С этого места мы уже не видели противоположный склон, всё перекрывала роща деревьев с листьями, как у канадского клёна, но белыми в полосочку берёзовыми стволами. Солнце клонилось к закату, так что решили здесь и заночевать. Я достал из рюкзака топорик и цепную пилу, и прошёл чуть больше пятидесяти метров вниз по склону, пока нашёл подходящий сухой ствол. На то, чтобы отрезать от него полено чуть меньше полуметра длиной с ровными краями понадобилось около десяти минут и множество усилий. Но в итоге я вернулся к лагерю с нужным чурбаком.

Возле самой опушки очень кстати попалась неизвестная мне почти однотонная серая змея. Я грохнул её по башке поленом. Пойдёт на ужин.

Сэнди с удивлением смотрела, как я расколол сухое полено на четыре части, а потом, тем самым кухонным монстром, выскребал из каждой дольки середину, превращая её в щепу. В итоге я сложил четверти обратно, прижав их со всех сторон камнями. Получилось почти то же, что и было раньше, но со щелями и дырой в середине.

– Что ты сделал? – непонятливо спросила девушка.

– Это сибирская свеча.

– А, Сибирь, – по-русски, но с жутким акцентом воскликнула Сэнди, после чего вновь перешла на родной язык. – Знаю. Там очень холодно и люди должны постоянно пить водку, чтобы согреться. А полено зачем?

Я расхохотался.

– Сэнди, никому никогда больше так не говори. Засмеют. А полено – чтобы приготовить ужин.

Я зажёг щепку и забросил её в середину свечи. Через минуту изнутри поднялся узкий язык пламени.

– Всё. Можешь ставить котелок.

– Но подожди, что я сказала неправильно? Разве у вас не пьют водку?

– Не больше, чем остальные страны.

– Правда?

– Сэнди, девочка, я много водки выпил с тех пор, как ты меня знаешь?

– Но, может, тебе просто негде было её взять?

– Ну уж нет. Тот, кто хочет выпить, всегда найдёт. А от мороза лучше всего спасает баня.

– Да! Баня!

Она долго рылась в своём рюкзаке, и наконец, выудила из него тонкий, сложенный почти до бумажной толщины, кусок полиэтиленовой плёнки.

– Я тебя тоже хочу удивить. Баня будет прямо здесь. Собери камни в пирамиду, а я пока дрова найду.

Судя по всему, раньше Сэнди походную баню никогда не устраивала. Дрова сложила кое-как, почти не прикрыв камни, долго возилась с тремя здоровенными рогатинами, пока наконец, не установила их над камнями на манер индейского вигвама. Пришлось снова идти в зелёнку. Я принёс ещё две жердины, и вместе мы сделали над каменной пирамидкой неплохой шалаш. Как прогорит – покроем его полиэтиленом, получится парилка.

Пока возились, вода в котелке закипела. Сэнди шустро, как шарик по рулетке, пробежалась по поляне и вернулась с пучком каких-то трав, которые тут же, прямо целиком, закинула в кипяток. Пока я принюхивался, услышал сзади:

– Гена, помоги.

Сэнди смешно подпрыгивала возле дерева с длинными стреловидными листьями, пытаясь достать до нижней ветки. Я подошёл, присел, обхватил девушку за ноги и выпрямился. Раздался громкий шелест и проклятия.

– Дурак! Ты же меня прямо в листья головой сунул. Опусти немедленно. Хотя подожди. Всё, теперь положи, где взял.

Я опустил смеющуюся растрёпанную Сэнди на землю. В руках у неё был пучок листьев. Мгновенно обмыв добычу в запруде, она добавила их к травам в котелке. Следом пошла крупа из рюкзака.

– Готовь свою гадину, скоро пора забрасывать.

Змею я отмыл там, где вода вытекала из запруды, чтобы не пачкать основной водоём. Освежевал, порезал на куски и забросил в котёл. Язык пламени в сибирской свече к этому времени как раз уменьшился.

– Гена, давай костёр раскидаем, пора баню накрывать.

От этих слов на душе стало хорошо и уютно. Я не спеша подошёл к пирамиде частично треснувших камней, топором откинул в сторону несгоревшие дрова, оставив лишь угли. Потом залил горящие в стороне ветки водой.

Вместе мы быстро накрыли собранный из жердей шалаш полиэтиленовой плёнкой, тщательно прижав края к земле камнями. Я подумал, и положил сверху немного лапника, а пару веточек забросил внутрь, для аромата.

– Гена, пойдём мыться, а потом поужинаем.

– Надо же, – усмехнулся я в ответ. – Впервые в жизни женщина приглашает меня в баню, а не наоборот.

Кажется, она не поняла юмора, потому что молча нырнула под плёнку. Я последовал за девушкой.

Камни разогрелись отлично, ветки добавили аромата, а холодная вода в запруде поставила красивую точку в нашей походной бане. Мы сделали два круга. Как положено, с веником, от которого Сэнди сначала шарахалась по всему шалашу, а потом млела, подставляя бока и спину. Вышли чистыми до скрипа, но настолько голодными, что готовы были съесть живого рогача. Целиком.

А когда стемнело, просто лежали на лапнике, накрытом покрывалом и смотрели на яркие, обильные звёзды. Я так ни разу и не слышал ничего про местные созвездия. Говорят, моряки себе что-то придумали, но среди моих знакомых никто по ним не ориентировался.

Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. Горы в окрестностях Суэрте. 26 год, 4 месяц 22 число. 06:15

Проснулся я первым, и сразу после водных процедур решил просканировать окрестности. В районе лаборатории удалось засечь только одного исполненного скуки часового, медленно бредущего вдоль периметра. А вот лесистая часть плато меня удивила. Судя по ощущениям, там, среди чащи, торчала одинокий скала, а на ней безмятежно спали двое. Причём, мужчин.

Странной показалась их аура. Почти обычная, но было в них что-то от тех горилл, которые как футбольный мячик, гоняли меня по лесу. Что-то неуловимое.

Сэнди проснулась, не увидела меня, и сразу погрустнела. Потом вылезла и палатки, и, думая, что я не вижу, тихонько подкралась сзади.

– Доброе утро.

– Вот дерьмо! Не получилось. Как ты меня заметил?

– Ты слишком громко думаешь.

– Нет, а правда?

– Я человек-радар. Чувствую людей и животных.

– Ну хватит врать!

– Я серьёзно. Прилетит профессор Семёнов, у него спросишь.

Имя Андрея Александровича неожиданно произвело на Сэнди впечатление. Она секунду молчала, положив руки мне на плечи, потом вдруг резко изменила тему:

– Давай завтракать. Только там, в котелке, совсем чуть-чуть осталось.

– Как тебе змеиное мясо? – спросил я.

– Вкусно. Но я и раньше его пробовала.

– Тут в кустах ещё одна сидит. Может, пожарим?

На этот раз змея попалась зелёная, с жёлтыми полосами от головы до хвоста по бокам, толщиной в руку. Освежевать было делом пяти минут, мариновать не стали – порезали на куски, соль, специи, и на сырую веточку вместо шампура. Я как раз переворачивал блюдо на импровизированном из камней и веток мангале, когда увидел самолёт.

Он был маленький, одномоторный и очень красивый. Но вот летел странно. То клевал носом, с трудом выравниваясь на низкой, чуть быстрее машины на дороге, скорости, то рыскал носом влево-вправо, будто ища след. Аэроплан медленно и как-то лениво перевалил через ближайший хребет и понёсся над плоскогорьем, чуть не задевая верхушки деревьев. Судя по звуку, двигатель работал ровно, поэтому я не понимал, что мешает пилоту набрать высоту.

Пока я удивлённо провожал летательный аппарат взглядом, произошло то, чего я и опасался. Левое крыло зацепилось за возвышающуюся над уровнем остальных деревьев сосну, самолёт резко остановился прямо в воздухе, фюзеляж сделал полтора полных оборота против часовой стрелки, и плашмя рухнул в чащу.

Я оглянулся. Сэнди сидела с открытым ртом, и не мигая смотрел на то место, куда упал аэроплан. Я тронул девушку за плечо, она дёрнулась и повернула лицо ко мне.

– Надо идти. Вдруг там кто-то жив.

– Пять минут на сборы, – скомандовал я.

Новая Земля. Автономная территория Невада и Аризона. Нью-Рино. 26 год, 4 месяц 22 число. 04:10

Юраба проснулся от настойчивого стука в дверь. Он поглядел на наручные часы и удивился – кто может стучать в эту раннюю пору?