Когда они уселись за стол, она стала подробнее расспрашивать о его жизни, чтобы не касаться более неприятной темы.

— Что ты делал до того, как стал работать с моим отцом?

Он грустно улыбнулся.

— Когда я закончил школу, я заболел алмазной лихорадкой. Ты ведь знаешь, что тогда всеобщее внимание было приковано к алмазам, а не к золоту. Я пытался осуществить кое-какие личные планы, но не очень успешно. Твой отец в то время все еще владел землей в окрестностях Кимберли, и он сказал мне, что я мог бы взять все, что найду там. Я думаю, что он был главным образом заинтересован в том, чтобы остудить мой пыл.

Он засунул руку в карман и вытащил кожаный бумажник, из внутреннего отделения которого вынул маленький бумажный сверток.

— У меня все еще сохранился один из камней, которые я нашел в то время. Я держу его, чтобы карман мой никогда не пустовал, а также в доказательство того, что я был алмазоискателем.

Она наклонила голову, чтобы видеть, как он разворачивает бумажный сверток, и почувствовала, что его светлые волосы находятся очень близко к ней и что его дыхание касается ее щеки.

— Вот, — сказал он. — Держу пари, что такого алмаза ты никогда не видела.

Крошечный камешек отливал светло-лиловым и розовым, был полупрозрачным на фоне белой бумаги и неправильной формы. Алмаз был не обработан и для получения более яркого блеска нуждался в огранке.

— Знаешь, какие бриллианты считаются бриллиантами высшего качества? — спросил Дэрк. — Бриллианты высшего качества имеют необычный цвет. Возможно, розовый, или зеленый, или желтый. Иногда даже черный. Данный образец недостаточно крупный, недостаточно совершенный, чтобы представлять сколько-нибудь большую ценность, но я к нему очень привязан. Конечно, он без огранки. Я бы нарушил закон, если бы привез в эту страну алмаз с огранкой. Только камни без огранки освобождаются от пошлины.

Сюзанна взяла маленький камешек и поудобнее расположила его на своей ладони, видя в нем, однако, не алмаз, а судьбу молодого человека со страстью к приключениям в душе, работающего ради мечты, которой никогда не суждено осуществиться.

— Я думала, де Бирз владеет всеми алмазами в Южной Африке, — сказала она. — Как же тебе разрешили заняться собственным делом?

— Синдикату принадлежит большая часть земли, — объяснил он, — Но все еще существуют алмазоискатели, которые работают на собственных участках и продают то немногое, что они находят, де Бирзу. На самом деле в Южной Африке запрещено иметь неограненные алмазы без соответствующего разрешения. Поскольку я разрешение имею, то найденный мною камень я имею право хранить — Он вернул розовый алмаз в бумажный сверток и положил его обратно в кожаный бумажник. — Ты слышала когда-нибудь о Короле Кимберли? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой, очарованная рассказами об алмазах и о Южной Африке, которая давно ушла из ее жизни и тяжелые воспоминания о которой уже стали ослабевать.

— Король Кимберли был одной из величайших находок, — сказал Дэрк, — замечательно красивым и ценным камнем. Крупнее, чем алмаз Надежда, и почти без изъянов. Я однажды видел его, еще мальчиком. Те машины, которые перебирают алмазы в наши дни, могут раздробить или повредить особенно крупные камни, но это единственная возможность получить алмаз. Нынешние системы ориентированы на реальный коммерческий выход. Для добычи одного карата алмазов требуется в среднем четыре тонны горной породы. Сейчас я приобщаюсь к техническим вопросам.

Она не прерывала его. Она любила его слушать, и во время ужина все ее внимание было приковано к его рассказам. Она решила, что позже, когда он уйдет, она обдумает то, что он сказал.

Когда десерт был закончен и она убрала тарелки, они присели, окруженные бледно-розовыми и светло-голубыми тонами интерьера, и выпили по большой чашке по-американски заваренного кофе. Но теперь Дэрк казался неутомимым, как будто бы он почувствовал, что время убегает, а дела, ради которого он в действительности пришел они все еще не касались,

Поэтому его обращения к ней все более выводили ее из состояния равновесия, Этому человеку были свойственны неистовые порывы энергии, позволяющие ему многою добиться от любой любящей его женщины. Но мысль о том, что она всерьез любит его, казалась ей нелепой, и она с раздражением прогоняла ее. Она должна быть начеку и не допустить, чтобы ее мысли развивались в этом направлении.

Он отставил чашку и еще раз прошелся по комнате, вглядываясь в фотографии, потом снял с книжной полки маленькую, вырезанную из дерева фигурку антилопы и с улыбкой протянул ей.

— Итак, ты все еще не теряешь связи с Африкой?

— Это импала, — сказала Сюзанна. Она неожиданно для себя вспомнила это название.

Он осмотрел золотистое дерево фигурки с полосно-гранулированной текстурой, опытными пальцами повернул его. Высокие лирообразные рога поднимались над небольшой, грациозно повернутой головой. Уши были острые, морда изящная, глаза продолговатые и светлые даже в резьбе по дереву. Импала находилась в состоянии отдыха, передние ноги были подогнуты, бедра гладко округлы в отличие от бедер прыгающего животного. Волнистая текстура заполняла полосы бедер импала. Вся фигурка была наполнена жизнью и чуткой настороженностью, так что казалось, что в любой момент существо могло спрыгнуть с овальной подставки и выскочить из рук Дэрка.

— Хорошая вещица, — сказал он с одобрением. — Художник точно подметил повадки дикого животного, даже во время отдыха.

Сюзанна пристально взглянула на фигурку. До тех пор, пока. Дэрк не снял ее с полки, резная статуэтка не имела дня нее особого значения, и она годами не вспоминала ее названия. Ее мать никогда не связывала фигурку с Южной Африкой. Теперь же, после слов Дэрка, внезапно всколыхнулось забытое прошлое.

Он поставил фигурку на место и, подойдя к Сюзанне ближе, взял со стола книгу, лежавшую возле ее локтя. Повернув книгу заголовком к себе, он слегка присвистнул от изумления.

— Ты ничего не хочешь знать о Южной Африке, однако читаешь книги Джона Корниша?

— Один человек в редакции рекомендовал ее, — ответила ему Сюзанна, слегка встревоженная его тоном. — В предисловии сказано, что его мать, как и моя, — американка, и я думаю, он тоже живет в Америке. Хотя иногда он бывает в разъездах и собирает материал для новой книги. Об Алжире.

Дэрк перевернул книгу и с неприязнью посмотрел на фотографию человека на тыльной стороне обложки.

— Корниш, бывало, писал о Южной Африке, — сказал он. — Он вырос там. С помощью одной его статьи твой отец был упрятан в тюрьму. Ты знала об этом?

Она не знала об этом и сидела, в изумлении молча глядя на него.

— Сейчас Корниш возвратился в Южную Африку, — продолжал он, — Йоханнесбургские газеты уделяли ему много внимания, когда я уезжал, Я даже однажды остановился с ним в одном отеле — Карлтон-отеле. Я не назвал бы это желанной встречей. Надеюсь, он остановится не в Кейптауне.

Она хотела побольше расспросить о Джоне Корнише и своем отце, но вовремя вспомнила, эти дела ее не интересуют.

Дэрк положил книгу на место, подошел и остановился, настолько возвышаясь над ней, что ей пришлось смотреть вверх, чтобы увидеть его лицо.

— Почему ты так боишься вернуться? — Его взгляд был взглядом повелителя, но, кроме того, в нем была мягкость, и это удерживало ее от того, чтобы отвернуться.

— Мать рассказывала мне кое-что о моем отце, — проговорила она. — Он действительно практически не заботился о нас. Нет никакого резона возвращаться назад только потому, что в последнее время он этого захотел и решил увидеть меня.

— Однако не кто иной, как твоя мать, сбежала именно в тот момент, когда он нуждался в ней больше всего — сказал Дэрк.

В ней вспыхнуло негодование.

— Это неправда! Он не нуждался в ней и не обращал на нее внимания. Она думала только обо мне, чтобы увезти от всего того, что связано с ним.

Он говорил убеждающим тоном, сохраняя спокойствие, и она видела жалость в его глазах.