Он понял, что дона Мельхиора не догнать и что скоро он скроется из виду, но дон Мельхиор вдруг свернул и стал забирать вправо, казалось, еще немного, и он приблизится к своим преследователям, которые, в свою очередь, старались перерезать ему дорогу. Доминик остановил лошадь, спешился и взвел курок. Судя по всему, дон Мельхиор вскоре должен был очутиться шагах в ста от него.

Доминик осенил себя крестным знамением, прицелился и спустил курок.

Конь дона Мельхиора с простреленной головой рухнул на землю.

В это время вдали показался отряд верховых, они мчались к засаде.

Впереди ехал Гилляр.

Он подскакал к Мельхиору, опередив графа и мажордома.

Мельхиор тем временем, превозмогая боль, поднялся с земли и попытался поднять лежавшую без чувств донью Долорес.

— Черт возьми! — вскричал Гилляр. — Вы, сеньор, поступаете, как вам вздумается, устраиваете засады. Но прежде чем снова с вами связаться, я лучше сверну себе шею!

— Сейчас не время для шуток, — ответил дон Мельхиор, — моя сестра лежит без сознания!

— А кто виноват? — крикнул Гилляр. — Чтобы похитить свою сестру, неизвестно зачем, вы пожертвовали двадцатью храбрыми солдатами! Но больше такое не повторится, клянусь! Теперь все кончено!

— Что вы хотите этим сказать? — надменно спросил дон Мельхиор.

— Я попросил бы вас доставить мне удовольствие и убраться отсюда, куда вам будет угодно, только не в одном со мной направлении. Я не желаю вас знать! Надеюсь, вы меня поняли?

— Хорошо понял, сеньор, и не собираюсь злоупотреблять вашим терпением. Дайте мне двух лошадей, для меня и сестры, и я тотчас уеду.

— Лошадей? Больше вы ничего не хотите? Что же до вашей сестры, то вряд ли вам позволят ее увезти. Видите? Сюда приближаются три всадника!

Дон Мельхиор понял, что сопротивление бесполезно, скрестил руки на груди и, бледный от злобы, с вызывающим видом ждал.

Гилляр, между тем, пошел всадникам навстречу. Увидев его, граф, Доминик и Лео Карраль, а это были они, встревожились. Кто знает, что у этого бандита на уме?

Гилляр рассеял их сомнения, сказав:

— Вы вовремя подоспели, сеньоры. Надеюсь, вы не заподозрили меня в непорядочности и верите, что никакого отношения я ко всему этому не имею?

— Разумеется, — вежливо ответил граф.

— Весьма вам за это признателен. Как я понимаю, вы хотите увезти эту молодую особу?

— Совершенно верно, сеньор!

— А если я не позволю вам? — спросил Мельхиор.

— Я размозжу вам голову, сеньор, — холодно произнес Гилляр. — Лучше не сердите меня, а убирайтесь по-хорошему, не то я отдам вас в руки ваших врагов.

— Что же, я уйду, мне ничего больше не остается, — с затаенной обидой ответил дон Мельхиор и обратился к графу: — Мы еще встретимся, сеньор, и, надеюсь, силы тогда будут равны.

— Вы уже раз просчитались. Бог мне помог и, если понадобится, снова поможет!

— Это мы еще увидим! — глухо сказал Мельхиор, намереваясь удалиться.

— Не желаете ли узнать, что с вашим отцом? — гневно спросил Доминик.

— У меня нет отца! — в ярости вскричал дон Мельхиор.

— Вы правы, нет! — с презреньем ответил граф. — Потому что вы убили его!

Дон Мельхиор вздрогнул, бледность покрыла его лицо, на губах появилось подобие улыбки и с криком:

— Дорогу! Дорогу убийце! — он стал удаляться. Все расступались, с ужасом глядя на негодяя.

— Да, сущий дьявол, — сказал Гилляр, качая головой и крестясь. Глядя на него, перекрестились и солдаты.

Доминик бережно взял на руки донью Долорес, положил на лошадь графа и повез.

Наконец, все, вместе с Гилляром, возвратились к дону Андресу. Слуги уже успели перевязать ему раны.

Граф распорядился соорудить из веток носилки, постелить плащи и положить на носилки дона Андреса с дочерью. Старик все еще не приходил в себя.

На прощанье Гилляр сказал графу:

— Нет слов, чтобы выразить вам свое сочувствие в связи с постигшим вас несчастьем. Дон Андрес — испанец, и все испанцы — враги Мексики. Но в нынешнем своем положении старик вызывает глубокую жалость.

Молодые люди поблагодарили разбойника за сочувствие и тронулись в путь. Один из слуг поскакал вперед, чтобы сообщить родственникам дона Андреса о его прибытии, и они выехали навстречу.

Луис замолчал.

Дон Хаиме слушал его спокойно, не прерывая, только глаза лихорадочно блестели.

— Это все? — спросил он Луиса, когда тот кончил свой рассказ.

— Все, ваша милость!

— Каким образом вы узнали все подробности этого ужасного происшествия?

— От Доминика. От расстройства он едва не лишился. рассудка и, как только узнал, что я отправляюсь сюда, велел мне вам все рассказать…

— Больше у него не было для меня никаких поручений? — перебил дон Хаиме Луиса, сверля его взглядом.

Луис, смешавшись, пробормотал:

— Ваша милость!

— К черту церемонии! — вскричал дон Хаиме. — Выкладывай все начистоту.

— Ваша милость, я, кажется, совершил оплошность!

— Так я и думал! Что же вы натворили?

— Да вот у Доминика был такой несчастный вид, он так горевал, что не знает, как вас найти, что я…

— Что вы не могли придержать свой длинный язык и сказали ему…

— Где вы живете, ваша милость!

Луис виновато опустил голову, как настоящий преступник.

Некоторое время длилось молчание. Наконец, дон Хаиме снова заговорил:

— Ну и конечно же, вы выболтали ему, под каким именем я скрываюсь.

— Разумеется, — простодушно ответил Луис. — Иначе он не смог бы вас разыскать.

— Справедливо! Значит, он скоро приедет?

— Возможно!

— Ну, хорошо!

Дон Хаиме прошелся по комнате и, приблизившись к Луису, стоявшему неподвижно, спросил:

— Вы один приехали в Мехико?

— Нет, вместе с Лопесом, ваша милость, я оставил его в гостинице у Белемской заставы, где он ожидает меня.

— Отправляйтесь к нему, но пока ничего не говорите, а через час, но не раньше, придете вместе с ним, может быть, вы оба мне понадобитесь!

— Не сомневайтесь, ваша милость, явимся!

— Ну, а теперь до свидания!

— Виноват, ваша милость, у меня к вам письмо.

— От кого?

Луис пошарил в кармане, вытащил аккуратно запечатанный конверт и отдал его дону Хаиме.

— Вот оно!

Дон Хаиме взглянул на конверт.

— Дон Эстебан! — воскликнул он с радостью и сорвал печать.

В конверте была шифровка:

«Все в порядке, наш человек сам идет в ловушку. В субботу, в полночь, пароль „Надежда“.

Корду.»

Дон Хаиме порвал записку и спросил Луиса:

— Какой сегодня день?

— Сегодня? — переспросил Луис с удивлением.

— Ну не о вчерашнем же и не о завтрашнем дне речь!

— Да, ваша милость, нынче вторник.

— Почему же ты сразу мне не ответил?

Когда дон Хаиме бывал взволнован, он обращался Луису на ты. Луис это знал и всегда угадывал настроение дона Хаиме.

Дон Хаиме снова прошелся по комнате, о чем-то размышляя.

— Могу я идти? — робко спросил Луис.

— Ты еще десять минут назад должен был уйти! — резко ответил дон Хаиме. Луис поклонился и вышел.

Не успел он уйти, как к дону Хаиме пришли донья Мария с дочерью. Лица их были взволнованы. Они робко приблизились к дону Хаиме, и донья Мария спросила:

— Плохие вести, дон Хаиме?

— О, да, сестра, хуже некуда!

— Не расскажете ли нам, что случилось?

— Не стану скрывать, тем более что речь идет о людях, вам небезразличных.

— О Боже! — вскричала Кармен, всплеснув руками. — Уж не о Долорес ли?

— Именно о ней, вашей лучшей подруге. Гасиенду Ареналь захватили и сожгли разбойники.

— О Господи! — вскричали женщины. — Бедная Долорес! А что с доном Андресом?

— Дон Андрес тяжело ранен!

— Слава Богу, что жив!

— И то и другое плохо!

— Где же они сейчас?

— В городе под защитой Лео Карраля.

— О, это преданный слуга!

— Да, но вряд ли ему одному удалось бы спасти своих господ; к счастью, на гасиенде находились два французских дворянина — граф де Соль…