Доррис поморщилась.

– Не преувеличивай, пожалуйста. Так уж и пропитался…

– Ты просто не чувствуешь, как, наверное, всякий курильщик. Но в действительности впечатление такое, будто эта гадость сочится из стен. Да что там! – хмыкнула Мерси. – Наверняка так и есть. За столько времени и обои, и шторы, и обивка мягкой мебели – все пропиталось этой…

– Я курю всего год или около того, – перебила ее Доррис. – С тех пор как твой папа…

Договорить ей не удалось, потому что ее прервал телефонный звонок.

– Я отвечу, – мрачно произнесла Мерси, поворачиваясь в сторону стоящего на специальной подставке телефона.

Но Доррис уже поднялась со стула. На удивление быстро.

– Не нужно, это мне. – Приблизившись к телефону и сняв трубку, она произнесла с интонациями, совсем не похожими на те, которые у нее присутствовали в течение предыдущего разговора: – Да? Ронни! Да, это я, дорогой. Что сегодня делаю? Как тебе сказать… Собственно, я ничем особенно не занята.

Ронни! Новый ухажер Доррис. И, по мнению Мерси, самый опасный из всех предыдущих, потому что он, похоже, тянет из Доррис деньги. Мерси заметила, что та несколько раз снимала с их общего делового счета довольно крупные суммы, которые уходили куда угодно, но только не в бизнес. До сих пор Мерси доводилось видеть этого самого Ронни лишь мельком, но периодически она становилась свидетелем телефонных бесед, подобных настоящей, поэтому имела возможность – и основания – делать некоторые выводы.

– В четыре? – произнесла Доррис в трубку, окидывая Мерси таким взглядом, будто удивлялась, что та до сих пор находится на кухне.

Не нравится, когда мешают! – мрачно усмехнулась про себя Мерси. А сама только тем и занимаешься…

– Хорошо, подъезжай, к этому времени я буду готова, – сказала Доррис, изобразив в адрес невидимого собеседника не очень яркую, но все же улыбку.

– Разве ты и сегодня не наведаешься в студию? – нарочито громко спросила Мерси. – Я уже забыла, когда ты заглядывала туда последний раз.

– Тсс! Тише, – прошептала Доррис, накрыв микрофон телефонной трубки ладонью. – Тебя, наверное, слышно на другом конце провода!

И очень хорошо, подумала Мерси. Для того я и повысила голос! Пусть Ронни знает, что отвлекает тебя от дел.

– Ну извини, мама.

– Чем извиняться, лучше бы дала мне спокойно поговорить! – напряженным шепотом произнесла Доррис.

Мерси с вздохом посмотрела на сыр и ветчину, затем взяла их и отнесла обратно в холодильник. Видно, спокойно поесть сегодня не суждено.

Перехвачу что-нибудь по дороге, в «Зеленом гноме», промелькнуло в ее голове. Подразумевалось кафе, расположенное за квартал от студии или за пять кварталов от дома – смотря откуда считать. В последнее время Мерси зачастила в упомянутое заведение, потому что завтракать в отравленной сигаретным дымом атмосфере действительно было невыносимо. В этом смысле кафе «Зеленый гном» было отдохновением души – курить там строжайше запрещалось.

Но так уж получилось, что позавтракала Мерси лишь в студии. В кафе не оказалось свободных мест, поэтому она купила еду на вынос и вернулась к своему «вольво» с бумажным пакетом, в котором находились четыре фирменные слойки с разной начинкой – с ветчиной, творогом, джемом и яблоком. В ассортименте присутствовали еще слойки с копченым лососем, овощами, луком и яйцом. Мерси перепробовала все, но в конце концов остановила выбор на перечисленных выше четырех вариантах.

Положив пакет с едой на свой рабочий стол, она направилась в смежное служебное помещение, где находился электрический чайник и сухая заварка. Мерси с предвкушением улыбнулась, взглянув на чудесный цейлонский чай в немного старомодной по нынешним полимерным временам упаковке – пестро раскрашенной жестяной коробке. В отличие от многих любителей чая Мерси не признавала заварочных пакетиков. У нее вызывал подозрение тот факт, что она не видит содержимого бумажного мешочка. Кроме того, ей нравился крупнолистовой чай, а в пакетиках, как правило, находилась субстанция, больше напоминающая пыль. А уж пристрастия некоторых к ароматизированным чаям Мерси не понимала вовсе. Что может быть лучше естественного вкуса, цвета и запаха натурального, без всяких «улучшающих» добавок чая?

Любимый напиток Мерси заварила прямо в большой чашке, на боку которой красовалась надпись «Бэкинсейл-рум-кондишн». Это было название совместного ее с Доррис бизнеса – компьютерной студии по оформлению интерьера жилых и официальных помещений.

Скользнув взглядом по упомянутой надписи, Мерси вздохнула, затем взяла чашку и двинулась к своему рабочему столу.

Вздох ее относился к воспоминанию о тех счастливых временах, когда имя Доррис Бэкинсейл было на слуху, потому что сама она являлась модным дизайнером в области интерьера как жилых помещений, так и всякого рода присутственных мест, начиная от офисов и заканчивая огромными выставочными залами.

Студия Доррис «Бэкинсейл-рум-кондишн» находилась отнюдь не в центре Лондона, скорее даже на окраине, правда в живописном районе, за которым среди местных жителей закрепилось название Аббатский лес. За последними коттеджами действительно начинался тянущийся вдоль берегов Темзы лес. В нем попадались вековые деревья, росшие, наверное, еще с тех времен, когда на водившуюся здесь живность охотились с луком и стрелами.

Так вот, несмотря на удаленность от центра, студия «Бэкинсейл-рум-кондишн» являлась едва ли не наиболее посещаемым местом в округе. Причем перед ней останавливались почти исключительно дорогие автомобили, что конечно же свидетельствовало не только о достатке их владельцев, но также о статусе заведения.

И все благодаря Доррис. В те благодатные деньки она блистала оригинальными идеями. По ее проектам были оформлены апартаменты богатейших людей Англии, нередко знатных фамилий. И, разумеется, все это способствовало росту доходов самой Доррис.

Мерси с юных лет присматривалась к бизнесу матери и даже помогала чем могла, в частности выполняла мелкие поручения, скажем подчищала «грязь» на компьютерном макете чьей-нибудь гостиной, спальни или холла. Когда же Мерси повзрослела, окончила колледж, Доррис начала всерьез учить дочь профессии. Через год она приняла первый в жизни заказ – на оформление дорогого и элегантного косметического салона.

Разумеется, не будь она дочерью Доррис Бэкинсейл, никто не решился бы предложить ей выполнить подобную работу, но в данном случае гарантировалась подстраховка со стороны главного специалиста – матери, – что сводило потенциальный риск к минимуму.

Но помощи не потребовалось. К девятнадцати годам Мерси не только постигла тонкости дизайнерской профессии, но и успела выработать собственный стиль, что не осталось незамеченным. Так и к ней – в очень раннем по всем меркам возрасте – пришел успех. Тот проект она разработала безупречно, заказчики остались довольны, и вскоре в определенных кругах потянулся слушок, что дочь Доррис Бэкинсейл способна выдавать идеи не хуже матери.

К Мерси потянулись заказы, она стала много работать, одновременно развиваясь как художник, и у нее, что называется, появилось собственное имя. Когда заработки Мерси почти сравнялись с доходами Доррис, та сделала ее своим официальным партнером по бизнесу…

Устроившись за рабочим столом, Мерси включила компьютер и, пока он загружался, вынула из бумажного пакета первую слойку – с ветчиной.

Хорошее было время, проплыло в ее голове. Мы с матерью года три так славно работали вместе. А потом…

Она вновь невольно вздохнула.

Потом отец Мерси, Эзра Бэкинсейл, этнограф, профессор Лондонского университета – до того словно находившийся в тени успехов жены и дочери, – вдруг проявил себя очень ярко и с совершенно неожиданной стороны.

Мерси прекрасно помнила, как все это началось. Вернее, как пришло в их семью.

Когда Эзра Бэкинсейл вернулся с островов Центральной Полинезии, где он находился в очередной этнографической экспедиции, Мерси зашла к нему в кабинет и случайно увидела на письменном столе какие-то красочные снимки. Один сразу привлек ее внимание. На нем была изображена хорошенькая аборигенка с обтянутыми куском пестрой ткани стройными бедрами. На этом одежда заканчивалась, полная красивая грудь девушки была обнажена. В руке она держала плетеную из лозы корзинку, из которой высовывался длинный французский батон. Кроме того, Мерси различила нечто, больше всего напоминавшее сверкающие упаковки чипсов или чего-то в этом роде. Набор продуктов плохо сочетался с экзотическим видом улыбчивой красотки. Мерси прыснула, представив, как та в подобном виде входит в местный супермаркет и делает покупки в обществе других таких же полуобнаженных красавиц.