— Садись, начальство!

Загудели моторы. Машины одна за другой, соблюдая интервалы, двинулись в предрассветный туман.

Так начались тактические учения. К ним долго готовились, их ждали. Капитан Юферов был доволен началом. Все идет согласованно, солдаты действуют сноровисто, команды выполняются четко. Он знал, что солдаты волнуются. Но это не только не мешало им выполнять свои обязанности, а, наоборот, помогало, мобилизовывало.

«Начали хорошо, — подумал Юферов, — а хорошее начало — это удачный старт!» Он знал по личному опыту, что любая мелочь, оплошность, неточно выполненная команда могут нарушить ритм, внести нервозность, развеять тот подъем духа, который придает учениям боевую атмосферу.

Отсутствие подлинной опасности понижает внутреннее напряжение. Но романтика боя, пусть учебного, имитированного, рождает у каждого воина взлет сил и энергии. Надо уметь эту энергию правильно использовать. Тогда и любые полевые занятия, не говоря уже о тактических учениях, превратятся из сложной напряженной игры в правдоподобие фронтовой обстановки.

Капитан Юферов взглянул на часы: пора вскрывать пакет.

Он раскрыл планшет, вытащил плотный конверт, сорвал сургучные печати. Пробежал глазами приказ. Дивизиону надлежало находиться в заданном районе и быть готовым к выполнению боевой задачи. Никакой радиосвязи. Координаты будут передаваться по условному коду.

Юферов дважды прочел приказ. Он не обратил особого внимания на пункт, в котором категорически запрещалось посылать в эфир сигналы, ибо «противник» сможет засечь и обнаружить дивизион. Такие пункты были каждый год, на всех учениях. К ним он привык, к ним приучил подчиненных. Трудно сосчитать, сколько раз на полевых занятиях воины вели огонь по принятым координатам!

Капитан раскрыл карту. Район, где нужно было расположиться дивизиону, внушал опасения. С одной стороны — сыпучие пески, с другой — глиняные такыры и солончаки. Места не из лучших. Окопаться, подготовить боевые позиции для стартовых установок, соорудить укрытия будет не так просто. А времени отпущено в обрез. Надо торопиться. Он посмотрел на спидометр. Скорость была приличная. Водитель спокойно и уверенно вел боевую машину по выжженной солнцем степи.

— Как самочувствие?

— Отличное, товарищ капитан!

— А мотор?

— Работает как положено, товарищ капитан.

— Прибавь скорость.

— Есть, прибавить скорость.

Капитан выглянул в окно. За головной машиной устремились остальные. Сильнее взвихрились облака пыли, и бронированные машины, казалось, идут окутанные дымом.

«Надо выиграть время за счет марша, скорее прибыть на место, — думал Юферов, — тогда сможем добротно оборудовать боевую позицию». Его мысли были уже там, в заданном районе. Место ему было хорошо знакомо. Всматриваясь в карту, он мысленно намечал стоянки машин, располагал боевые позиции стартовых установок, укрытий.

Работы, конечно, будет много. Солдатам придется попотеть основательно. Где-то в глубине души Юферов чуть-чуть позавидовал командиру соседнего дивизиона. Тому будет немного лучше! Он располагается значительно севернее, там и заросли саксаула и местность более рельефная.

Юферов перевел взгляд на свой район. Надо уметь приспосабливаться к любым ситуациям, к любой местности. Ведь в конечном итоге успех дела решают не счастливые случайности, а слаженная и безошибочная работа всего коллектива. А в свой коллектив он верил.

Юферов спрятал пакет. Отдал приказ об отбое «Химической тревоги». «Пусть отдохнут, — подумал он, — впереди дел много». Достал походный чемоданчик. Вместе со всем необходимым жена умудрилась втиснуть пакет с домашними пирожками. И когда только она успела их испечь? Капитан улыбнулся. На душе было тепло и радостно.

Шел четвертый день тактических учений. Три дня — тяжелых, напряженных до предела. Вое шло отлично. Люди, казалось, не знали усталости. Ракетчики меняли позиции, готовили укрытия, устанавливали пусковое устройство и, главное, вели огонь, посылали одну ракету за другой.

Ракеты были настоящие, только без боеголовки. Навыки, приобретенные солдатами во время тренировочных занятий с «акулой», помогли быстро и сноровисто выполнять приказы. Время измерялось секундами. Не успеет радист доложить координаты цели, как у капитана Юферова вспыхивала сигнальная лампочка.

— Ракета к пуску готова!

Наши боевые — это своего рода дальнобойные орудия. Находясь неподалеку от линии фронта, ракетчики ведут огонь непосредственно по противнику, по его живой силе, технике, укреплениям.

Капитан нажимает кнопку.

— Внимание!

Кладет палец на другую.

— Пуск!

Удар грома и вспышка молнии. Оставляя огненный след, ракета уходит вверх, мчится за горизонт. Ее не видно, только дымно-белый в огненных искрах шлейф секунду-вторую стелится на иссиня-знойном небе.

Солнце палило нещадно. Лица воинов обветрились, потемнели, приняли темно-бронзовый оттенок. Гимнастерки задубели, стали жесткими, как жесть. Сухой, раскаленный воздух испарял пот, едва тот проступал.

В короткие минуты отдыха воины спешили в укрытие, под полог брезента. О еде никто не думал, всех мучила жажда. Организм властно требовал воды, воды, воды. Но вода была на учете. Ее выдавали по норме.

Коржавин, прислонившись спиной к брустверу укрытия, старался не вспоминать о воде. «Сюда бы, в пески, боксеров, тех, кто сгоняет вес, — думал он, — в два счета лишние килограммы сбросят!»

Зарыка, натягивая брезент над вездеходом, мысленно был далеко отсюда. Впервые за годы службы он свои обязанности исполнял машинально. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он не воин второго года службы, а малоопытный первогодок. Мощенко несколько раз делал ему замечания. Зарыка встряхивался, брался за дело энергичнее, но спустя некоторое время снова все повторялось. Сержант Мощенко относился к нему снисходительней, чем к другим. Может, потому, что знал, видел и понимал Евгения, его душевные волнения. Что говорить! Ведь сам Мощенко нет-нет да и подумает: а как там Раиса? Как она доехала, как ее встретили в незнакомом городе?

Время тянулось медленно. Солнце, казалось, прибито к синему куполу неба. Ни ветерка, ни облачка. Зной, пыль, песок.

Капитан Юферов читал радиограммы, и на его скуластом осунувшемся лице блуждала улыбка. Командование сообщало координаты все новых и новых целей, ставило перед дивизионом новые, сложные задачи.

Читать радиограммы было приятно. В них заключалась скрытая оценка боевой подготовки дивизиона. В каждой новой радиограмме давалась новая цель, ее координаты. Это значит, что предыдущая цель поражена, что ракеты попали точно. Попали с первого залпа!

— Молодцы, ребята, — говорил он, — молодцы!

А молодцы старались. Не жалея сил, энергии. Для них, казалось, не существовало ни пустыни, ни знойного солнца. Трудности вдохновляли их.

Так продолжалось три дня. Три дня все шло прекрасно. На четвертый произошло непредвиденное.

После полудня пришла радиограмма: «Идет „афганец“. Укрыть машины, укрыть оборудование».

Юферов приказал принять меры предосторожности. Солдаты действовали быстро, но ураган приближался еще быстрее. Небо посерело, поблекло. Пыльное облако закрыло плотной пеленой солнце. Огненное светило стало багрово-красным, как во время захода.

Первый порыв ветра прошелся по верхушкам барханов, срывая их. Так в море ветер срывает пенистые гребни волн. Подхваченные потоком воздуха, струйки песка устремились вверх. Небо темнело, становясь из серо-пыльного грязно-оранжевым, зловещим.

Капитан приказал надеть противогазы. Солдаты старались сделать все возможное, чтобы уберечь технику и машины.

Но что может сделать человек против дикой стихии! Казалось, ураган поднял вверх все ближайшие барханы и эти тонны песка обрушил на дивизион… Раздался взрыв. Его почти не было слышно в реве урагана. Только вспышка на миг озарила все вокруг. Перевернутый вездеход охватило пламя.