— Как тебе кажется, — спросила Оли. — Это не очень большая жертва с твоей стороны — подарить мне, улетая, Сириуса?

Какая-то ноющая волна пробежала по мне, прокатилась, тройная какая-то: я вдруг ощутил, что никогда не увижу Политорию, снова почувствовал, что ни разу больше не буду вот так вот запросто сидеть на берегу моря с Оли и никогда…

— Конечно, — сказал я, помолчав. — Обязательно.

Она обняла меня рукой за шею, совершенно не думая о том, что, возможно, со стороны лагеря мы хорошо видны. Начало темнеть, и, действительно, вода в лагуне стала слабо светиться; Оли «брызнула» полной ладошкой воды прямо в небо: взлетели и рассыпались в темнеющем воздухе маленькие фосфоресцирующие сине-зеленые искорки. Я сделал то же самое. А потом и Сириус, на свой кошачий манер, конечно.

Внезапно с моря из-за рифа нас ослепил луч прожектора. Это был Рольт со своей подлодкой. Вскоре катер на воздушной подушке причалил чуть левее нас, «залез» на берег, и из него выскочили Рольт и Ки-лан. Пожелав нам с Оли чего-то очень доброго, они тут же направились к палаткам, и одновременно раздался голос Пилли:

— У-у-жи-нать!

Я встал с песка и протянул руку Оли.

— Нет, — сказала она. — Подними меня двумя руками. Я протянул вторую.

— Нет, не так, — сказала она. — Не за руки.

Я склонился к ней, неловко обнял ее, поднял на ноги, и внезапно и коротко мы поцеловались. Когда мы медленно подошли к костру, с неба уже спускался Алург. Его познакомили с Рольтом и Ки-ланом, и все сели ужинать. Ужинали, не говоря о делах — запрет Пилли, но когда был подан чай, Пилли и сама сняла его. Алург «вырвался» вперед сразу же. Отмена запрета показала, как он взволнован.

— За минуту до моего вылета главный соседнего отряда связался с нашим. Некоторые геллы после взрыва на шахте улетели к нему. Так вот, эти геллы тоже испытали то, что пережили наши. Их главный долго не понимал, в чем дело, и сами геллы тоже. Я плохо сделал, что не предупредил их. Ясно теперь, как широка полоса свободного поля!

— Да. Отлично! — сказал Орик. — Алург, капитан Рольт не знает, о чем мы говорим.

И Алург рассказал Рольту все, что касалось частичного освобождения геллов. Рольт и Ки-лан встали и долго трясли руки Орика, папы и Алурга.

— Алург, — сказал Орик. — Я говорил с а, Тулом, он уступает мне вас на пару дней. Вы не против?

— Что вы, уль Орик. Уверен, я нужен вам не для пустяков. После чая Орик устроился возле большого передатчика.

— Да, Рольт, — сказал он. — Удалось ли вам выполнить мою просьбу? С пленками?

— Удалось, Орик. Держите две. Специальные. Если, скажем, снять фотоаппарат, будут видны все его кишочки.

— Спасибо, огромное спасибо! — сказал Орик и стал налаживать связь с квистором. Квистория не ответила, но к домашнему аппарату подошел сам Горгонерр. Они обменялись традиционными приветствиями, и Орик сказал:

— Дорогой квистор! Простите, что я беспокою вас дома…

— О, ерунда, уль Орик! Что-нибудь случилось?!

— Да, — сказал Орик. — Да. Отложим в сторону разговоры об отдыхе гостей, с этим все в порядке, мы на северном берегу. Дела у меня к вам два. Сначала — главное. Никто из промышленных кругов не побеспокоил вас разговором о руднике Корин? Судя по карте — это именно он.

— Нет, уль Орик, нет. Что же случилось?!

— Словом, вам не сообщали, что он молчит, если, конечно, туда звонили?

— Я абсолютно не в курсе дела!

— Рудник Корин и должен, увы, молчать, — сказал Орик. — Мы встали лагерем далеко от него, километрах в тридцати. Я обследовал окрестности — места дикие. Я пролетал над рудником, и он меня насторожил полным отсутствием жизни. Я спустился в поселок. Никого. Пусто. Потом мне попалось несколько убитых политоров, по виду — из управляющего состава. Один из них был жив, но умирал. Он успел сообщить мне, что геллы взбесились. Представляете?! Перебили всех надзирателей и вместе с остальными политорами ушли в леса. Уходя, они взорвали шахту. Всё. Вы понимаете, уль Горгонерр, что это значит?

— Догадываюсь, — мрачно сказал Горгонерр.

— Передатчик машины в этом районе разладился, и геллы ушли из-под контроля.

— Это плохо. Это очень плохо, уль Орик, — подавленным голосом произнес Горгонерр. — Сразу же после разговора с вами я свяжусь с кем надо. А вы меня несколько удивили и, пожалуй, обрадовали, уль Орик.

— Не понимаю, — сказал Орик.

— Видите ли, — сказал Горгонерр, — если я верно помню, вы вообще выступали против воздействия на геллов биополем.

— Да, вы правы, дорогой квистор. Но я не вижу здесь связи.

— Теперь я не понимаю вас. Объяснитесь, пожалуйста.

— Да, я против машины. Я доказал это на дебатах. Но это не значит, что я призывал к разрушению ее, я призывал к отказу от нее. Такого решения принято не было. Если бы я скрыл от вас то, что узнал, я бы в известном смысле уже совершил определенное действие, а не дебатировал.

— Я рад, — сказал квистор, — что услышал от вас это. Передатчик следует заменить. Я займусь этим немедленно. Срочно!

— После столь неприятной вам новости, — сказал Орик, — не очень-то ловко говорить о другом, но я…

— Я слушаю вас, — сказал квистор.

— Видите ли, то, что я скажу, — это результат разговора со мной наших гостей, землян. Подходит к концу оговоренный ими и вами срок их пребывания на Политории, и уль Владимир просит через меня свидания с вами по этому поводу. В ближайшие же дни.

— Как это неудачно, — с некоторой наигранной горечью сказал квистор. — У меня достаточно заполненные дни.

— Я понимаю, — сказал Орик, — но все же у вас нет оснований отказываться от своего обещания.

— Конечно, конечно, — сказал квистор быстро.

— К тому же, — продолжал Орик, — уль Владимир просил передать, что просит вас о короткой беседе.

— Хорошо. Я приму их, — сказал квистор. — Благодарю вас за ценную и своевременную информацию. Долгой жизни. На этом разговор закончился. Орик сказал:

— Сегодняшней же ночью, за час до рассвета, люди из ближнего отряда придут к поляне, туда, где мы были, и мы — тоже придем. Я почти уверен, что уже ночью из Тарнфила вылетят ученые, чтобы заменить передатчик. Если этого не случится, надо будет оставить наблюдателя. Они вряд ли будут швырять передатчик сверху, им же важно знать, что произошло.

— Какую роль вы отводите мне, уль Орик? — спросил Алург.

— Вопрос в том, где они оставят винтокрыл… или на чем там они прилетят. Если на краю поляны, у леса, тогда, дорогой Ир-фа, сесть в винтокрыл и улететь могли бы и вы. Если же они сядут близко к середине, от леса следует не идти к винтокрылу — это рискованно, — а тихо лететь, как Алург. Вот и все. Мне придется остаться в лесу: если это даже ученые, которых не знаю я, но знающие меня — мне раскрываться не стоит, рано. Конечно, если они вообще улетят обратно. А я в этом не уверен.

— Орик, — сказал папа. — Вы попросили а, Тула о задержке Алурга. Не связываете ли вы Алурга и наш визит с Митей к квистору в Тарнфиле?

— Абсолютно точно, — сказал твердо Орик. — Если, конечно, Алург согласится…

— Я соглашусь, — сказал Алург. — Вряд ли вы, уль Орик, поручите мне что-либо не стоящее.

— Кстати, мы с Ки-ланом готовы вместе с вами ночью побывать на поляне, — сказал Рольт. — Ночевать вернемся на подлодку, а за час до рассвета будем в вашем лагере. Идет?