— Ты ошибаешься,— сказал Джастин.— Он любит меня. Ты не понимаешь.

— Не понимаю? Слишком хорошо понимаю!

— Ты знаешь его не лучше, чем меня.

— Джастин...

— Я еду с ним в Канаду.

В комнате воцарилась тишина.

— Это невозможно,— произнесла она наконец.— Пожалуйста, Джастин, будь благоразумен. Неужели после десятиминутного свидания с практически незнакомым тебе человеком ты готов отказаться от карьеры, от будущего, которое ждет тебя в Лондоне? Пожалуйста, будь благоразумен, не говори так.

— Я принял решение.

Камилла посмотрела на внука; перед ее глазами поплыли годы, и она вдруг увидела Джона, услышала его упрямый голос, которого всегда боялась: «Я принял решение, я женюсь на ней».

— Ты глупец, Джастин,— глухо и резко сказала она.— Ты не соображаешь, что делаешь. Тебе ничего не известно об отце.

Он повернулся и зашагал к двери.

— Я не слушаю сплетни.

 — Конечно,— сказала Камилла,— ты был слишком молод, чтобы помнить, что произошло в Бариане.

— Замолчи! — Джастин стремительно повернулся лицом к Камилле.— Замолчи, замолчи!

 — Меня там не было, но я могу угадать, что там случилось. Он довел твою мать до самоубийства, ты это понимаешь? Суд счел, что смерть наступила в результате несчастного случая, но я всегда знала, что она покончила с собой. Брак исчерпал себя, и ей не осталось ничего другого. Конечно, любой мог предсказать, что они проживут вместе недолго! Она привлекала Джона в чисто сексуальном плане и, естественно, через несколько лет надоела ему. Вечная история — она любила его, но он не любил ее по-настоящему, только ценил наслаждение, которое она давала ему в постели. А когда наслаждение сменилось скукой, она перестала что-либо значить для него. Он начал оглядываться по сторонам в поисках новой женщины. Она должна была быть совсем другого типа, надменной, почти недоступной; это сделало бы завоевание более увлекательным и захватывающим. В тот уикэнд, когда умерла твоя мать, такая женщина оказалась в Бариане. Ты, конечно, не знал, что он и Мэриджон...

Джастин закрыл руками уши, выбежал в холл и хлопнул дверью. Перепрыгивая через ступени, он помчался в свою комнату, отыскал чемодан и принялся собирать вещи.

В полдень, на шестом этаже отеля «Мэйфэр», Джон сочинял объявление для колонки «Личное» газеты «Тайме» и размышлял о том, есть ли смысл снова встретиться с Майклом Риверсом. На столе перед ним лежала бумажка с записанным на ней телефоном Евы. В задумчивости Джон взял бумажку и согнул ее. Придется связаться с этой женщиной, чтобы выяснить, кто звонил ему. Разыскав быстро Мэриджон, он смог бы избрать правильную линию поведения... Отбросив бумажку в сторону и сосредоточившись на объявлении, Джон услышал, как зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Да?

— К вам пришла дама, мистер Тауэрс.

Это, конечно, Ева, которая решила открыть свои карты.

— Хорошо. Я спущусь.

Положив трубку, он убедился в том, что в бумажнике есть деньги, и покинул номер. В лифте по-прежнему звучала электронная музыка. Он вышел в вестибюль и направился к кожаным креслам, стоящим в холле перед стойкой администратора.

 Джон ощутил ее присутствие прежде, нежели увидел ее. Испытав чувство невероятного облегчения, смешанное с безумной радостью, он шагнул к ней. Мэриджон улыбалась, глядя ему в глаза.

Сара пересекла Атлантический океан, читая попеременно стихи Джона Клэра и последний детектив известного автора. Иногда она замечала, что не воспринимает текст и что разумнее было бы отложить обе книги, но она все же держала их на коленях, поглядывая время от времени на страницы, Наконец впереди вспыхнули огни Лондона, они тянулись до горизонта; она подумала о Джоне, и старое хорошо знакомое волнение сдавило ей сердце.

Она любила Джона и знала, что хочет выйти за него замуж, но он оставался для нее загадкой. Ее пугала странная, непонятная черта Джона. Она называла это Отсутствующим Настроением. Сара понимала Джона, когда он был веселым, возбужденным, раздраженным, поглощенным музыкой, грустным, разочарованным или упрямым, но в Отсутствующем Настроении Джон внушал ей страх, потому что она не знала причин, порождающих это состояние, и не могла правильно реагировать на него. Это настроение Джона заставляло ее молчать, а молчание пробуждало необъяснимое чувство несостоятельности, поражения. Возможно, думала она, в Англии все будет иначе; он окажется вдали от волнений и проблем, связанных с работой; когда он будет находиться в более легком и простом расположении духа, она, пожалуй, сможет спросить его: «Джон, почему иногда ты словно уносишься так далеко, что я не могу добраться до тебя, общаться с тобой? Почему порой ты бываешь столь резок, что я замолкаю, боясь, что ты взорвешься и мы поссоримся? Это происходит по моей вине? В том ли дело, что я чего-то не понимаю в тебе или огорчаю тебя каким-то образом? Если тут есть моя вина, скажи мне, какую ошибку я совершаю, чтобы я исправилась; я с трудом переношу те минуты, когда ты словно отсутствуешь и ничего не замечаешь вокруг себя».

Он находился в Отсутствующем Настроении два дня тому назад, когда она позвонила ему вечером в Лондон. Она тотчас поняла это и постаралась сделать так, чтобы ее голос звучал радостно и приветливо, но, положив трубку, заплакала. Это привело к неизбежному разговору с родителями.

— Сара, дорогая, если ты сомневаешься, не надо...

— Лучше немного пострадать сейчас, чем долго мучиться в браке.

— Дорогая, я знаю, что тебе повезло встретить Джона. Он очень нравится нам с папой, но он намного старше тебя, и это обстоятельство способно породить проблемы...

Сара потеряла выдержку, слушая эти банальности; она заперлась в своей комнате и провела в одиночестве бессонную ночь.

Следующий день прошел в сборах и подготовке к путешествию в Лондон. Он позвонит вечером, подумала она. Несомненно позвонит, заговорит совсем другим тоном, и все снова будет прекрасно.

Но он не позвонил. 

Мать решила, что подавленное настроение Сары связано с предсвадебным волнением, и провела с дочерью пятиминутную беседу об интимной стороне брака, то и дело прерывавшуюся неловкими паузами. В конце концов Сара сбежала в ближайший кинотеатр и посмотрела невероятно скучный фильм, от которого у нее разболелась голова. Она почти что испытала облегчение, сев на следующий день в самолете,— наконец-то тревожное пассивное ожидание сменилось конкретным действием.

Самолет плыл над бесчисленными огнями, пока Сара не увидела фонари посадочной полосы, мчавшиеся ей навстречу; мягкий удар о бетон, и долгий полет закончился посадкой на английской земле. Снаружи воздух был серым и прохладным. Она подошла к стойке таможни; нервы ее с каждой минутой натягивались все сильней; войдя в просторный зал, она принялась искать глазами Джона.

Что-то случилось. Его не было. Он решил разорвать помолвку. С ним произошел несчастный случай, он ранен, умирает, уже погиб...

— Господи! — донесся из-за ее спины голос Джона.— Я принял тебя за привидение! Почему ты бледна как полотно? Что тебя испугало?

От облегчения ее тело налилось теплом, ноги обмякли, к глазам подступили слезы.

— О, Джон, Джон...

Сейчас не было Отсутствующего Настроения. Он улыбался, глаза оживленно блестели, в руках играла сила; он поцеловал ее, и все опасения показались ей нелепыми.

— У тебя такой пугающе взрослый вид. Что это еще за зеленые тени на глазах и грязь на ресницах?

— О, Джон, я потратила столько времени...

Они оба счастливо рассмеялись, он снова поцеловал ее, обнял за талию.

— Я, наверно, весь в самой модной канадской помаде?

Она достала платок и тщательно вытерла его лицо.

— Ну,— сказал он, когда она закончила,— идем. Нас ждет обед в «Хилтоне» и множество вопросов, требующих обсуждения; потом я повезу тебя к тете Милдред, так что не будем терять время... Это весь твой багаж, или золотая баржа Клеопатры, нагруженная чемоданами, еще плывет но конвейеру?