усилия, чтобы жестоко отомстить ему!

Когда Сын Крови произносил эти слова, лицо его покрылось мертвенной бледностью, а черты его исказились. Он, казалось, пришел в необычайное волнение. Валентин несколько минут с чувством сострадания смотрел на него. Как все люди, много перенесшие в жизни, он умел сочувствовать тому, кто, как и он сам, мужественно переносил свое горе.

— Мы поможем вам, — сказал он, сердечно протягивая ему руку. — Вместо пяти человек нас теперь шестеро, и мы одолеем его.

Глаза Мстителя блеснули странным огнем, он крепко пожал протянутую ему руку и ответил глухим голосом, с непередаваемым выражением:

— Нас будет пятьдесят человек — у меня в прерии много друзей!

Валентин бросил на своих друзей радостный взгляд — на такую серьезную поддержку он не мог, конечно, рассчитывать.

— Но пятидесяти человек будет недостаточно, чтобы бороться с демоном, имеющим союзниками степных разбойников и самых опасных Indios Bravos, — сказал незнакомец.

— Не беда, — возразил Валентин, — мы также воспользуемся поддержкой индейских племен, и клянусь вам, что я не покину прерий до тех пор, пока собственными глазами не увижу этого негодяя мертвым.

— Да поможет вам Бог! — пробормотал Мститель. — Если бы лошадь моя не была так утомлена, я бы предложил вам следовать за мной — нам нельзя терять ни минуты, если мы желаем настигнуть этого дикого зверя. К несчастью, мы вынуждены подождать некоторое время!

К собеседникам подошел Курумилла.

— Вот лошадь для моего белого брата, — сказал он, указывая на мустанга, которого незадолго перед тем поймал. Мститель радостно вскрикнул.

— На коней, на коней! — скомандовал он через минуту.

— Куда вы нас поведете? — спросил Валентин.

— К моим товарищам, — ответил тот, — с ними мы обсудим те шаги, которые нам следует предпринять, чтобы уничтожить нашего общего врага.

— Отлично, — добавил Валентин. — Далеко ли до того места, где находятся ваши друзья?

— Недалеко: они находятся всего милях в двадцати отсюда; к закату солнца мы уже будем там.

— В таком случае, в путь! — сказал Валентин. Союзники сели на лошадей и во весь опор помчались по направлению к горам. Несколько минут спустя на равнине воцарились обычные спокойствие и тишина. Единственными следами недавнего пребывания людей в этом месте было несколько трупов, над которыми начали уже кружиться ястребы, испуская зловещие хриплые крики.

Все шестеро всадников ехали друг за другом по извилистым тропинкам, протоптанным дикими зверями во все стороны.

Сын Крови служил маленькому отряду проводником, за ним следом ехал Курумилла. Индейский вождь ехал, как всегда, молча, лишь по временам бросая по сторонам быстрые проницательные взгляды, от которых ничто не укроется и которые столь характерны для краснокожих — этих необыкновенных созданий.

Вдруг Курумилла соскочил с лошади и, удивленно воскликнув, пригнулся к земле. Поведение индейца было таким странным, что Валентин поспешно к нему подъехал, чтобы узнать, в чем дело.

— Что с вами, вождь? — спросил он, приблизившись к нему.

— Пусть брат мой посмотрит сам, — ответил Курумилла.

Валентин также сошел с лошади и нагнулся, чтобы увидеть то, на что указывал ему индеец. Тот показал ему на почти уже изгладившийся след лошадиной подковы.