Пограничники посоветовались. Метелицын, как старший, предложил поступить так: двоим подняться вверх по лощине, куда указывал носок одного следа, двум другим — направиться в обратную сторону.

Так и сделали. Предполагая, что нарушитель прошел в глубину советской территории и, стало быть, это направление более важное, Метелицын взял его себе. Пронин с товарищем и Буяном пошли к границе.

Сначала они двигались спокойным быстрым шагом, чутко прислушиваясь к ночным шорохам и другим лесным звукам. Буян, казалось, забыл о найденном запахе и лишь время от времени нюхал по привычке снег.

Но вот Пронин почувствовал, что поводок натянулся сильнее — овчарка тянула вожатого за собой. Она не лаяла, лаять ей не полагалось, а только громко учащенно дышала и рвалась вперед. Отпустив поводок на всю длину, Пронин ускорил шаг, затем побежал. Второй пограничник бежал за ним.

Так пробежали они около километра. Внезапно Буян остановился и, тревожно фыркая, закружился на одном месте. Пограничники засветили фонарики. Снег был сильно истоптан, дальше, расходясь в разные стороны, тянулись две цепочки следов. Одну несомненно оставили человеческие ноги, другая… была следом волка, видимо того самого, который час или два назад пересек границу.

— Вот так задача! — сказал Пронин, изучая следы. Он мешкал недолго.

— Вперед! — И они побежали по человеческим следам. Им пришлось бежать далеко. Буян остановился. Шерсть на нем встала дыбом, в глотке заклокотало сдавленное рычание. По опушке леса кралась человеческая тень.

— Стой!

Щелкнул затвор. Человек оглянулся и, как ужаленный, отскочил за деревья. Убежать он не успел.

Пронин спустил собаку с поводка: «Фасс!» В несколько прыжков она достигла леса и с ходу вскочила убегавшему на спину. От ужаса тот дико закричал и выхватил из-за пазухи нож. Пес опередил, перенеся хватку на кисть руки. Нож выпал, неизвестный скорчился от острой боли. Подоспели пограничники и связали его.

Но что сделалось с Буяном? Напрасно хозяин командовал ему: «Фу!» — собака не слушалась. Она садилась и тотчас вскакивала, снова принималась обнюхивать задержанного.

И вдруг… Сделав широкий круг по поляне, Буян пустился прочь.

— Ко мне! Буян! Ко мне! — взывал Пронин. Тщетно! Собака птицей мелькнула за деревьями и растаяла в предрассветной синеве.

Это было так непохоже на послушного, дисциплинированного Буяна. Только какой-то очень сильный раздражитель мог заставить его отказаться повиноваться.

— Доставить задержанного на заставу! — крикнул Пронин товарищу, а сам побежал за овчаркой.

Но разве может человек поспеть за собакой! Уже через несколько минут Пронин понял, что догнать Буяна он не в состоянии. Тем не менее он настойчиво продолжал погоню, время от времени выкрикивая:

— Буян! Ко мне! Ко мне!

Сколько уже продолжалось это соревнование в скорости: час или два? Он не мог сказать, ибо потерял ощущение времени. Капельки пота, выступившие на лбу из-под шапки, застилали глаза и солеными ручейками набегали на рот. Рубаха и гимнастерка намокли и прилипли к телу.

Сперва он сбросил тулуп, потом — полушубок, но ему все было жарко. К утру мороз усилился, однако пограничник не замечал его.

Стало светать — ночь кончилась. Померкли звезды в вышине, темный полог неба поголубел и окрасился на востоке розовыми отсветами. На снегу появились искристые синеватые тени.

Пронин устал. Он бежал уже несколько часов по глубокому снегу, ныряя в пади, взбираясь на косогоры. Грудь его высоко вздымалась, прерывистое дыхание со свистом и хрипом вырывалось из широко раскрытого рта. Он шатался, винтовка казалась ему непомерно тяжелой; проваливаясь, он с усилием вытаскивал ноги из глубоких колдобин. Но в мозгу сверлило одно: «Догнать! Если не догнать, собака может погибнуть, ей не управиться одной…»

Внезапно Пронин остановился. Взгляд его упал под ноги, и при бледном свете нарождающегося дня он увидел, что бежит по следу не одного только Буяна. Перед ним на снегу явственно виднелись отпечатки лап двух собак. Один след был размеренный, спокойный — собака шла на рыси, второй — торопливый, неровный, видимо след Буяна, спешившего догнать первую собаку.

Пронин отер рукавом пот с лица. Отбросив со лба прилипшие волосы, побежал дальше. Неожиданное открытие словно придало ему силы. Буян гнался за собакой! Вот почему пес так долго обнюхивал нарушителя и, не слушая подзыва вожатого, бросился к лесу. Только его острое чутье могло открыть присутствие необыкновенного диверсанта. Теперь многое становилось понятным.

Пронин бежал из последних сил. Валенки мешали ему. Он сел, быстро стащил их с ног и побежал дальше в одних толстых шерстяных носках.

На бегу он старался привести в систему все события сегодняшней ночи. Совершенно ясно: тот след, который они обнаружили, когда обходили участок в первый раз, был следом не волка, а собаки, и эта собака пришла из-за рубежа. В лощине (там, где был сильно истоптан снег) ее ждал человек, пришедший с верховьев Горячего ключа, — вражеский агент, укрывающийся где-то на советской территории. Дальше они некоторое время двигались вместе. Человек, по-видимому, вложил в портдепешник[2] собаки шпионское донесение, и после этого они расстались. Собака побежала в сторону границы, а шпион хотел вернуться обратно… Тут его и схватили.

Все ясно. Вот чем объяснялась неуловимость нарушителя границы. Шпионы использовали для своих гнусных целей собаку. Человек не пересекал пограничного рубежа и даже не приближался к запретной черте, а собака переходила незамеченной, и ее след, запорошенный снегом, мог быть легко принят за волчий.

Стало быть, она опять несла за границу разведывательные данные. Тем важнее изловить ее сейчас, немедленно.

Вот и граница. На заснеженной поляне полосатый пограничный знак с гербом Советского Союза. У столба журчит в полынье незамерзающая речка. Здесь Горячий ключ уходил на территорию соседней страны.

Но что это?… Под столбом, у кромки льда, что-то чернеет, слабо шевелится… Снег кругом измят, истоптан, забрызган кровью. На снегу два тела. Два врага сплелись в смертельном объятии — Буян и другая овчарка, еще более крупная и мощная, чем он. Буян еще борется, но, видно, силы неравны.

Буян настиг чужую собаку у самого пограничного знака. Громадный черный пес с толстыми конечностями и массивной угловатой головой, размеры которой выдавали чудовищную силу его челюстей, неторопливо приближался к месту, где обычно переправлялся через речку и уходил на свою сторону. Он не впервые совершал этот путь, хорошо изучил его и выполнял свою обязанность обстоятельно и равнодушно, как ремесленник выполняет ежедневную надоевшую и скучную работу.

Еще минута, и он оказался бы за пределами досягаемости. И тут Буян, нагнав, атаковал его. Буян намеревался, сбив врага с ног, впиться клыками ему в горло и задушить. Но недооценил силу и опытность противника.

В то мгновение, когда Буян, как вихрь, налетел на черного, тот вдруг преобразился, точно электрическая искра пробежала по нему. В какую-то долю секунды, с быстротой и увертливостью, которые трудно было предполагать в нем по его виду, он успел отскочить в сторону; Буян ударил в пустоту, а чужая собака, обернувшись, в свою очередь сама напала на него. И вот тогда началась та страшная схватка у Горячего ключа, которую потом долго вспоминали на заставе.

На стороне Буяна были ловкость, быстрота и подвижность молодости; черный пес превосходил его грубой силой, знанием приемов борьбы, несокрушимым упорством и выдержкой старого бойца. Борьба была жестокой и долгой. Буян нанес врагу множество ран, но черный выждал подходящий момент и беспощадные челюсти сомкнулись на плече пограничной собаки.

Напрасно Буян старался сбросить врага. Он волочил его по земле, метался и рвался — все было тщетно. Черный висел на нем. Черный обладал весом дога и мертвой хваткой бульдога, и Буян начал уставать. А черный с неумолимой последовательностью и упрямством, как делают все бульдоги, медленно жевал и постепенно подбирался к горлу противника.