ВЕРНУВШИСЬ ПОСЛЕ РЕГИСТРАЦИИ ДОМОЙ, Регина не позволила новоявленному супругу бить баклуши. Для слабого человека праздные моменты наиболее опасны, греховные мысли сами собой лезут в голову — по случаю знаменательного дня Пампель мог бы запить.

Регина вручила Антсу свадебный подарок — до отказа набитый рюкзак, который стоял в углу передней. Она посоветовала ему не начинать тут же разбирать содержимое вещмешка — палатку и надувные матрацы. Все прочее необходимое было уложено в рюкзаке Регины, корзина с едой уже стояла в подвале, и молодая объявила, что они немедленно отправляются в свадебное путешествие.

— Куда? — испугался Пампель.

— Куда глаза глядят, — бросила Регина. — Зашагаем, а там видно будет, куда дорога выведет. Думаю, найдем какую-нибудь лесную поляну, чтобы поставить палатку. А если не понравится, то поедем в Монако или на Канарские острова.

В спальне Пампеля поджидала походная одежда. Регина решила охомутать своего муженька, чтобы, по крайней мере на первых порах, отвести от дома беды и напасти. Так что Пампелю не пришлось побывать на старой квартире, чтобы сменить там свадебный костюм на более простой наряд — кто знает, какие сумасбродные мысли могут прийти ему в голову по дороге. Кедами Пампель остался недоволен, мол, обувка велика — начал было противиться давлению. Но запасы в доме были неисчерпаемы, Регина отыскала в шкафу шерстяные носки, и теперь бедняга мог быть уверен, что долгая дорога не натрудит его ноги.

Больше поворчать у Пампеля не нашлось повода, дождевого облачка и того не сыскать было на небе. Солнце сияло, теплый ветерок шелестел в верхушках деревьев, ничто не могло помешать идущим в поход на выходные дни людям.

Дом заперли на замок. Собаку взяли с собой, чтобы не голодала целых два дня.

Лишь выйдя из поселка на лесную тропку, Регина избавилась от внутреннего напряжения. До сих пор все шло хорошо. Она боялась, что, может, Пампель все же сказал собутыльникам о предстоящей свадьбе. Милое дело, если в дверь постучит какой-нибудь выпивоха с пучком осыпающихся красных лилий в руке и с бутылкой согревшейся в кармане брюк водки. Молодоженам было бы неловко дать первому гостю от ворот поворот. И пьяница — человек, у него тоже есть чувство собственного достоинства, иначе бы Регина не вышла за Пампеля.

Появись совершенно чужие люди, Регина не смогла бы радоваться и притворяться гостеприимной. Потом пьяный Пампель стал бы ее упрекать: ты не уважаешь моих друзей, значит, и меня ни во что не ставишь. И тут же в молодой семье появилась бы трещина.

На одной из лесных полян Регина заметила, что Пампель — следовало бы и в мыслях приучить себя называть его Антсом — готов рухнуть под тяжестью рюкзака. Он волочил ноги и без конца вытирал лоб. Гордость не позволяла ему признаться в усталости. Ничего не поделаешь, современной женщине, по крайней мере физически, положено быть слабее мужчины, и Регина заявила плетущемуся следом Антсу, что у нее подвело живот да и ноги заплетаются.

Регина расстелила на мху салфетку, разложила еду и пригласила бродившего поодаль мужа на свадебный пир. Лицо Антса расплылось в широкой улыбке, так как Регина достала из корзины бутылку темного пива. Ловким движением Антс сорвал о край пня пробку с бутылки и уже собрался было влить ее в себя, как вдруг вспомнил, что женатому человеку положено считаться с супругой, и спросил:

— Может, тоже хочешь?

— Нет, это для тебя, — радушно ответила Регина.

Стопка ломтей хлеба убывала. Купленная в скудно снабжаемом продовольственном магазине Марты банка самых заурядных рыбных консервов была с аппетитом опустошена, таким же образом улетучились ломтики сыра и испеченные ко дню свадьбы пирожки с морковкой.

Пампель смахнул с губ пивную пену, развалился на мху и с признательностью произнес:

— А ты хорошо готовишь.

Регина скромно улыбнулась. Насмешки в его словах она не допускала, Антс, похоже, был не слишком требователен.

Регину обрадовало дружелюбие Пампеля — вот бы и дальше над ними витать духу уживчивости!

Семейные отношения с поразительной легкостью накапливают электрические заряды, Регина, во всяком случае, надеялась даже малейшие молнии заземлять по возможности в момент их появления. Если бы только суметь! Она ведь никогда не была замужем, у нее отсутствовал как положительный, так и отрицательный опыт. Удобное оправдание на тот случай, когда уже поздно, — мол, боком вышло, ошиблась, недостало опыта.

Одни благие намерения не помогли, в первый же день замужества Регина совершила непростительную ошибку.

— Антс, — обратилась она к мужу, отдыхавшему на моховой подстилке. — Может, зайдем сегодня к твоим родителям? Было бы прилично представить им свою жену. А то еще обидятся: невесту не показал и на свадьбу не пригласил. Потом и внукам будут говорить об этом.

Антс приподнялся и сел, лицо его помрачнело.

— А пошли они к лешему, — выругался он и посмотрел на свет пустую бутылку.

Естественно, Регину заинтересовало, почему у Антса испорчены отношения с родителями, но она благоразумно подавила свое любопытство. Вовремя поняла, что было бы глупо на одну промашку громоздить другую.

— Пусть будет по-твоему.

В тот день они действительно поступали так, как хотел Антс. Скатерть была убрана, усталость отступила, и Антс принял на себя обязанности проводника. Он, естественно, знал округу гораздо лучше Регины. Он провел жену через болото на берег тихого заросшего озера, там оказался чудесный пригорок. Задолго до ночи они поставили палатку, надули матрацы, уселись в сумерках у костра и стали жарить на шампурах сардельки. Заботливая жена достала мужу еще одну бутылку пива и не мешала ему болтать о чем только вздумается. Регина с интересом слушала о рыбалке, о бешеной енотовидной собаке, о лосе, преградившем посреди поселка путь автобусу, и пыталась понять, что это, собственно, за человек, за которого она вышла замуж.

Молодожены просидели у костра до полуночи. Пес спал возле ног Антса, белая летняя ночь обвела пригорок полоской тумана.

В СВОЕ ВРЕМЯ ГЕРТА ПОМОГЛА РЕГИНЕ УСТРОИТЬ ЖИЗНЬ и считала и впредь своим долгом вмешиваться в дела соседки.

Через несколько дней после свадьбы Регины Герта вернулась из очередной поездки в город. Как всегда, она с пользой и вдохновением провела время. Прежде всего театры — гастрольные представления, просто восхитительно! — и концертные залы, но Герту привлекали и выставки; не обошла она вниманием и кафе, да и знакомых не забыла. Переполненная впечатлениями, Герта пригласила Регину вечерком к себе.

Регина надеялась, что соседка и не догадывается о случившемся, а посему ей, Регине, достанется роль слушательницы. Герта любила пересказывать содержание восхитивших ее спектаклей. О плохих постановках и бесталанных исполнителях Герта обычно не распространялась, как знаток она просто не ходила на слабые спектакли. Если все же такая оплошность случалась, то Герта предпочитала молчать. Ей было стыдно признаться, что бездари ее провели и она оказалась вынужденной несколько часов проерзать в кресле. Уйти до конца представления было неловко, к тому же Герте хотелось непременно узнать: неужто возможно, что спектакль не доставит ни капельки удовольствия.

Но на этот раз Герта взяла быка за рога, и Регина поняла, что у нее нет еще настоящего понятия о поселковых нравах. С подробностью очевидицы Герта описала Регину и Антса, которые в спортивных костюмах, с рюкзаками за спиной размашистым шагом направлялись в сторону леса. Торопились, словно беглецы. Герта со снисхождением допускала, что совершать походы полезно для здоровья, а компания при этом и не особенно важна. Однако ее беспокоило другое, она призвала Регину к ответу:

— Почему Пампель живет у вас?

— Он мой законный супруг, — хладнокровно ответила Регина.

Тут Регина смогла убедиться, что любовь к театру не прошла для Герты бесследно.

Старая учительница, чья выдержка за десятки лет была проверена всевозможными проказниками, вдруг потеряла самообладание. Она широко, до треска в суставах, развела руками, охнула, встала, опять с маху плюхнулась на стул — из складок темной юбки, казалось, взлетела пыль — и тут же снова вскочила на ноги. Затем она забегала по комнате, прикладывая к глазам носовой платок и зачем-то теребя мочку уха. В конце представления она громко всхлипнула, опустилась навзничь на диван и угасающим голосом произнесла: