Весть о пчелах мигом облетела ребят. Были заброшены футбол и рыбалка. Всем хотелось посмотреть на наше приобретение.

Ребята простаивали около улья часами. Наблюдали за пчелами, делились впечатлениями, спорили.

Не радовались только двое — Боря с Лерой. По их вытянувшимся физиономиям было видно, что они удивлены, как непостоянны привязанности их товарищей. Боря даже спросил меня:

— А ведь наблюдение за Формикой руфой тоже важное дело? Правда?

Получив положительный ответ, он как-будто успокоился. Однако и после этого он пользовался любым предлогом, чтобы приковать внимание ребят к своим муравьям.

Однажды он прибежал к нам и закричал:

— Пойдемте, покажу, как муравьи борются с вредителями сада.

Ребята пропустили его слова мимо ушей и продолжали рассуждать о пчелах. Пришлось мне откликнуться на призыв Бори.

Когда мы подошли к капустной грядке, Лера поднял на нас восторженный взгляд и погрозил пальцем, призывая к тишине.

Мы осторожно опустились на корточки рядом с Лерой.

Рыжий лесной муравей озабоченно шнырял вокруг зеленой гусеницы.

— Как шавка около слона, — хихикнул в кулак Лера.

Гусеница приняла угрожающую позу и затрясла головой. Тогда муравей забежал к ней с головы, ловко приподнялся на задние ножки, подогнул под себя брюшко, изловчился, и маленькая струйка жидкости из брюшка брызнула прямо в рот гусенице. Она сразу стала корчиться. Муравей напал теперь на нее сбоку, прокусил ей кожу. И снова струйка жидкости брызнула из его брюшка на этот раз в ранку. Гусеница сделала несколько конвульсивных движений и начала затихать. Муравей убежал от нее, видимо, за подмогой.

Наблюдая за схваткой, я продолжал прислушиваться к разговорам ребят, толпившихся около застекленного улья.

— Ух, как много!

— А где «царица»?

— Ну и здорово!

Судя по репликам, разговаривали ребята, которые давненько не были на пришкольном участке.

— А где пчел купили?

— Это не купили, а поймали. На лугах у Гирсовского моста.

— Володя с Колей? С каким? Ах, с Кузницыным?

— Ну и молодцы!

— Подумаешь! Стоило ходить на луга, когда и в городе можно найти диких пчел, — заносчиво процедил кто-то сквозь зубы. Это, очевидно, Игорь из 6-го «а». Его зовут «вездесущим» или «бесплатным приложением», потому что без него не обходится ни одно происшествие.

Ну, конечно, он. Вон как хвастливо говорит:

— Когда надстраивали школьный городок и стали спиливать старые липы, оказалось, что в одной липе было дупло и там жили пчелы.

— Вранье, — возразил ему кто-то равнодушно.

— Вранье? А, может, лиса — тоже вранье? Которую поймали в Юркином дворе?

— А уссурийского тигра там не поймали? — срезал хвастуна Володя Шавкунов.

Игорь обиженно замолчал.

Новички продолжали переговариваться:

— Смотри! Смотри! На ножках у пчелки какие-то желтые крупинки!

— Что это такое?

— А это она цветочную пыльцу в корзиночках принесла.

— Смотрите! Пчелки целуются!

— Да нет! Это сборщица свой взяток отдает другой пчелке — приемщице, — это голос Володи.

— Взятку? — слышится удивленный вопрос. В ответ раздался сдержанный смех.

— Не взятку, а взяток! Ты что думаешь — они взяточники?

— Прилетит пчелка на цветок, выпьет сладкий сок-нектар, сложит его в медовый зобик и летит в улей, — стараясь подделаться под язык пятиклассников, начинает популярно объяснять Володя.

— Ну, а дальше?

— В зобике на сок выделяются ферменты, и он превращается в мед. Если сок у сборщицы недоварился, она отдает его приемщице. Сок тогда доваривается у нее. Потом она отрыгивает уже медом в ячейку соты и складывает его на хранение. — Володя делает паузу, потом продолжает: — Чтобы собрать один грамм меду, пчелам нужно посетить две тысячи цветов акации или шесть тысяч цветов клевера.

Раздаются удивленные голоса:

— Вот это работа!

— А чтобы собрать, например, десять килограммов меду — сколько же цветов надо посетить?

— Вот это труд!

Володя ждет, когда удивленные возгласы затихнут, и говорит:

— Мед и воск — это хорошо. Но еще больше пользы пчелы приносят тем, что опыляют цветы.

— Опыляют? Ну и что? Мед — другое дело.

— Мед — это, по сравнению с опылением, ерунда, — снова авторитетно произносит Володя. — Опыление во много раз повышает наши урожаи.

Володя молчит, потом заявляет:

— Между прочим, если сложить все расстояния, которые пролетают пчелы-сборщицы сильной семьи, то получится нечто равное расстоянию от земли до луны.

— Ну, это ты загибаешь!

— Нет. Почитайте книжку Халифмана про пчел.

— Мировая книжка! — Это голос Коли Кузницына, который до сих пор молчал, видимо, не решался перебивать своего «учителя». — Ему за эту книжку лауреата дали.

Я с улыбкой слушаю разговор. А Лера настойчиво тянет меня за рукав и молча указывает на гусеницу. Около ее тела копошатся три муравья. Они напрасно пытаются утащить ее. Должно быть, умирая, гусеница крепко уцепилась ножками за лист. Тогда муравьи начинают ее разгрызать и перетаскивать по частям в муравейник.

А беседа подле улья продолжается.

— Мы одну ошибку с Колей допустили, — деловито говорит Володя: — велик улей сделали. Надо его сделать на две рамки, а еще лучше — на одну. Тогда все будет видно, как на ладони. Удобно для наблюдения.

— А чего наблюдать-то? Все равно нового ничего не откроешь. Ведь о пчелах тысячи книг написаны.

Я не могу понять по голосу, кто так независимо говорит.

Слышу, Володя возражает:

— Ну, это ты напрасно, Владик.

Ага, это Владик — отличник из восьмого класса.

— Про пчел я тоже кое-что читал, и все, о чем ты говоришь, знаю. Мне у них больше нравится другое: все они трудятся по неписаным законам, знают свое дело: чистят и проветривают помещение, вскармливают детку, собирают запасы пищи на зиму. Если кто нарушает их устав и не работает, как, например, трутень, осенью гонят его, а если он все же лезет в улей, — жалят, убивают.

Владик ждет, не скажет ли чего Володя. Потом продолжает:

— Не мешало бы такие порядки завести людям. Если не работает человек, пьянствует, хулиганит или ворует, а сам здоров, — выгоняй такого трутня-тунеядца из жизни! Или, например, некоторые из родителей бросают детей. А ведь у пчел этого не встретишь. Значит, у них настоящая коммуна! У них все за одного и один за всех!

Его никто не перебивал, все слушали внимательно. Довольный, он собрался уходить.

Но Володя и не думал отпускать его с победой.

— Нет, ты, Владик, постой и выслушай меня, — сказал он. — Ты наговорил много чепухи. Пчелиная семья основана на биологическом принципе. Матка только рождает, а не вскармливает своих детей. Это за нее делают рабочие пчелы. Пчелиная семья — единое целое. Отдельно от семьи пчела существовать не может. Вот почему у них так и получается, что «все за одного и один за всех». К твоему сведению: так живут не только пчелы, но и другие насекомые — муравьи, термиты, шмели. Пчелы выполняют свою работу несознательно — инстинктивно. Как, скажем, строили пчелы шестиугольные соты тысячи лет, так они будут строить их и дальше. А ведь человек не родится с закрепленной за ним профессией, а приобретает ее — учится.

Послышался смех и возгласы:

— А здорово бы, если бы так было!

— Не учись — сразу врач или инженер!

Володя немного подождал и снова заговорил:

— У пчел есть свои орудия труда — корзиночки, щеточки, медовый зобик, хоботок. А человек орудия труда делает. И вспомни его путь: от каменного молотка — к отбойному; от лошади — к паровозу, автомашине, самолету; от пещеры — к высотному дому; от очага — к паровому отоплению. Понял, милый мой? Нет, пчеле никогда не подняться над тем, что ей дала природа! А человек все время совершенствуется, потому что он — существо высшее, у него сильно развит головной мозг, у него есть разум, фантазия. Он изменяет природу, переделывает ее. Скажем, понадобилось ему больше продуктов — распахал целину под хлеб, развел коров, свиней, уток, кур… Пчелки берут готовое: что им природа дала, то и ладно. А государство у нас ввело всеобщее обучение, открыло университеты, институты, построило электростанции, заводы, фабрики. Изменяется жизнь, изменяется и человек… Понятно?