— Я был бы рад этому, сеньор, и чем скорее, тем лучше.
— Выслушайте меня внимательно, дон Кристобаль, ни одного слова не пропустите мимо ушей, дело чрезвычайно важно.
— Слушаю во все уши.
— Послезавтра около полудня я прибуду в Панаму со своей дочерью Флорой, капитаном Сандовалем и несколькими слугами.
— Как прибудете в Панаму?
— В эту же ночь я вернусь на асиенду, понимаете?
— Ровным счетом ничего, но все-таки продолжайте.
— Я остановлюсь в своем доме на Пласа-Майор, где все будет готово для моего приезда.
— Не лучше ли вам было бы остановиться здесь?
— Ну, видно, что вы меня вовсе не понимаете; постараюсь говорить яснее, если возможно.
— Очень был бы признателен вам за это, весьма важно, чтобы я понял вас хорошо, иначе не смогу удачно содействовать.
— Втолковать будет трудно, — побурчал капитан, посмеиваясь по своему обыкновению.
— Вчера после землетрясения, — продолжал дон Хесус, — которое, вероятно, почувствовали и здесь…
— Действительно, сеньор, несколько ударов были ощутимы, но благодаря милосердному заступничеству Пресвятой Девы Марии нам не приходится оплакивать ни одного несчастья.
— Тем лучше… Итак, после землетрясения ко мне на асиенду прибыл путешественник со слугой и проводником-индейцем и попросил приюта. Разумеется, я принял гостя с полным радушием.
— До сих пор я не вижу…
— Этот путешественник — один из знатнейших вельмож при испанском дворе; он едет сюда и должен быть в городе завтра, так как уехал из асиенды сегодня утром на рассвете.
— Ага!
— О его прибытии давно уже оповещен губернатор.
— Как же зовут этого путешественника?
— Дон Фернандо Гарсиласо, граф де Кастель-Морено. Он племянник вице-короля Новой Испании и даже, если не ошибаюсь, немного сродни губернатору Кампече.
— Этого вельможу действительно ждут с нетерпением, сеньор! Два дня назад в гавань вошла каравелла, доверху груженная одними его вещами.
Слушатели со значением переглянулись.
— Но я не вижу еще, какое отношение… — начал было судья.
— Подождите, сейчас дойду и до этого. Графу понадобилось снять дом, и я сдал ему свой.
— Который?
— Вот этот самый.
— Как! Этот дом, который так удобен для нас?
— Именно потому и сдал. Разве не решено, что мы, по крайней мере на время, должны прекратить нашу деятельность? Присутствие здесь графа де Кастель-Морено уничтожит все возможные подозрения относительно этого дома, которые могли возникнуть вследствие его уединенного положения. Кроме того, граф имеет большой вес, влияние его громадно; я поступил с ним так, что должен был внушить к себе доверие, он считает себя моим должником за оказанную ему услугу, знакомство с ним я буду поддерживать усердно, постараюсь втереться к нему в доверие, и это не будет трудно, так как он молод, кажется добр, благороден и совершенно неопытен. Разумеется, он станет нам покровительствовать, в случае нападения защитит нас, и нам нечего будет опасаться, держась его. Понимаете теперь?
— Отлично понимаю, сеньор, вы прекрасно умеете устраивать дела!
— К тому же, граф беден, — продолжал асиендадо, — он сам мне признался в этом. Кто знает, если искусно подойти к делу, не сумеем ли мы сделать из него не только друга, но и сообщника?
— Вот мастерская шутка была бы, ей-Богу! — вскричал судья в порыве восторга, но тотчас же, опомнившись, осенил себя крестным знамением и пробормотал благоговейно: — Да простит мне Господь, что я произнес Его святое имя всуе!
— Для достижения этой цели, которую я вовсе не считаю невозможной, — продолжал дон Хесус, — нужны осторожность и ловкость.
— Главное, надо впутать его как-нибудь в дело, остальное придет само собой.
— Совершенно справедливо, любезный дон Кристобаль, это я беру на себя и преуспею в том, клянусь вам.
— Нисколько не сомневаюсь.
— Здесь у нас остается еще некоторое количество товара, который следует сейчас же скрыть. Можете вы взять его к себе?
— Это крайне затруднительно. Разве здесь, в доме, нет какого-нибудь чердака или подвала, или, наконец, потайного угла, где можно было бы спрятать товар без опасения, что его отыщут?
— Увы, любезный коррехидор, дом этот, как вам известно, нечто вроде беседки или охотничьего павильона, в нем нет ни подвалов, ни тайников.
— Это весьма неприятно.
— Утешьтесь; товар, о котором я говорю, не займет много места: всего-то несколько пачек жемчуга и два-три тюка расплющенной серебряной посуды. Как только стемнеет, мы сможем перенести их к вам так, что никто и не заметит, и легко сделаем это в один прием.
— Если это необходимо, — согласился коррехидор в полном отчаянии.
— Не пугайтесь из-за ерунды, дон Кристобаль, послезавтра я все заберу у вас обратно, только заранее навьючьте на мула, когда по своем прибытии в город я проеду мимо вашего дома; мул с навьюченным на него товаром смешается с моими мулами, и никто ничего не заметит.
— Так-то лучше, я весь к вашим услугам.
— Разумеется, с условием иметь большие барыши и ничем не рисковать, — заметил презрительно капитан.
— Что ж прикажете? — наивно возразил судья. — Ведь я главный коррехидор, одно из первых лиц в городском управлении, мое звание ставит меня на вид, прежде всего мне надо охранять свое доброе имя и стараться не потерять уважение публики.
— Как же, как же! — вскричал капитан с насмешливым хохотом. — И счастлив же город, черт возьми, где такая администрация! Если правосудие наблюдается и не всегда, действует оно, по крайней мере, быстро; пример тому — бедняги-индейцы, которых вы так проворно вздернули на виселицу.
Судья встал, весь позеленев от злости. Но дон Хесус опять вмешался.
— Полноте! Полноте! — вскричал он. — Что вы это, сеньоры? Нам пора приниматься за дело — надо скорее все убрать с глаз долой.
Дон Кристобаль прикусил свои тонкие губы и бросил ядовитый взгляд на моряка, а тот презрительно пожал плечами и замолчал.
Все трое взялись за пачки с жемчугом, которые лежали на столе, и вышли из кабинета.
Еще некоторое время слышно было, как они ходили взад и вперед по дому, но по прошествии четверти часа все окончательно смолкло.
Ночь была темная, хоть глаз выколи.
— Что вы обо всем этом скажете? — обратился индеец к Лорану, зажигая свечу.
— Скажу, что это канальи, каких свет не видывал, а судья со своим набожным видом и приторной кротостью — самый отвратительный из всех.
— Мне капитан по душе, — заметил Мигель.
— Впрочем, я узнал многое, что для нас очень важно, — продолжал Лоран, — прибытие каравеллы, виды на меня достойного дона Хесуса, из которых я надеюсь извлечь свои выгоды, и плюс уверенность, что никто не знает тайников этого дома.
— Поскольку мы теперь здесь хозяева и нам нечего бояться посторонних глаз, не желаете ли вы, капитан, чтобы я ознакомил вас с подробным устройством этих тайников?
— Разумеется, желаю, Хосе, и немедленно: пока нам нечего делать, следует воспользоваться свободным временем.
Путешественники немедленно приступили к осмотру, который и произвели тщательно, со всеми подробностями, в продолжение нескольких часов. Было около полуночи, когда он наконец был кончен и три путешественника могли насладиться отдыхом.
Глава VIII
КАК ГРАФ ДЕ КАСТЕЛЬ-МОРЕНО
ВОДВОРИЛСЯ В СВОЕМ НОВОМ ЖИЛИЩЕ
На рассвете следующего дня они уже выходили из дома, а на исходе восьмого часа дон Фернандо открыто въезжал в Панаму со своим слугой и краснокожим проводником. Чтобы весть о его прибытии разнеслась возможно скорее, молодой человек счел нужным въехать в ворота, противоположные той части города, где находился Цветочный дом.
И цель его была достигнута — в особенности благодаря тому, что подученный Хосе ловко пробалтывался и с величайшей любезностью отвечал на расспросы, с которыми осаждали его любопытные на каждом шагу.
В гавани дон Фернандо остановился у таможни и велел вызвать служителя, назвавшись всеми своими именами и титулами.