Миранда, казалось, проснулась в хорошем настроении: она шлепнулась на матрац и немного попружинила.

— Ничего страшного. Я практически не спала, — соврала Кайли.

По правде говоря, ночь у нее была бессонная. После того, как ушел Лукас, Делла была у себя, Миранды не было дома, поэтому Кайли взяла кота и пошла в комнату. Но не для того, чтобы спать. Это было бы слишком легко. Она жонглировала своими проблемами, точно мячиками, так и не решив хотя бы одну из них.

Она была вынуждена признать, что не привыкла думать о себе, как о Хамелеоне. И была не в восторге от того, что приближался четверг, и должен был приехать дед.

Или, по крайней мере, она молилась, чтобы он приехал. Она вспомнила, что проверяла часы в три часа ночи, и проспала до тех пор, пока не пришла Миранда.

— Итак, ты собираешься меня просветить? — спросила Кайли.

— Насчет чего? — спросила Миранда с улыбкой и озорством.

Кайли увидела, что подруга была одета также, как и вчера вечером. Интересно, она разбудила, чтобы превратить его обратно или для того, чтобы поговорить?

Она знала, что подруги придут к ней на помощь, если Кайли захочет с ними поговорить.

— Так когда ты пришла домой, юная леди? — спросила Кайли с насмешкой в голосе.

— Рано. Я клянусь, — хихикнула Миранда, — в самом начале этого дня.

— Детали, мне нужны детали, — сказала Кайли, потерев руки друг об друга, имитируя Миранду.

— Не волнуйся, — сказала Миранда, немного вздохнув, — мы…не…ну ты поняла. Но мы…все было хорошо…ну ты поняла.

Кайли задалась вопросом и покачала головой.

— Я думаю, что я поняла «первое», но о «втором» стоит только догадываться.

У Кайли захолодели ноги, поэтому она перетащила их на матрац. Тьма в комнате рассеялась, когда зашла Миранда.

— Мы целовались и целовались, — глаза Миранды расширились, а потом она резко села, и в ее лице появилась безумная сентиментальность, — мы заснули в объятиях друг друга. Он держал меня всю ночь, и я думаю, что люблю его. По-настоящему. Как будто, я это окончательно поняла, когда лежала в его руках.

Кайли вспомнила, как заснула в объятиях Лукаса. Круто — это легко сказано. Проснулась ли она, точно зная, что он был тем, «единственным»? Она не могла вспомнить те ощущения.

Кайли поняла, что это был счастливые воспоминания Миранды, поэтому опустилась с небес на землю.

— Я рада за вас, — и она сказала правду, даже учитывая то, что немного завидовала им.

— Я знаю, — улыбка Миранды исчезла, — но я не думаю, что Делла будет рада за нас.

— Конечно будет, — сказала Кайли, — ей просто нужно время. Помнишь, как она настаивала на том, чтобы вы помирились с Перри, когда ты на него разозлилась?

— Наверное, — сказала Миранда, но в ее голосе не было уверенности, — я имею в виду, я чувствую, что не могу поделиться ничем, что связано с Перри, когда она рядом. Я понимаю, что она все еще переживает из-за Ли, и не хочу сделать ей больно, но я также хочу иметь возможность поговорить с ней о том, что происходит в моей жизни. А все, что сейчас происходит в моей жизни — это Перри. Серьезно, я не хочу, чтобы мне приходилось ходить на цыпочках около нее.

— Я думаю, что ты через чур переживаешь за нее. Поверь, через день-два все будет хорошо, и вы вдвоем перестанете спорить из-за него.

Миранда вздохнула.

— Ты так говоришь, как будто мы всегда только и делаем, что спорим.

— Не все время, — сказала Кайли, — но большую часть.

Миранда пожала плечами.

— В любом случае, как ты думаешь, ты сможешь помочь мне обмануть Сокса, чтобы я смогла использовать свое заклинание? Перри слушал меня почти час, пока я практиковалась. Я хочу все исправить, — сказала она нахмурившись, — я чувствую себя облажавшейся.

— Ты не облажалась, — сказала Кайли, посмотрев на пол, — Сокс, иди ко мне. Иди сюда, мой хороший.

Миранда откинулась на ее матриц.

— Я чувствую себя одинокой, в особенности тогда, когда другие ведьмы потешаются надо мной. Я плохая ведьма.

— Они дразнят тебя? — спросила Кайли.

— Да, но я не виню их, я облажалась.

— К черту их, — сказала Кайли, — ты должна выяснить, как проклясть их наслать на них дислексию (Дислекси́я (др. — греч. δυσ- приставка, означающая нарушение + λέξις — речь) — избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения и письма при сохранении общей способности к обучению.) и посмотреть, как они с ней смогут жить.

— Это ничего не изменит, — сказала Миранда.

— Но тебе больно, — сказала Кайли, и ее охватил гнев.

Она ненавидела таких людей, которые ставят себя выше других, чтобы они смогли бы чувствовать себя лучше.

Миранда встала на ноги.

— Но они просто шутят, — сказала она, и опустилась на колени, постучав пальцами ног об пол, — кис-кис-кис.

Слова Миранды, казалось, всасывались в углы комнаты Кайли. Кайли начала опускать ноги на пол и ударилась об край кровати. Ледяной холод пронзил ее и принес чувство неудобства.

Она посмотрела на Миранду.

— Почему бы тебе не выйти на улицу и я… я принесу его тебе. Он, вероятно выйдет тогда, когда ты уйдешь.

По каким-то причинам, комната стала казаться еще темнее. Кайли надеялась, что ее предложение сработает.

Миранда встала.

— Я не понимаю, почему я ему не нравлюсь, — пробормотала она и вышла из комнаты.

Кайли осторожно встала и уставилась на кровать.

— Сокс? Котеночек?

Под кроватью не чувствовалось никакого кошачьего напряжения. Не было никакого «мяу», по которому она определяла, что с ним все в порядке.

Сделав глубокий вдох, она села напротив кровати и уставилась на рюши, которые свисали на кровати. Она боролась с искушением и пыталась не дышать глубоко и громко. Под кроватью была какая-то странная неподвижность. И выглядело все это, мягко говоря, неправильным.

Она потянулась рукой к рюшам на простыне, молясь о том, что найдет там всего лишь испуганного скунса.

Пальцы Кайли почти что коснулись ткани, когда неожиданный стон или даже крик, вырвался из под кровати. Она отдернула руку. Ее дыхание сперло. Этот голос не был похож на голос Сокса.

Он был ледяным и неестественным. Из под кровати повалил пар. Первобытный страх настиг Кайли. Она скользнула глазом по двери. Она могла бы выбежать, но не может себе этого позволить. Инстинкт подсказывал, что под ее кроватью находиться не только Сокс.

Она отодвинулась немного назад. Сколько раз в детстве она боялась монстра под кроватью? Как много раз мама говорила ей, что монстра не существует? Ее мама была не права. Монстр, или что-то еще страшнее, прятался под кроватью Кайли. Она не могла винить маму за ее ложь. Мама сама не знала об этом.

Но Кайли знала.

Все это было уже не важно. Не желая отказываться от своего любимца и стараясь успокоить свое колотящееся сердце, она подползла к простыне. Она схватила двумя пальцами край ткани, не успев отдернуть руку, ее схватила чья-то чужая рука. Она успела вскрикнуть, когда поняла, что рука выглядела мертвой, и эта рука потащила ее вперед.

Она боролась за свободу, пытаясь освободить свою руку другой рукой. Но и это не помогало.

— Помогите! — закричала она, но никто ей не ответил.

Рука, обившаяся вокруг ее руки, сжалась еще сильнее и потащила дальше. Последнее, что она успела увидеть, была ее кровать с рюшами, скользящая по ее лицу, а затем, все, что она увидела, было темнотой.

Ее последняя мысль, прежде, чем ее конечности совсем онемели, была о том, что сейчас она встретиться с монстром, который жил под ее кроватью.

Кайли лежала на спине, окутанная тьмой. Глубокой и черной тьмой. Видением того, что это не реально.

Что-то прижимало ее предплечья. Это казалось реальным. Она попыталась вырваться, но не смогла. Страх затуманил ее мозг. Она начала паниковать.

Дезориентированная, она пыталась найти во всем этом смысл. Она дышала, и чувствовала запах земли. Мокрой и влажной. Она не была под кроватью. Но где же она? Ответ пришел в ее голову. Она была похоронена. Крик застрял в ее горле, но логика подсказывала, что это было видением. Но чье оно? Холидей?