– Да? Хм, может быть. Вообще, ты ведь знаешь, я не особенно дружила ни с той, ни с другой.

– Конечно, знаю, – сказала Синти. И добавила с ностальгическими нотками в голосе: – Мы всегда и всюду ходили втроем: ты, я и Минни Прайс. Помнишь?

– Еще бы! Хорошие были времена…

– Да. Жаль, что Минни уехала в Америку.

Мерси вздохнула.

– Жаль.

– Лично мне будет ее недоставать на предстоящей вечеринке.

– Мне тоже. Только я не пойму, почему Даффи приглашает меня?

– Меня тоже.

– Ты другое дело. Вы хоть как-то общались вне школы, хотя бы потому, что жили в одном доме. А я…

– Не в этом дело, Даффи приглашает всех девочек из нашего класса. Устраивает нечто вроде девичника. У нее ведь не только день рождения, но и свадьба на носу.

– Свадь-ба? – Голос Мерси пресекся от внезапного прилива волнения, к которому присоединилось чувство острой зависти.

Свадьба…

Разве найдется девушка, у которой не сожмется сладко сердце от этого волшебного слова? В нем заключено столько всего!

Предпраздничные приготовления, суета, пригласительные открытки родным и знакомым – и как бы кого не забыть! Обсуждение торжественного обеда – детальное, со всеми пикантными нюансами и сюрпризами. А еще оформление стола, помещений, заказ цветов, лент, гирлянд и прочих атрибутов, призванных создавать хорошее настроение.

И конечно же платье! Непременно белое – символ невинности и чистоты помыслов. Флердоранж в волосах. Или фата? И то и другое смотрится очень изящно. Флердоранж, пожалуй, нежнее. Зато фата пышнее, богаче и… символичнее, что ли. Невеста в фате – это классический вариант. Все остальное относится к разряду новшеств – шляпы, вуали, кружевные заколки, высокие гребни из слоновой кости по типу испанских, живые цветы… Из всего перечисленного больше всего запомнится, конечно, фата. Хотя некоторые считают ее старомодной. Не хотелось бы в самый главный день жизни производить впечатление человека отстающего от времени и выглядеть, будто в траченном молью платье из старого бабушкиного сундука, который и сам сплошь источен древесным жуком.

Словом, в вопросе выбора головного убора неплохо бы посоветоваться с подругами. А еще лучше – со стилистом из салона свадебных нарядов. Но только не с женихом: как правило, парни ничего в подобных делах не понимают.

Да, жених! Вот слово даже еще более притягательное, чем «платье» или «свадьба». А где жених, там и невеста. Жених и невеста. Это словосочетание словно напитано волнующим предвкушением. Сколько свежести, молодости, очарования!

Надежд…

Только не у меня, мрачно подумала Мерси. Грант никогда не сделает мне предложения.

– …Выходит за Брендона Марлоу. Помнишь его? Он окончил школу двумя годами раньше нас. – Пока Мерси предавалась раздумьям, Синти продолжала говорить.

– Это ты про Даффи?

– Про кого же еще? – удивилась Синти. – Или ты меня не слушаешь?

– Прости, задумалась немного. Значит, Даффи выходит замуж за Брендона?

– Именно. И это для нее тоже повод собрать подруг. Так ты идешь?

– Пожалуй. Хоть мы и не были особенно дружны, но Даффи может обидеться, если я откажусь присоединиться к компании.

– Хорошо, в пятницу я заеду за тобой, – сказала Синти, и на этом разговор закончился.

Собственно, и не он был важен, а один момент, имевший место уже в ходе самой вечеринки. Он помог Мерси осознать одну истину, относящуюся к ее личной жизни.

Произошло это следующим образом. В самый разгар веселья, после десерта – бисквитов и кубиков дыни, замоченных в белом вине, – девушки рассматривали фотографии, на которых в основном был изображен Брендон Марлоу, кто-то из них, кажется Марта Смит, спросил со смешком:

– А что, Даффи, хорош Брендон в постели?

Рита Фленор прыснула в кулак, остальные же посмотрели на Даффи вполне серьезно. Было заметно, что вопрос живо интересует всех.

– Ох, девочки, вы не представляете!.. – сладко вздохнула Даффи, подняв глаза к потолку.

Все рассмеялись. Затем завязалась бойкая беседа, в ходе которой упоминались интимные детали мужской анатомии, в том числе и применительно к Брендону. Именно в этот момент Мерси неожиданно осознала, что, кроме нее, пожалуй, в этой гостиной девственниц нет.

Открытие не то чтобы ошеломило ее, но и приятным его назвать было нельзя. Она почувствовала себя так, будто жизнь проходит мимо, унося с собой что-то важное, захватывающее, имеющее для каждой девушки очень большое значение.

Остаток вечера Мерси провела в задумчивости, хотя внешне это было почти незаметно.

Последующие дни тоже были полны размышлений. Сидя в студии «Бэкинсейл-рум-кондишн» за компьютером и выполняя очередные поручения Доррис, она вновь и вновь раздумывала о своем существовании. И конечно же о Гранте. Собственная дурацкая преданность человеку, который в свое время даже не догадывался о ее чувствах, – а уж сейчас и подавно! – представлялась ей все более абсурдной.

Зачем все это? Не лучше ли, как выражаются психологи, отпустить ситуацию и просто жить? Как все, как подружки и прочие сверстницы. Разве свет сошелся клином на Гранте Гордоне? Ничего подобного! Вокруг столько молодых, веселых, симпатичных парней… Выбирай не хочу. К тому же многие из них сами проявляют к Мерси интерес, так что ей остается лишь подать знак.

Пора что-то предпринять, решила она. Иначе я так и состарюсь, не изведав физической любви.

Случай для первого эротического опыта подвернулся примерно через месяц. К этому времени Мерси окончательно укрепилась в решении изменить Гранту – так она в шутку называла про себя предстоящее приключение.

Впрочем, шутки шутками, однако Мерси всерьез надеялась на то, что общение с каким-нибудь приятным парнем поможет ей окончательно избавиться от слишком задержавшейся влюбленности.

Его звали Энди Сандерс, он был студентом лингвистического факультета и одновременно пациентом оздоровительного пансионата «Оукери», расположенного неподалеку от студии «Бэкинсейл-рум-кондишн», прямо в тянущемся вдоль берегов Темзы Аббатском лесу.

Всегда полупустой пляж пансионата находился почти прямо за зданием студии, и летом Мерси нередко отправлялась туда, чтобы искупаться, прежде чем уехать домой, – благо вечером вход на примыкающую к реке территорию был разрешен.

На пляже она и познакомилась с высоким стройным блондином, который обычно лениво лежал в шезлонге, игнорируя спонтанно возникавший среди отдыхающих пляжный волейбол и другие подвижные игры, и даже почти не заходил в воду.

Как выяснилось позже, подобная меланхоличность обусловливалась травмой, полученной в результате дорожной аварии. Энди перенес операцию на коленном суставе, после чего его направили для реабилитации в пансионат «Оукери». В момент знакомства он проходил курс физиотерапии, разрабатывал ногу, но по-прежнему должен был находиться в щадящем режиме. Этим и объяснялась его отрешенность, правда видимая, потому что, заметив на полупустом пляже Мерси, он сразу оживился.

– Эй, красавица, куда путь держишь?

Вопрос был задан негромко, но Мерси услышала и повернулась в ту сторону, откуда он прозвучал. Перед ее взором предстала следующая картина: полулежащий, упирающийся локтем в деревянный топчан парень, на котором из одежды были одни синие плавки. Нужно сказать, в первый момент Мерси задержала взгляд на интимных мужских выпуклостях, которые те скрывали, и лишь затем, опомнившись, перевела его выше и увидела, что у незнакомца светлые вьющиеся волосы и серые глаза.

Вот, пожалуйста! – промелькнуло в ее мозгу. Чем он плох? Ничуть не хуже Гранта. Может, даже лучше. Явно выше ростом… и горбинки на носу нет.

Воспоминание о горбинке заставило сердце Мерси тоскливо сжаться, но в следующую минуту, проглотив подкативший к горлу ком, она решила действовать, как было задумано ранее. Ей подвернулся замечательный повод пофлиртовать, и грех им не воспользоваться.