– Да, конечно, – Бронсон засуетился, схватил ружьё, но тут же его выронил, да так неудачно, что боёк звонко ударил по тому месту, где в заряженном оружии находится капсюль.

– Оно пустое? – с улыбкой спросил Зубов.

Дружинник покраснел, отвёл глаза и еле слышно произнёс:

– Никогда не хожу в дежурство с патроном в стволе. А то вдруг кого-нибудь застрелю.

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 26 год, 4 месяц 24 число. 10:10

Ноги ныли. Боль из острой перешла в гораздо более терпимую форму, тем более, доктор Эндрюс не отходила от меня ни на шаг. Да и куда ей отойти в тесном салоне эфиролёта? Всё остальное время за мной, как могла, ухаживала Сэнди. Так мы и добрались до Лимпо. Точка приземления у нас была уже год, как обозначена, так что Семёнов опустился, как он сам сказал, «будто в мягкое кресло».

Как только открылся люк, Бобёр и Сэнди, отпихивая друг друга, ломанулись наружу. Семёнов и Рут подняли меня на носилки, я, кстати, на них и пролежал все полтора суток полёта, и не спеша двинулись следом.

– Но у нас раненый! – кричала у ворот Сэнди.

– Ничем не могу помочь, мисс. – бесстрастно отвечал ополченец на воротах. – Запись на приём к доктору Бельфор приостановлена до следующей недели.

И тут он увидел меня.

– Привет, Уильям.

– Мистер Сухов! Так это вас подстрелили? Как они умудрились?

– Да вот. Засадил сам себе осколков в ноги.

– Мистер Сухов, – Биологическая база в порядке, вы можете подождать Анжи и Джозефа там. Они обещали приехать через два дня.

– А где они?

– Так это… у вас.

– У меня?

– Ну, в кратере. Дорогу принимают. Точнее, принимает Окочукво, а Анжи поехала с ним.

– Спасибо, Уильям. Тогда мы сразу туда.

Я повернулся к профессору и спросил:

– Андрей Александрович, вы ещё не забыли, как лететь в кратер Сухова?

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 26 год, 4 месяц 24 число. 18:50

Нас встречали. На бетонированной площадке стоял гигант Окочукво и махал обеими руками. Он же снял меня с носилок и на руках, как маленького отнёс в мой дом. Мой дом.

Долгое время я избегал его. Всё здесь напоминало о короткой, но счастливой, семейной жизни и о гибели той, которую я любил.

И сейчас, лёжа на кровати, я смотрел на знакомые предметы. Теперь боли они не вызывали. Печаль. Мягкая, светлая. И воспоминания. Я закрыл глаза и тут же увидел, как мы строили этот дом, как Жанна рисовала эскизы мебели, красила стены и пол…

– У меня дежа-вю? – послышался задорный голос Анжи.

Я открыл глаза. Знакомая весёлая физиономия смотрела прямо на меня.

– Кто подранил тебя на этот раз, стрелок? И снова в ноги.

– Никто, Анжи. Сам сподобился.

– Ну тогда лежи. Сейчас тебя отнесут в мой кабинет, и я снова буду приводить в порядок твои многострадальные ноги.

– Твой кабинет? Это в Лимпо?

– Ну зачем так далеко? Раз в две недели я принимаю здесь, в кратере Сухова. Тут же теперь четыре обитаемых дома, не считая твоего и нашего с Джо.

– А ещё кто?

Я почему-то ожидал, что с моим отъездом остановится жизнь и в провале, и теперь с удивлением слушал, как Анжи перечисляет новых местных жителей.

– Ну, во-первых, раз в две недели здесь появляемся мы с Джо. Но это, конечно, не постоянное проживание, тем более, в Лимпо у нас живёт очаровательная малышка. Постоянно в провале квартирует Ланселот Макаллен. Он женился, кстати.

– Да ну? На ком же?

– Не поверишь. На Мэри Сью. Они теперь в посёлке практически не появляются.

– А ещё?

– А ещё тут обитает вся его бригада. Строили дорогу и как-то прижились. Ну и последний – управляющий шахтой. Зайди, кстати, к нему, как поправишься. Ты, если помнишь, всё ещё акционер.

– Как его зовут?

– Мы зовём его Пит. А на самом деле – Пётр Романов. А сейчас давай-ка я кликну Джо и понесём тебя на операцию.

Эпилог

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 26 год, 4 месяц 32 число. 10:30

Я уже ходил. Правда, на правой ноге у меня был установлен аппарат Илизарова, а подмышками торчали костыли, но передвигался я без посторонней помощи. Анжи божилась, что через месяц я буду ходить почти как раньше, но бегать не смогу.

Всю неделю от меня не отходила Сэнди, и всё общество уже приняло её как если не невесту, то постоянную спутницу. Кажется, девушка была даже рада тому, что передвижения у меня отныне ограничены. Во всяком случае, как минимум три раза в день я слышу, что она никуда меня не отпустит. В общем-то я и не против.

В Лимпо я добрался сам, на родной и почти забытой Ниве. Старушка неплохо пережила наше расставание, а перед выездом машину проверил лично Лэнс Макаллен, после чего вальяжно помахивая пальцем, дал распоряжения своим архаровцам, где что подтянуть, смазать или заменить.

Вообще, маркшейдер сильно изменился. То ли брак, то ли спокойная жизнь заметно на него повлияли. Он поправился, из взгляда ушло раболепство. Теперь Ланселот заправлял всей инфраструктурой шахты, а кроме того, обеспечивал пригодное для жизни состояние всех домов в нашем маленьком посёлке. И, кажется, профессия управдома великолепно ему подходила. Кстати, треугольные бакенбарды он сбрил.

Я шёл по улице Лимпо и разглядывал знакомые, но всё-таки изменившиеся за два года здания. Второй раз за неделю я почувствовал, что приехал домой.

– Гена, привет! Подойди, поговорим.

Это старик Курт Майер. Надо же, жив и бодр.

– Здравствуй, Курт.

– Здравствуй, кумпель. Ты на стрельбище?

– Курт, зачем издеваешься? Ты же видишь и костыли, и железяку, прицепленную на мою ногу.

– И не издеваюсь вовсе. Просто сегодня ван Рюйтер собирается гонять по полигону твоего японца, вот я и подумал, может, ты хочешь посмотреть.

– Хочу! Я и не знал.

– Тогда постой здесь минутку, сейчас я выгоню свою старушку из гаража, и мы поедем вместе. Как раньше, жаль только без твоих девчат.

Японец смущённо стоял перед тамтамом и, кажется, не знал, куда девать пистолет в руке. Петер ван Рюйтер с усмешкой разглядывал своего подопытного, пока мамба готовилась петь. А я вошёл в транс.

И тут же почувствовал приветствие чернокожей певицы. А стоило ей запеть…

Я понял, что в мешанине частот и вибраций я не один. Передо мной смущённо стоял маленький, но храбрый человек. Он удивлённо оглядывался, пока ещё не понимая, куда попал. Но вот Юраба поднял пистолет и начал целиться в первую мишень. Я протянулся к нему, коснулся разума. Японец дёрнулся. Не надо целиться, произнёс я без слов. Просто ткни туда пулей.

После моего напутствия японец в три секунды расстрелял десяток мишеней, мгновенно сменил обойму и, как и я когда-то, двинулся вперёд по полигону. Смотреть из состояния транса было безумно интересно. Я видел не только результат, но и каждое желание испытуемого. Чувствовал его чувствами и фиксировал его вибрационные связи.

Юраба шёл отлично. То ли сказывалась природная предрасположенность, то ли готовность принять мир таким, какой он есть, а не только таким, как его видят остальные люди. Но полигон он прошёл, не сделав ни одного промаха, не пропустив ни одну движущуюся цель.

Когда мамба стихла, Юраба поморгал, покрутил головой, будто приходя в себя, подошёл к ван Рюйтеру, и низко ему поклонился.

– Благодарю, сэнсэй, – почтительно сказал он.

И тут Питер удивил меня даже больше, чем японец. Он отрицательно помотал головой, и ответил:

– Я всего лишь показал тебе путь. Но пройдёшь ты его сам. А помощником и учителем в этом для тебя будет вот, он, – и ван Рюйтер указал на меня кивком.

Сказать по правде, я такого не ожидал. Юраба, как-то по-особенному, скользящей походкой, подошел ко мне и вдруг склонился в глубоком поклоне.

– Прошу вас принять меня в ученики, – тихо проговорил он.