– Нелегальные иммигранты, – бурчит под нос Фрэнк.

Клэр ощущает на себе его взгляд.

– Возьмите, – произносит он, доставая из кармана что-то завернутое в листок бумаги и протягивая ей.

Она разворачивает его. Там фотокопия ее иммиграционной карты с датой почти годичной давности. Цель приезда: туризм. Срок пребывания: шестьдесят дней.

– Я занят более важными делами, – говорит он.

– Если б я не согласилась поехать, все равно занимались бы более важными?

Фрэнк отвечает пожатием плеч.

Таксист выключил кондиционер ради экономии бензина. Они потеют на виниловых сиденьях до самого места назначения.

Это длинное, невысокое, ничем не выделяющееся уродливое административное здание на улице, полной таких же административных зданий и полупустых автостоянок. Однако Клэр замечает, что только на нем снаружи нет логотипа компании.

Фрэнк записывает ее у конторки на входе и ведет по длинному сырому коридору. Там витает какой-то легкий запах, который она не сразу распознает. Пахнет больницей.

В конце коридора они встречают крупную негритянку, та шепчет что-то на ухо Фрэнку.

– Сюда, – кивает он, открывая дверь.

Крохотная комната, голая, как тюремная камера. На металлическом столе стоит что-то похожее на портативный телевизор.

Фрэнк включает его. Клэр догадывается, что это не телевизор, а замкнутое видеоконтрольное устройство. Изображение зернистое. Сначала она думает, что видит нечто записанное раньше в этой комнате. Мебель та же самая. Потом понимает, что комната на экране больше этой.

Фрэнк нажимает кнопку на пульте дистанционного управления. Изображение смещается.

– Камера находится за этой стеной, – объясняет он, регулируя звук.

Теперь Клэр понимает: это комната наблюдения.

В соседней комнате двое. Элегантно одетая женщина сорока с лишним лет, ее волосы собраны узлом на затылке; и молодой человек лет двадцати пяти с худощавым, неприятным лицом.

– Что надето на мне? – спрашивает женщина. Голос у нее низкий, хрипловатый. Голос курильщицы.

– Трусики, – бормочет молодой человек. – Белые трусики. И юбка. Короткая. Блузка на пуговицах.

Это нелепость. Женщина одета в костюм. Клэр вопросительно глядит на Фрэнка, но тот показывает ей, чтобы продолжала смотреть на экран.

– Где я? – спрашивает женщина.

– На спортплощадке.

– Видите вы мои белые трусики под юбкой?

Молодой человек отрывисто кивает.

– И какое впечатление это производит на вас? – мягко спрашивает она.

– Я возбужден.

– Это приятно, правда?

– Да, – шепчет молодой человек.

– Я поворачиваюсь. Вижу, как вы возбуждены. Что дальше?

– Ты улыбаешься.

Она кивает:

– Конечно, улыбаюсь.

– Ты знаешь, как действуешь на меня. Хочешь этого так же сильно, как я.

– И…

– Берешь меня за руку и ведешь за кусты. – Он сглатывает. – На тебе белые носочки. Они в грязи. Я говорю, что нужно их снять.

– Я соглашаюсь?

– Да. – Молодой человек слегка улыбается. – Соглашаешься, потому что хочешь этого.

– Конечно.

– Я поднимаю твои ноги, одну за другой, снимаю туфли и белые носочки. Ноги у тебя голые и очень гладкие. Выше них я вижу белые трусики.

– Что потом?

Он фыркает.

– Потом ты пугаешься. Думаешь, что с тебя хватит. Не совсем понимаешь, что будет дальше.

– Я сопротивляюсь?

– Да. Восхитительно сопротивляешься. Я хватаю тебя за шею, чтобы прекратить сопротивление. Шея очень тонкая, я обхватываю ее одной рукой. Другой сжимаю трусики.

– Я все еще сопротивляюсь?

– Да. Это приятно. Благодаря этому я чувствую себя сильнее. А когда перестаешь сопротивляться, обмякаешь.

– Дальше.

– Лежишь, раздвинув ноги, и я достаю свой болт.

– Да, – выдыхает она. – Свой болт.

– И тащу тебя на него, но он идет туго, я нажимаю, и твое личико искажается от удовольствия.

– Продолжайте, – просит она.

– И я снова обхватываю руками твою шею, кажется, будто держу свой болт, свой огромный болт. Я изгибаюсь, нажимаю, и тебе это нравится.

– Дальше, – негромко говорит женщина. – Дальше.

– Я изгибаюсь, нажимаю, и это так…

Его руки стискивают подлокотники кресла, тело начинает конвульсивно содрогаться, и Клэр на миг приходит мысль, что к креслу подведено электричество. Потом она понимает, что молодой человек кончил в штаны. Его голова свешивается.

– Слушайте меня, – произносит женщина. Ее голос уже не соблазнительный, а решительный, властный. – Я буду вести обратный отсчет от пяти. На счете два вы проснетесь.

Молодой человек кивает и стонет.

– Проснувшись, будете помнить все, что говорили мне. – Она считает от пяти до одного. И добавляет с завершающей интонацией: – Выпейте воды.

Молодой человек тянется к стакану. Его бьет дрожь. Другой, похожий на санитара мужчина, сидевший в тени за кадром, подходит и мягко помогает ему встать.

– Я навещу его вскоре, – говорит женщина. – Следите за ним, чтобы он не покончил с собой.

Фрэнк нажимает кнопку, и монитор гаснет.

– Это доктор Констанс Лейхтман. С ней я и хочу познакомить вас.

Эта женщина более изящная и хладнокровная, чем на экране монитора. Она пожимает руку Клэр и с непринужденной фамильярностью коллеги кивает Фрэнку.

– Этот человек, – спрашивает потрясенная Клэр, – в самом деле убил ту девочку?

Доктор Лейхтман качает головой:

– Нет. То была игра воображения.

– Слава Богу.

– Но убьет, – сухо продолжает она. – Когда выйдет из заключения, отбыв срок за попытку изнасиловать ребенка, непременно совершит убийство. Если только не согласится на лечение или не покончит с собой. А теперь, – доктор Лейхтман садится за стол, закрывает одно досье и берет другое, – займемся Кристианом Воглером.

Она начинает читать досье. Не отрывая от него глаз, достает из пачки сигарету и прикуривает. Наконец досье закрывается.

– Так, – говорит психиатр. – Расскажите мне о Воглере.

Клэр вновь рассказывает о своей встрече с Воглером, доктор Лейхтман задумчиво смотрит на нее поверх клубов табачного дыма.

– Спасибо, – произносит она, когда Клэр умолкает. – Вы оказали нам большую помощь. Теперь можете идти.

– Конни, – умоляюще шепчет Фрэнк.

– Она вам не подходит, – спокойно замечает психиатр.

– Клэр, не выйдете ли на минутку? – спрашивает Фрэнк.

Клэр выходит и ждет в приемной, где ассистентка доктора бросает на нее равнодушный взгляд и вновь сосредотачивается на клавиатуре компьютера.

Она ждет и ждет. Через некоторое время ассистентка выходит со стопкой бумаг. Клэр бесшумно проскальзывает в комнату наблюдения и включает монитор. Пультом управления не пользуется, движение камеры может их насторожить. Она не видит Фрэнка с психиатром, но слышит, что они говорят.

– …она нигде не зарегистрирована, у нее нет ни банковского счета, ни карточки социального страхования. Можно придумать для нее прошлое. Она станет, кем нам нужно.

Это говорит Фрэнк. Его голос звучит настойчиво.

– Кроме того, Конни, она актриса, умеет играть. В полном смысле слова. Я видел ее игру.

Доктор Лейхтман обрывает его:

– Оставь, Фрэнк. Играть они все умеют. Их называют МАК. «Манекенщица, Актриса, Кто угодно». В Нью-Йорке их полно.

– Думаю, она отличается от других. У нее…

– Кроме того, она не состоит на службе. Возникнет проблема руководства.

– Она привыкла выполнять указания. И если согласится…

Клэр резко выключила монитор. «Не думай, действуй!»

Ассистентка все еще не возвращается. Клэр достает из принтера стопку писем. Ассистентка пятидесятилетняя, темнокожая, располневшая. А голос… посмотрим.

Клэр берет письма так, что они сгибаются, и вперевалку входит в кабинет доктора. Фрэнк смотрит в окно. Доктор Лейхтман выпускает дымовые кольца, постукивая элегантной туфлей.

– Подпишете их, доктор? – спрашивает Клэр, или теперь уже ассистентка.