— Ну что, Пол, ты просто из кожи вон лезешь, чтобы разоблачить себя. Ты ведь именно этого добиваешься. Итак, рассказывай, почему ты с нами не связывался?

— Я не хотел связываться.

— Не спеши, — сказал Агронский. — Пол, не болтай первое, что придет в голову. Хотя говорить связно ты уже можешь, но, трезво рассуждать по-видимому еще не в состоянии. Может ты молчал просто из-за того, что не сумел воспользоваться здешней системой связи — Деревом или еще чем-нибудь?

— Нет, не поэтому, — упрямо сказал Кливер. — Спасибо, Агронский, но не нужно подсказывать мне выход попроще или изобретать для меня алиби. Я вполне осознаю свои действия и знаю, что теперь не смогу убедительно объяснить свое поведение. Мои шансы скрыть все в секрете зависели от возможности полностью контролировать ситуацию. Естественно, что я лишился всякой надежды на это после того, как налетел на этот проклятый «ананас». Я понял это предыдущей ночью когда, сражаясь как дьявол, чтобы вырваться к вам, прежде чем вернется Отец, обнаружил, что не могу это сделать.

— Теперь ты как будто вполне спокойно воспринимаешь это, — заметил Мишель.

— Да, я понимаю, что провалился. Но я реалист. И еще, Майк, я знаю, что мое поведение объясняется чертовски убедительными причинами. Я рассчитываю, что когда расскажу о них, вы охотно согласитесь со мной.

— Хорошо, — сказал Мишель, — начинай. Кливер откинулся и спокойно сложил руки на коленях. Он явно наслаждался происходящим. Потом он сказал:

— Во первых, как я уже сказал, я не связывался с вами, потому что не хотел. Использовав кого-нибудь из Гадюк для передачи сообщения, я бы справился с Деревом не хуже Отца. Конечно я не говорю по-Гадючьи, но Отец знает их язык и мне нужно было бы лишь довериться ему. Кроме того, я мог бы справиться с Деревом самостоятельно. Я уже разобрался на каких технических принципах основана его работа. Майк, ты увидишь, оно представляет из себя самый большой в этой галактике транзистор, и бьюсь об заклад, большего транзистора просто не существует.

Но я хотел расколоть Комиссию на две группы. Я хотел чтобы вы даже не догадывались о происходящем здесь, на этом континенте. Я хотел чтобы вы предположили наихудшее и, если бы мне удалось это устроить, обвинили бы во всех бедах Гадюк. После возвращения — если бы вы все же вернулись сюда — я собирался подготовиться к тому, чтобы доказать, что Гадюки не позволили мне связаться с вами. У меня было множество разнообразных планов, чтобы убедить вас в этом, но их теперь не хочется раскрывать — они лишились смысла. Но я уверен, что мои объяснения выглядели бы значительно убедительнее любых рассказов Отца.

Мне просто стыдно, что в последнюю минуту я налетел на эту колючку. Отцу предоставилась возможность заподозрить неладное. Могу поклясться, что если бы не эта случайность, то вплоть до вашего возвращения, он бы ничего и не почувствовал, а потом было бы уже слишком поздно.

— Возможно я бы и вправду ничего не понял, — пристально смотря на Кливера, сказал Руиз-Санчес. — Но то что ты накололся на этот «ананас» не было случайностью. Если бы ты не тратил все время на выдумывание своей собственной, отличной от реальности Литии, а изучал планету, для чего собственно тебя сюда и послали, то знал бы о ней достаточно много, чтобы быть повнимательнее с «ананасами». Кроме того, тебе нужно было научиться говорить по-литиански хотя бы как Агронский.

— Может быть, — сказал Кливер, — ты и прав, но для меня это не имеет значения. Мне достаточно знать, что мои наблюдения Литии оказались значительнее всего остального. В отличие от тебя, Отец, в экстремальных ситуациях я не щепетилен и не боюсь, что кто-нибудь потом проанализирует мои действия и обо всем узнает.

— Прекратите перебранку, — сказал Мишель. — Пока ты еще ничего толком не рассказал и тебе несомненно придется объясниться. Можешь рассчитывать на то, что мы постараемся понять причину твоих действий или, по крайней мере, не будем чрезмерно упрекать. Мы слушаем тебя.

— Ну что ж, — несколько оживившись сказал Кливер. Яркий газовый свет, осветив его лицо, резко выделил провалы ввалившихся щек когда он наклонился вперед и указал на Мишеля все еще нетвердым пальцем.

— Знаешь ли ты, Майк что находится под нами? Для начала, знаешь ли ты, какие здесь запасы рутила?

— Конечно знаю. Если мы проголосуем за открытие планеты, то на столетие, а то и дольше, будем обеспечены титаном. То же самое отмечено в моем личном отчете. Но мы вычислили это еще до посадки, сразу после того как определили точную массу планеты.

— А как насчет пегматита? — поинтересовался Кливер.

— Пегматит? — несколько удивленно переспросил Мишель.

— Хотя я и не занимался пегматитом, но думаю его здесь очень много. Нам чрезвычайно нужен титан, но не понимаю зачем нам литий — как ракетное топливо этот металл не используется уже более пятидесяти лет.

— И все же на Земле тонна лития до сих пор стоит около двадцати тысяч долларов, Майк, и если учесть инфляцию, то это не ниже цены середины двадцатого века. Это что-нибудь говорит тебе?

— Меня больше интересует, что это говорит тебе — сказал Мишель. — Никто из нас не сможет заработать и гроша на результатах этой экспедиции даже если мы обнаружим, что изнутри планета состоит из чистой платины — что едва ли соответствует истине. А что касается цен на литий то, по-видимому, такое невероятно огромное количество пегматита разрушит земной литиевый рынок? Для чего же, по большому счету, он нужен.

— Литий применяется в производстве бомб, — сказал Кливер. — Термоядерных бомб. И, конечно, в управляемой термоядерной реакции, если мы когда-нибудь осуществим ее.

— Руизу-Санчесу вдруг стало нехорошо и он снова почувствовал усталость. Он опасался именно таких намерений со стороны Кливера и ему очень не хотелось убедиться в своей правоте.

— Кливер, — сказал он. — Теперь я понял. Даже если бы ты не поранился об этот «ананас», я бы раскусил тебя. В тот же день ты сказал мне, что укололся, когда бродил в поисках пегматитовых залежей и что по твоему мнению Лития могла бы стать хорошим местом для производства трития в промышленных количествах. Ты наверняка думал что я не пойму о чем идет речь. Если бы ты не налетел на эту колючку, то все равно проговорился бы ты знал меня так же плохо и поверхностно, как и Литию.

— Теперь легко говорить, — снисходительно заметил Кливер, — «Я знал обо всем с самого начала».

— Конечно легко, особенно когда тебе помогают, — сказал Руиз-Санчес. — Но я думаю, что замысел использовать Литию в качестве рога изобилия сыплющего водородными бомбами был лишь началом твоих планов. Я не верю, что даже это было твоей конечной целью. Больше всего тебе хотелось бы, чтобы Лития вообще исчезла из вселенной. Ты ненавидишь эту планету, здесь ты поранился, тебе хочется, чтобы это было лишь дурным сном. Поэтому ты акцентируешь внимание на имеющихся здесь огромных запасах трития, замалчивая всю остальную информацию о планете, и в том случае, если твое мнение победит, то в интересах безопасности контакты с Литией будут категорически запрещены. Не так ли?

— Все так, кроме фокуса с мнимым чтением мыслей, — презрительно сказал Кливер. — Оказывается все так очевидно, что понятно даже священнику. Майк, такого грандиозного шанса человечеству еще не представлялось. Вся планета — от корней до веток — создана для того, чтобы быть переоборудованной в термоядерную лабораторию и промышленный центр. Она обладает неограниченными запасами руд самых важных веществ. А еще важнее то, что здесь неизвестна ядерная энергия и об этом не нужно беспокоиться. Все ключевые материалы, радиоактивные элементы и все что необходимо для серьезной работы с ядерной энергией придется привезти с собой — Гадюки не имеют об этом представления. Более того, все необходимое — счетчики, ускорители частиц и тому подобное — все это изготовлено из материалов вроде железа, то есть таких, которых нет у Гадюк и на неизвестных им принципах, например на явлении магнетизма или квантовой теории. Кроме того, здесь есть огромный запас дешевой рабочей силы которая не знает — а после определенных предосторожностей — даже не получит возможности узнать достаточно много, чтобы освоить всю засекреченную технологию.