Дон Фелиппе ничего не ответил, бледный от ярости, сдвинув брови, он отсчитал двадцать шагов от того места, где стоял противник.

Эль Рахо спешился, распрямил спину, вскинул голову, выставил вперед правую ногу и заложил руки за спину.

— Цельтесь хорошенько! Не берите слишком высоко! Ну, стреляйте! — скомандовал Эль Рахо. Дон Фелиппе трижды выстрелил.

— Не спешите, — крикнул Эль Рахо. — Я даже не слышал свиста ваших пуль. Спокойно. Постарайтесь воспользоваться тремя оставшимися выстрелами!

Все наблюдали за поединком, затаив дыхание. Полковник, подавленный хладнокровием противника и обескураженный своей неудачей, стоял, словно околдованный, ничего не видя, кроме глаз Эль Рахо, сверкавших сквозь отверстия в маске. По лбу его струился пот, волосы шевелились от ужаса. Куда девалась его наглость и уверенность?

Но гнев и гордость придали полковнику силы, он взял себя в руки, и снова выстрелил.

— Теперь лучше! — насмешливо произнес Эль Рахо. — Посмотрим, что будет дальше.

Дон Фелиппе, доведенный до бешенства, нажал собачку. Пуля попала в скалу чуть повыше головы Эль Рахо.

Оставалась всего одна пуля!

— Сделайте пять шагов вперед! — сказал Эль Рахо. — Может быть, напоследок вам повезет.

Полковник шагнул вперед и выпустил последнюю пулю.

— Теперь моя очередь, — сказал Эль Рахо, отойдя на прежнее расстояние. — Вы забыли снять шляпу, кабальеро, это невежливо! — Он выхватил из-за пояса пистолет, зарядил и, не целясь, выстрелил. Шляпа слетела с головы полковника и упала в пыль.

— Вы дьявол! — зарычал дон Фелиппе.

— Нет, — ответил Эль Рахо. — Я человек, и у меня есть сердце. А теперь уезжайте!

— Да, я уеду, но человек вы или дьявол, я вас разыщу хоть в преисподней. Тогда пощады не ждите!

Эль Рахо подошел к полковнику, отвел его в сторону, приподнял маску и показал лицо.

— Надеюсь, вы меня узнали? — произнес он. — Запомните же, в следующую нашу встречу я не оставлю вас в живых. А теперь уезжайте!

Дон Фелиппе не ответил, сел на коня и вместе с остальными бандитами ускакал по дороге в Орисабу.

Эль Рахо, воспользовавшись суматохой, исчез. Остались только путешественники со своими слугами.

Прошло четыре дня со времени событий, рассказанных в предыдущей главе. Граф де ля Соль и Оливье продолжали свой путь. Теперь пейзаж совершенно изменился.

Вокруг раскинулась бескрайняя равнина с буйной растительностью и речками. На берегах ютились скромные жилища. Паслись бесчисленные стада. На зеленом ковре долины петляла дорога с бесчисленными поворотами. По ней двигались черные точки — погонщики мулов. Дополняли пейзаж группы гигантских деревьев. Справа на вершине холма гордо высилась гасиенда.

Путники свернули на узкую тропинку, полого спускавшуюся в долину, и взору их открылась волшебная картина.

Граф не сдержал восхищенного возгласа и остановился.

— Я знаю, — произнес Оливье, — что вы большой любитель красивых видов, и приготовил вам этот сюрприз.

— Это поразительно! — вскричал молодой человек. — Я никогда не видел ничего подобного.

— Для пейзажа, которого коснулась рука человека, это и в самом деле неплохо. Но с первозданной природой саванн не сравнится. Я уже говорил вам об этом. Здесь все искусственное, как декорация, и не заслуживает восхищения.

Граф улыбнулся.

— Не знаю, искусственное или нет, но красота тут просто волшебная!

— Я и говорю, что это неплохо. Но представьте, как выглядел этот пейзаж в первые дни мироздания, пока люди его не испортили!

— Вы очаровательный спутник, — смеясь, сказал граф. — И мне будет жаль расставаться с вами. Ей богу! Я часто буду вас вспоминать.

— В таком случае, граф, готовьте ваши сожаления. Мы очень скоро расстанемся, — с улыбкой произнес Оливье.

— Я вас не понимаю.

— Самое большее через час. Но продолжим наш путь! Солнце начинает припекать.

И они стали медленно спускаться в долину, где было много тенистых деревьев.

— Вы не устали, граф? — спросил Оливье, откусывая кончик сигары.

— Клянусь Богом, нет! Благодаря вам я в восторге от нашего путешествия, только оно кажется мне немного однообразным.

— Однообразным?

— Конечно! Во Франции я слышал столько страшных историй о заатлантических странах, где на каждом шагу подстерегают разбойники. От них в дрожь бросает. Но ничего такого я здесь не увидел. Никаких приключений, о которых можно было бы потом рассказать, не случилось.

— Наберитесь терпения. Мы пока за пределами Мексики.

— Да, конечно, но я уже не верю в мексиканских бандитов, ни в диких индейцев. Так что вряд ли стоило ехать так далеко. К черту путешествия! Четыре дня назад, когда вы на целых два часа оставили меня одного, я думал, что-то случится. Но вы вернулись с улыбкой и сказали, что ошиблись в своих предположениях. Мне положительно не везет. Никак не удается продемонстрировать свою храбрость.

— Чего же вы хотите? — спросил Оливье с едва уловимой иронией. — Цивилизация сделала нас похожими на народы старого света.

— Смейтесь надо мной сколько угодно, но продолжим наш разговор.

— Охотно, граф!

— Кстати, вы мне сказали, что намерены отправиться прямо в гасиенду дель Ареналь, прежде чем ехать в Мексику, чтобы потом не сбиться с пути.

— Да, я так сказал.

— В таком случае мы у цели.

— Что вы хотите этим сказать?

— Взгляните, граф. Что там впереди?

— Великолепное строение, похожее на крепость!

— Это и есть гасиенда дель Ареналь.

— Не может быть! — вскричал граф. — Вы обманываете меня!

— С какой целью?

— Лучшего сюрприза я и не мог ожидать!

— Да, совсем забыл сказать вам. Ваши слуги и ваш багаж уже два дня находятся в гасиенде.

— Как они туда попали?

— Я уведомил о вашем приезде хозяина гасиенды.

— Но вы никуда не отлучались!

— Ненадолго отлучился и этого оказалось вполне достаточно.

— Вы очень любезны, господин Оливье, и я искренне вам благодарен.

— Не стоит благодарности.

— Вы знаете владельца гасиенды?

— Дона Андреса де ля Круса? Очень хорошо знаю!

— Что он за человек?

— Человек, обладающий и умом, и сердцем. Делает людям много добра, особенно — беднякам.

— Это прекрасно!

— Но я не сказал вам, что у него много врагов.

— Врагов?

— Да. Все негодяи этой страны, а их здесь великое множество.

— А дочь его, донья Долорес?

— Очаровательное дитя шестнадцати лет. Доброты в ней еще больше, чем красоты. Невинная и чистая. Глаза голубые, как небо. Сущий ангел, посланный Богом на грешную землю.

— Надеюсь, вы будете сопровождать меня на гасиенду?

— Нет. Через несколько минут я вас покину.

— Надеюсь, ненадолго?

— Этого я вам не обещаю, граф.

Они хлестнули коней и вскоре стали приближаться к гасиенде.

Это была великолепная постройка времен испанского завоевания, полудворец, полукрепость, такие возводили испанцы на своих землях, чтобы защитить себя от нападений индейцев во времена восстаний.

Зубцы на крепостных стенах свидетельствовали о знатности владельца гасиенды: только дворяне имели право украшать стены зубцами.

В ослепительных лучах солнца сверкал купол часовни, видневшейся из-за стен.

По мере того как путники приближались к гасиенде, пейзаж становился все живописнее. То и дело попадались навстречу верховые погонщики с мулами, индейцы с тяжелой кладью за спиной, стада, перегоняемые на новые пастбища, монахи на мулах, женщины, дети.

Когда путники достигли подножия холма, где высилась гасиенда, Оливье остановил коня прямо у тропинки, ведущей к главному входу, и обратился к своему спутнику:

— Граф, мы достигли цели нашего путешествия, позвольте теперь попрощаться с вами!

— Но прежде пообещайте, что мы снова встретимся!

— Я не могу этого обещать, граф. Пожалуй, лучше нам больше не видеться.