После этого авторитет нашего кружка стал быстро расти. Появилось много желающих быть юннатами. Кружок разрастался.

Ребята попадали в кружок разными путями. Некоторые пути были сложными. Об одном из таких мне и хочется сейчас рассказать.

Однажды, когда я проводил урок в 5 «а» классе, занимавшемся в третью смену, на мой вызов к доске вышел… горбатый старичок-карлик на деревянной ноге. Я вызывал Гришу Савина, а вместо него из темного угла, из-под парты, вылезло какое-то чучело!

Класс прыснул от смеха. А старичок с седой бородой и очками на носу переминался с ноги на ногу…

Этот неуместный «спектакль», к счастью, был прерван звонком на перемену. Ребята окружили «старика», щупали его ногу, спрашивали:

— Ну, скажись, кто ты?

«Старичок» простуженным голосом осыпал собравшихся шутками и прибаутками. Выбравшись из класса, он схватил свою ногу под мышку и, приплясывая на ходу, пустился бежать по длинному коридору, горланя частушку:

С Гриши сорвали бороду и очки, стащили с головы заячий треух. Каждому хотелось пройтись на его деревянной ноге. К разоблаченному «старику» выстроилась очередь. «Счастливчик» сгибал свою ногу в колене, ставил ее на подушечку и прохаживался под общий одобрительный смех.

Савина тормошили и расспрашивали:

— Где ты достал деревянную ногу? Сам сделал?

— У нас в доме умер старичок, дядя Егор, — с грустью рассказывал Гриша. — Соседи хотели изрубить деревяшку и сжечь, но я ее выменял на три полена…

Я знал, что Гриша любит ботанику. После этого случая я побеседовал с ним по душам и… пригласил его на очередное занятие кружка.

Во вторник, как я и предполагал, Гриша пришел в наш кружок. С этого дня у него, как и у Геры Степанова, не стало времени для озорства. Он внес в нашу работу много веселья, задора. А времена стояли радостные — Советская Армия разбила фашистскую Германию и водрузила красный флаг над рейхстагом. В эти дни были счастливы все — и дети, и учителя.

Наконец-то наша школа смогла перебраться из-под мрачных сводов монастыря в свое здание на улицу Энгельса.

Здесь был огромный двор, заваленной кучами кирпича и мусора, ископанный ямами и траншеями. Неугомонные мальчишки, вооружившись лопатами, ломами и носилками, решили взять этот пустырь «штурмом». Работа закипела. Физкультурники сооружали спортивную площадку, а юннаты — пришкольный участок.

Когда опытный участок стал принимать благоустроенный вид, юннаты принесли из леса молодые дикорастущие деревца и посадили их как защитную полосу от северных ветров. Тут были, главным образом, дубки, рябинки, черемухи. Потом перед нами встал другой немаловажный вопрос: где взять посадочный материал для закладки сада? Ведь только-только закончилась война, и в продаже не было ни яблонек, ни груш, ни вишен. Решили этот вопрос обсудить коллективно.

Артур Шустов открыл собрание кружка. После короткого вступительного слова старосты ребята шумно высказывали свои мнения.

Первым взял слово Гера Степанов.

— Я схожу в зональный институт. Может быть, что и дадут. Но нам надо самим выращивать из семян и яблоньки, и груши, и всякие другие растения, и как можно больше: для сада много требуется, — сказал он.

— А что, если написать письмо в Мичуринск? — выкрикнул Гриша Савин.

— Надо самим семена собирать! — доказывал Женя Ожегов. — Давайте, ребята, повесим в школе копилку: пусть в нее складывают всякие семена.

Это предложение пришлось по душе всем юннатам.

Вскоре в нижнем зале школы повесили аккуратный ящик с этикеткой: «Копилка для семян». Рядом вывесили стенную газету «Юный мичуринец», в которой на видном месте было помещено воззвание ко всем учащимся о сборе семян. Были в газете и стихотворения, и фотографии. А вот и дружеский шарж на школьного силача Юру Колодкина. Художник изобразил его руки в виде рычагов; из ковша-лопаты Юра насыпает землю на носилки, прогнувшиеся в руках тщедушных ребят; земля сыплется с носилок, а ребята еле-еле шагают под ее тяжестью…

Всю осень и часть зимы ребята опускали в копилку семена.

В зимние каникулы юннаты подсчитали свой семенной фонд. Оказалось, что собрано три стакана яблоневых семян, полстакана семян груши и два стакана косточковых (вишни, сливы, черешни и даже абрикосы).

Гера Степанов интересуется, как обычно, больше всех:

— Вот бы узнать, сколько в трех стаканах семян яблонек?

Женя Ожегов посмотрел на семена мечтательно:

— Может, там тысячи три…

— Если из каждого семечка вырастет яблонька, — в гон ему произнес Ваня Петрулевич, — какой большой будет сад!

— Ну и здорово! С миру по нитке — голому рубашка! Ай да мы, спасибо нам! — сказал Гриша.

— Помечтать полезно, — сказал я, — но перейдем к действию: приступим к подготовке семян к посеву.

— К стратификации семян, — ввернул агрономическое словечко Гера.

Он все больше выделялся среди юннатов своими познаниями. За все поручения он брался с энтузиазмом.

Итак, ввернув невозмутимым тоном специальный термин, Гера спросил деловито своих товарищей:

— А не рассортировать ли нам семена?

— Зачем разводить такую канитель? — возразил Гриша.

— А разве ты забыл, что по семенам можно узнать, какая будет яблонька, какой цветок? — все больше воодушевляясь, продолжал Гера.

Я подтвердил, что Герино предложение правильное.

Закипела дружная работа. Я научил юннатов сортировать семена при помощи палочки. И вот на столах уже можно различить самые разные семена: крупные и мелкие, круглые и продолговатые, темные и посветлее.

Ребята оживленно переговаривались.

— Вот из этого круглого и толстого семечка вырастет яблонька с крупными и круглыми листьями, — говорил мечтательно Женя. — Зацветет она белыми цветами, потому что семечко нетемное, а яблоки вырастут на ней крупные, круглые и желтые.

— Ты слушай, слушай, — тыкал локтем в бок Гришу Гера. — Мотай на ус, что умные-то люди говорят!

— Да я и так слушаю, — отозвался Гриша.

Приглядываясь к Гере и Грише, я видел, что между ними завязывается крепкая дружба.

Когда семена были рассортированы, юннаты сколотили из тонких досок небольшой ящик и разделили его на шесть секций. Семена положили в речной песок: слой песка, слой семян, опять слой песка и слой семян, и так. до самого верха. Потом их обильно полили, а через неделю, когда семена намокли, поставили ящик за окно между рамами для промораживания. В песок воткнули почвенный термометр.

Юннаты внимательно следили за ящиком, вели дневник. В нем записывали температуру.

Так было положено начало большому, увлекательному делу — выращиванию школьного сада.

Дни постепенно начали прибывать. Небо становилось высоким и голубым. Во всем чувствовалось приближение весны.

Мартовское солнце изменило микроклимат за оконными рамами, где до сих пор преспокойненько стоял наш ящик с семенами.

И вот однажды — это было 21 марта — едва я перешагнул порог школы, как меня окружили со всех сторон юннаты. Они были чем-то возбуждены. На мой вопрос: «Что случилось?» — все разом, перебивая друг друга, начали рассказывать:

— В ящике какие-то ниточки и петельки!

— Восемнадцать ростков вылезло!

— Листочки видно!

— Там девять градусов тепла!

— Вчера еще ничего не было заметно! — кричал громче всех Гера.

Все были очень рады. Не радовался я один. Я понял, что мы допустили ошибку: оставили ящик за рамой, а не закопали его в снег до весны.

— Как теперь быть? — обдумывая случившееся, размышлял я вслух. — На улице снег. Он пролежит еще долго. Что же мы будем делать со всходами наших яблонек?

— Растить их в ящиках на окнах! Мы за ними будем: ухаживать! — посыпались предложения.