— И в чем это выражается? — В глазах Хельги мелькнуло любопытство.

Сильвия доверительно взглянула на Хельги и изобразила на лице счастливую улыбку.

— Он настоящий трудяга, вместе с мальчиками уже строит в подвале баню. Работа у них кипит, одно удовольствие смотреть. В наш век, когда так ценится благоустроенный быт, подобные люди особенно в цене. Когда-то предпочтение отдавалось мужчинам, которые умели блеснуть перед женщинами умными речами и читали сонеты, теперь с ними каши не сваришь. Кто мог бы объяснить, почему мы живем в такое бездарное время? Только и слышишь о том, как бы прожить полегче и поуютнее. Может, в Индии иначе?

Хельги не дала себе труда ответить, ее поза свидетельствовала об усталости: заботы, заботы.

— Он разведенный? — не удалось ей преодолеть женского любопытства.

— Вдовец и, мне кажется, — преданнейшая душа. В воскресенье мы все вчетвером побывали на кладбище, чтобы отнести на могилу его покойной жены подснежники. Был бы он разведенный, я бы еще посомневалась: не годилась одна жена, не подойдет и другая. Значит, сам с изъяном, — Сильвии почему-то было трудно остановиться. — У нас на заводе один мастер недавно женился в пятый раз, — видите ли, все ему, бедняжке, попадались заурядные женщины, которые не могли понять его большую и глубокую душу.

Сильвия охотно поболтала бы еще в духе Терезы: а вот я знаю еще один случай, но Хельги решительно поднялась.

На кухне они вымыли чашки, в прихожей надели пальто, почти одновременно сказали друг другу: вот уж скоро и лето — и, захлопнув английский замок, вместе спустились по лестнице. Странно было идти рядом молча, и Хельги сказала, что, кажется, Эва еще не оправилась после удара судьбы. Сильвия не стала спрашивать, давно ли Хельги знакома с Эвой, и поэтому со своей стороны подтвердила: да, похоже, ей в самом деле нелегко. Выйдя на улицу и не глядя друг другу в глаза, они обменялись рукопожатием. Мера их взаимного терпения была исчерпана, они разошлись в разные стороны. Домой можно было пойти и окольным путем.

Сильвия обогнула квартал, дошла до автобусной остановки и на другой стороне улицы увидела Хельги. Та стояла неподвижно, с поникшей головой, сжимая под мышкой сумку. По-видимому, Сильвию она даже и не заметила. Сильвия была уверена, что видит Хельги последний раз в жизни. Никогда больше! — подумала она с, удовлетворением.

Вильма была достойна восхищения, внешностью она не уступала актрисам из кинофильмов о нелегкой женской судьбе. Прекрасно сохранившиеся обворожительные дамы средних лет, одеты, конечно же, по последней моде, разумеется, стройные и гибкие и, несмотря на то, что в данный момент они переживают кризисную ситуацию, поклонники ходят за ними табунами; они же трагичны до мозга костей, а иной раз даже совершают попытку уйти из жизни.

Рядом с Вильмой Сильвия чувствовала себя невзрачной и безликой. Она всегда носила один и тот же старый костюм, который никогда не был модным и никогда не мог бы стать модным, но зато он был удобный и подходил для всех случаев. Последним новшеством была суженная юбка, несмотря на это Сильвию никак нельзя было причислить к стройным женщинам. Коренастое тело не вытянешь, такого средства нет; сегодняшние девчонки вытягиваются под два метра, ходят подгибая колени, ей же в свое время нужных сантиметров не хватило. Безжалостное яркое солнце подчеркивало ее изъяны, кого интересует, что идешь с работы, что устала и тебе не до макияжа. Ну и пусть, утешала себя Сильвия, зато среди множества ее минусов затерялся один плюс — самокритичность.

На Вильме были элегантные карминно-красные лодочки — где только она их раздобыла? — и голубой комбинезон, украшенный многочисленными белыми молниями. Сильвии не хотелось и смотреть на свои грубые туфли, которые, несмотря на долгую носку, еще такие крепкие, что хоть гвозди ими забивай.

Не стоило портить себе настроение. Мягкий вечер, каштаны в цвету, на лицах уже легкий загар и у нее, у Сильвии, тоже — хоть в этом она была не хуже других. А все-таки здорово, что они с Вильмой столкнулись в дверях кафе и Вильма позвала ее с собой — пошли на стоянку, посидим в машине, поболтаем немножко. Почему бы и нет. Сильвия поняла, что Вильме нужно скоротать время до встречи.

Сильвия взяла у Вильмы ключи, открыла дверцы машины и помогла Вильме уложить на заднее сиденье большой упакованный в бумагу крендель.

Вильма села за руль, Сильвия уселась рядом. Чтобы не тратить время только на болтовню, Вильма выудила из-под сиденья несессер с косметикой, положила его на колени, раскрыла крышку, оглядела себя в зеркальце на ее внутренней стороне и с методической последовательностью принялась обрабатывать по частям свое лицо. Сильвия Курман, скосив глаза, разглядывала эту роскошную косметическую аптечку.

— Рассказывай, какие новости, — бросила Вильма и принялась усердно причесывать брови. Сильвия смешалась: откуда ей, коренной жительнице пригорода, знать интригующие истории, которые могли бы заинтересовать собеседницу. Уж не потрепаться ли о неофициальной свекрови Карла Курмана? Подумать только, как везет некоторым — прожить несколько лет в Индии! К тому же муж моложе ее и, должно быть, горяч — а что еще может эстонка предположить о грузине?

Сильвия молчала. Ее жизнь была серой и однообразной.

Вильма обвела губы особым карандашом, потом покрасила их губной помадой, взяла миниатюрную кисточку, покрыла сияюще-красный рот соответствующим блеском, оценила с помощью зеркала результаты своих трудов и осталась довольна. Метнула взгляд на Сильвию и решила начать разговор сама. Рот обработан, слова уже готовы соскочить с языка.

— Сегодня я отвезу Эрвина на день рождения его внука. Потом, в условленное время, заеду за ним. Последние месяцы я много езжу, то и дело приходится заправляться. Хорошо, что есть знакомый механик, который частным образом присматривает за машиной. Эрвину нравится разъезжать, мне это тоже подходит, терпеть не могу сидеть на месте. Иногда мы просто выезжаем за город, свернем на какую-нибудь проселочную дорогу, побродим по опушке, наберем шишек, потом бросаем в цель — прекрасная гимнастика на воздухе и в тишине. А еще Эрвин любит поселки и особенно их кладбища. Время словно останавливается, когда бродишь под вековыми деревьями какого-нибудь старого погоста, читаешь на железных крестах имена давно исчезнувших людей и разгадываешь их судьбы. Иногда я покупаю охапку цветов, и мы кладем цветы на заброшенные могилы. Пусть местные старушки удивляются — глянь-ка, у того или иного еще до войны умершего человека отыскались потомки! А вдруг под впечатлением цветов у них в памяти оживет чей-нибудь образ и они заново переберут уже полузабытую жизнь; и когда мы с Эрвином представляем себе это, у нас теплеет на сердце.

Вильма замолчала, филигранная работа требовала сосредоточенности, пинцетом она выщипала с переносицы несколько лишних волосков, неприятную процедуру сопровождало появление морщинки боли в уголке рта, зато обрамление глаз стало еще более совершенным.

— Тебе тоже пора найти какого-нибудь мужчину-золотко.

Нашла уже, нашла, захотелось было воскликнуть Сильвии и повторить ложь о вдовце с двумя несовершеннолетними сыновьями, рассказать о его хозяйственности, о строительстве бани в подвале. Но тут мысль Сильвии споткнулась о непонятную формулировку Вильмы: мужчина-золотко, интересно, что это означает?

Вильма охотно согласилась растолковать ей. Не поскупилась на объяснения, даже обошлась без укоряющего вступления — мол, как же ты отстала от жизни и что это за женщины работают у вас на фабрике, если вы не в курсе таких вещей?

— Знаешь, в наши дни в ход идут все более увлекательные модели жизни, варианты жизни постоянно видоизменяются, но статут мужчины-золотко не так уж и нов. Прежде всего — золотой средний возраст, теперь этот период растянулся за шестьдесят лет, довольно утешительно, не правда ли? Эти мужчины среднего золотого возраста, которых природа наградила трезвым умом, в отличие от многих однолеток не охотятся за молодыми женщинами и не считают, что можно свысока плевать на груз своих лет. Они осторожны и не кидаются сломя голову в водоворот жизни. В большинстве своем они разведены — скажи, кому за десятилетия не наскучит его жена? — и ищут новую, подходящую по возрасту спутницу жизни. Обычно никто из них не собирается жениться еще раз. Мужчина-золотко предпочитает дружеские отношения, чтобы вместе предпринимать то, на что у него еще хватает сил и желания, но даже при полной близости каждый из двоих сохраняет свой суверенитет. При таком союзе ни одна из сторон не становится другой в тягость, им не приходится опасаться каждодневных мелких обязанностей и мелочных сцен. Исходная позиция глубоко демократична — полная личная свобода для обоих. Предпосылкой, конечно, — совпадение интересов, чтобы не скучно было и чтобы не надоедало совместно проводить время. Обычно у этих мужчин спокойный нрав, именно уравновешенность делает их бесценными, женщине не приходится опасаться случайных глупостей. Можно сказать, что они довольно ручные, точнее — их можно легко приручить. Но какая женщина средних лет не сумеет удержать в руках средних же лет разумного мужчину? Это совсем просто, если ты повидала жизнь и извлекла из нее урок. У опытных женщин уже позади тот идиотский возраст, когда приятного тебе мужчину хочется перевоспитать, чтобы он стал еще лучше. Свою линию нужно гнуть помаленьку и полегоньку. Умна та женщина, которая пороки и странности мужчины-золотко считает продолжением его достоинств. Сильвия, ты даже представить себе не можешь, как он радуется, когда его привычки, которые прежняя жена упорно пыталась выкорчевать, — ее попрекам не было конца! — заслуживают теперь одобрения. Он словно на крыльях взлетает, когда растет в собственных глазах: как долго его видели совсем не таким, какой он есть! А для стареющего мужчины нет ничего важнее веры в собственное значение. О чудо, может быть, впервые за всю долгую жизнь его охватывает гордость: я личность! А чувствовать себя личностью — лучшее противоядие против разрушительного воздействия старости.