Солдат угадал: у флибустьера действительно в кармане было несколько ключей, но он не счел нужным пускать их в дело, а, подойдя к одной из дверей, просто-напросто поднял щеколду: дверь отворилась, они вошли. Они попали в кухню, солдаты узнали это не по обстановке комнаты — в ней было темно, как в печке, — а по запаху.

Флибустьер, посоветовав им не шевелиться, сам отправился на разведку в остальные комнаты. Отсутствие его продолжалось недолго и дало следующие результаты: все спали, они были полными хозяевами дома.

Дон Паламэд, вполне успокоенный, зажег факел из свечного дерева, который поставил в камин затем, чтобы он не слишком ярко освещал комнату; потом он завесил шкурой бизона окно на тот возможный случай, если кто-нибудь может пройти по улице и остановиться под окном, увидев комнату освещенной.

Приняв все эти предосторожности, идальго стал совещаться с солдатами.

Дом имел две двери и, кроме того, по крайней мере, с дюжину окон, через которые, в случае надобности, нетрудно было бы выскочить на улицу, а следовательно, и убежать, потому что окна были не больше пяти футов от земли.

Поэтому они должны охранять все эти выходы. На этот раз, несмотря на всю свою изобретательность, дон Паламэд очутился в серьезном затруднении: задача казалась ему труднее, чем он предполагал это сначала.

И действительно, каким образом три человека могут охранять одновременно столько входов и выходов?

Золотая Ветвь, достойный сын Парижа, никогда ни в чем не сомневался: ему потребовалось не более пяти минут для того, чтобы придумать средство, которое идальго тщетно пытался отыскать в своей голове. Он великодушно пришел к нему на помощь.

— В чем дело? В том, чтобы преградить выход, не так ли? — сказал он. — Это просто, как «здравствуйте». Вот что следует сделать, прошу вас выслушать меня внимательно. Один из нас станет как раз на середине коридора и будет охранять оба выхода, двое других засядут во дворе; они спрячутся, как и где будет удобнее, с обеих сторон дома и будут наблюдать за окнами… Таким образом, никому нельзя будет шелохнуться, ни человеку ни животному, чтобы его не заметил кто-нибудь из часовых. Это совсем уж не так хитро. А теперь, если вы недовольны, постарайтесь придумать что-нибудь лучшее!

Этот способ, предложенный Золотою Ветвью, показался восхитительным; его приняли все единодушно. Из предосторожности сеньору Паламэду поручено было наблюдать за тем, что будет происходить внутри дома. Если случайно кто-нибудь встанет, то для него не составит ни малейшего труда придумать такое объяснение, которое не покажется никому подозрительным, потому что идальго считался лицом, пользующимся полным доверием.

Затем оба солдата покинули кухню и, один направо, другой налево, спрятались возле забора.

Вдруг красноватый свет осветил горизонт кровавыми оттенками; затем раздалось несколько выстрелов, за которыми почти тотчас же последовала частая перестрелка.

— Мы с тобой потешимся, — вскричал Золотая Ветвь, — там дерутся и деревня горит, нам будет светло и можно будет стрелять без промаха! Смотри в оба, Смельчак!

— Не бойся, старина! — отвечал его товарищ, — не промахнусь.

Между тем, в деревне все ожило, все пришло в движение. Женщины, дети бежали как безумные, издавая страшные крики; перестрелка слышалась во всех концах деревни и, судя по всему можно было подумать что первые минуты паники уже прошли. Индейцы, застигнутые врасплох неожиданным нападением, ободрились и храбро сражались, спасая свои жилища, которые горели, как факелы. Огонь, зажженный нападающими в нескольких местах одновременно, благодаря обилию сена и соломы в амбарах, распространялся с ужасающей быстротой. Деревня превратилась в жаровню; охраняемый солдатами дом, продолжавший оставаться все таким же спокойным и безмолвным, теперь оказался в центре огненного круга.

Но два человека, верные полученному приказанию, оставались неподвижными на своем посту, хотя опасность увеличивалась с минуты на минуту, и огонь, приближавшийся с ревом со всех сторон одновременно, грозил отрезать им отступление.

Теперь нельзя уже было ни потушить, ни локализовать пожар. В лесу даже начали загораться одно за другим деревья, извиваясь и падая с ужасным грохотом; зловещие звуки, глухой треск, стоны агонии доносились из глубины неисследованных пустынь леса; огромные тени, перепрыгивавшие через пламя, бежали с рыканьем от огня и кидались в деревню, уничтожая и опрокидывая все, что попадалось им на пути.

Это были кровожадные обитатели пустыни изгнанные из своих логовищ; обезумевшие от страха и бешенства, они бежали, сами не зная куда, и еще более усугубляли своим появлением среди несчастного населения ужас их положения.

— Ко мне! Ко мне! — крикнул авантюрист изнутри дома. Послышались два выстрела.

— Беги посмотреть, что там такое делается, — крикнул Золотая Ветвь, — а я останусь здесь.

Вот что увидел Смельчак. При колеблющемся свете факела, выпавшего из рук одного из них и продолжавшего гореть на земле, два человека боролись с остервенением дьяволов.

Вдруг они покатились на землю, не выпуская один другого и продолжая душить друг друга; солдат бросился было их разнимать, но ему невозможно было помочь тому, который звал его на помощь. Переплетаясь как две змеи, рыча, как два хищных зверя, оба врага только тогда перестали колоть один другого, когда смерть положила конец этой ужасной борьбе.

— Черт! Вот два парня, которые поработали-таки руками! — прошептал солдат и, подняв факел, нагнулся над телами.

Первого, которого он поднял, он не узнал: это был Андрэ, молочный брат маркизы; второй был идальго.

— Бедный малый! — продолжал солдат, — вот и конец его карьере; он, ей-ей, сдержал свое обещание и заработал деньги! Кстати, кому теперь нужны эти деньги? Черт! — добавил он, доставая кошелек и перекладывая его в свой карман, — какой я дурак! Они пригодятся моему товарищу и мне самому! То, что падает в яму, достается солдатам!

Снаружи послышался выстрел, за которым сейчас же последовал второй.

— Там завязалась ссора; пойдем посмотрим, что там делается! — проговорил солдат, выбегая во двор.

Вот что случилось в это время. Как только Смельчак проник в дом, наверху с шумом открылось окно, и полуодетая женщина высунулась наружу.

Золотая Ветвь тотчас же двинулся вперед и посоветовал этой женщине не высовываться и закрыть окно, прибавив, что если она послушается его, ей не будет сделано никакого зла.

Женщина в ответ на это расхохоталась и сделала попытку выпрыгнуть из окна, чтобы бежать.

— Сударыня, — продолжал Золотая Ветвь чрезвычайно вежливо, — вернитесь назад! Повторяю вам в последний раз или вам будет плохо… мне строго-настрого приказано…

— Берегись ты сам, негодяй! — крикнула ему в ответ женщина и выстрелила в него из двух пистолетов. Пули просвистели мимо солдата и одна из них ранила его в голову.

— Так вот ты как! — вскричал солдат, приходя в бешенство. Он поднял ружье и тоже выстрелил. Женщина издала крик боли и исчезла.

— Ладно! У нее в крыле, должно быть, застрял свинец, — спокойно проговорил солдат, снова заряжая ружье. — Тем хуже для нее, сама виновата! Пробуйте после этого мягко обращаться с женщинами!

В ту же минуту толпа вооруженных людей наполнила двор.

Бержэ и барон де Гриньи были во главе их.

— Ну! — спросил канадец, — что нового?

— Ничего особенного! — отвечал солдат. — Птицы в гнезде.

— А эти выстрелы?

— Простая стычка! Так, от нечего делать! — сказал Смельчак, подходя в эту минуту.

Графиня де Малеваль все предвидела.

Она рассчитывала иметь со своим прежним возлюбленным объяснение, от которого должна была зависеть жизнь или смерть последнего.

Или граф де Виллье пройдет через кавдинское ущелье ее злобы и мести, или же он бесповоротно погиб.

Она пригласила главных вождей племени прийти к ней затем, чтобы получить из ее собственных рук несчастного молодого человека.