— Обычно я всегда езжу. Там будут мои клиенты, — пообещала она.

— Квентин показывал вам свою суперсовременную цифровую аудиосистему? — осведомился Дэррен, переводя взгляд на Уарда. — Должен сообщить вам, что Стефи была одной из первых, кто начинал записывать музыку на компакт-диски.

— У меня только классика, — холодно заметил Квентин. — Паваротти или Бернстайн не являются вашими клиентами?

— Нет, но «Бранд Ассошиэйтс» только что записала лазерный диск генделевского «Мессии» в исполнении Лондонского оркестра, — парировала она равнодушным тоном. — Меня всегда поражало несравненное качество записи, динамические характеристики остаются непревзойденными. И, конечно, они не подвластны времени.

— Это был поразительный по смелости ход, — улыбнулся ей Дэррен. — Пока звукозаписываюшие компании работали, опираясь на свой старый репертуар, эта женщина умудрилась обойти их и победить. Кстати, мисс Бранд, я собирался позвонить вам, чтобы обговорить одно интересное предложение. — Подождав ее одобрительного кивка, он похлопал Квентина по спине и со словами: «Отличная вечеринка», — растворился в толпе.

Не успела Стефи возобновить прерванный разговор с Квентином, подошли еще знакомые. Слушая их комплименты, она застенчиво улыбалась, отвечала на вопросы, как поживают родители, и принимала добрые пожелания.

Во время обмена любезностями к ним подошел Бобби. Не имея желания и дальше злить Квентина, она отослала парня к бару под предлогом того, чтобы он наполнял ее бокал.

— Давайте пройдем в кабинет и немного поговорим, пока не вернулся Бобби, — подтолкнула она Квентина прежде, чем он нашелся, что возразить, и взяла за руку:

— Позвольте мне сразу разъяснить вам одну вещь, мистер Уард. — Не успели они переступить порог, как она начала атаку. — У меня никогда не было, нет и не будет никаких сексуальных притязаний на вашего сына! В сущности, до сегодняшнего дня я даже не подозревала о его существовании. Он один из незаметных клерков, работающих в моей фирме.

Она продолжила дерзкое наступление: — Видимо, мальчик изголодался по женскому вниманию, — Она прохаживалась взад и вперед перед настороженно стоящим Уардом. — Хотя не понимаю, почему он не избрал объектом своего внимания школьного куратора или кого-нибудь еще. Вероятно, он стесняется общаться с людьми из его школьной среды.

Все сотрудники моей фирмы как бы являются членами одной большой семьи. Мы частенько смеемся, шутим вместе — атмосфера самая раскованная, — Стефи остановилась перед ним. — Бобби неверно воспринимал мои знаки внимания, мои улыбки и шутки. Представительские подарки он принимал как личные. Подняв руку, она остановила его.

— Вот вам мое слово, мистер Уард. В понедельник я приглашу Бобби и раскрою ему глаза, но если он и после этого ничего не поймет, мне придется решиться на крайнюю меру — уволить его. — Стефи ободрила его улыбкой. — Надеюсь, это доставит вам удовольствие?

— Значит, вы даже не знали о его существовании? — Недоверчиво посмотрел на нее Квентин. — Тогда как вы объясните ваше появление на вечеринке, да еще одетой соответствующим образом? Или скажете, что это ваше обычное вечернее платье? — он кивнул на ее кружева. Стефи застонала:

— Собственно говоря, я собиралась побывать на концерте. А по дороге решила заехать к вам и во всем разобраться.

— Вы это серьезно говорите? — Подозрительно склонил он голову. — И я неправильно понял эту сцену наверху?

— Сцену? — Она сжала кулаки и отчаянно замахала ими в воздухе. — Вы меня совершенно не слушали? Упрямый, тупоголовый, абсолютно…

— Я видел, как вы целовали моего сына.

— Целовала? Это не я целовала вашего сына, а он чмокнул меня в щеку. — Заметив его недоверчивый взгляд, она сосредоточилась. — Вот что я называю поцелуем, мистер Уард!

Она взяла его за лацканы пиджака и притянула к себе. Ее губы закрыли его полуоткрытый рот так быстро, что он не успел что-либо возразить ей.

— Надеюсь, теперь вы понимаете разницу. Мне не надо соблазнять мальчиков, Квентин Уард. — И зашелестев юбкой, она скрылась за дверью.

Квентин растерялся. Он никак не мог понять, что же все-таки происходит. Ему казалось, что он держит себя в руках, да и настроен был довольно дружелюбно, и вдруг… Палец невольно коснулся губ. Он никогда не встречал женщину, подобную Стефании, и не мог не признаться, что сожалеет об этом.

— Отец, в чем дело? — В кабинет просунулась темная голова Роберта. — Что здесь произошло? Стефи схватила шубу и выбежала на улицу…

— Зайди сюда, мальчик мой, — Квентин обнял его. — Послушай меня, я хотел…

— Нет, ты подожди, отец, — отстранился он. — Ты ей что-нибудь сказал? — потребовал Бобби. Его глаза предупреждающе сузились. — Ты же знаешь, как я отношусь к ней.

Осторожно подбирая слова, Квентин заговорил:

— Послушай, сын, то, что ты испытываешь по отношению к мисс Бранд… как бы тебе лучше сказать, — он перевел дух, — она не испытывает того же по отношению…

— Значит, ты… ты что-то сказал ей! — Бобби с отчаянием сжал кулак. — Ты не имеешь права вмешиваться в наши отношения.

— Да нет никаких отношений, — мягким, но не допускающим возражений тоном проговорил Квентин.

— Ты не можешь так говорить, — Бобби глубоко вдохнул воздуха. — И они будут продолжаться. А вот ты поступаешь неправильно и несправедливо…

— Мне и не надо быть справедливым, я твой отец. — Квентин распрямился. — А ты мой сын и подопечный. Я знаю свои права.

— Права? — голос Бобби сорвался на фальцет. — Да, ты можешь оплачивать мое образование, одежду, пищу, но я не позволю тебе владеть моей душой. Ты не можешь контролировать мои чувства или мое сердце!

— Не говоря со мной в таком тоне, Роберт, я твой отец.

— У меня тоже есть своя права, — защищаясь, выкрикнул Бобби. — И если ты не оставишь меня и Стефи в покое… я… я убегу из дома. — Открывая дверь из кабинета, Роберт обвиняющим взглядом посмотрел на отца. — Я обещаю тебе, отец. Если не прекратишь так вести себя, то останешься один.

Примерно часа в три ночи в доме раздался оглушительный стук. Несколько минут Стефи соображала, не землетрясение ли это, пока, наконец, не поняла, что кто-то ломится в дверь.

— Хорошо, хорошо! — Выбравшись из кровати, она с трудом отыскала тапочки и пошла открывать. — Уже иду! — крикнула она, проходя через полутемный холл. Взявшись за холодную ручку, она услышала, как внутренний голос напомнил ей об осмотрительности.

Она прислушалась. На улице не было слышно воя полицейских сирен, да и вообще не раздавалось никаких звуков, которые могли бы свидетельствовать о нарушении общественного покоя. «Может, с кем-нибудь из соседей случилась беда», — подумала Стефи.

Прислонившись к глазку, она включила наружное освещение. Мягкий свет высветил ее врага.

— Квентин Уард! — ударив кулаком по двери, она распахнула ее и не совсем гостеприимно выкрикнула: — Отправляйтесь домой! — Затем быстро захлопнула ее.

Дверь снова задрожала под градом ударов.

— Прошу вас, мисс Бранд, это касается жизни и смерти.

Сосчитав до десяти, она повернула ручку.

— Вы имеете в виду вашей, надеюсь? — но сарказма, как ни странно, в голосе не было. — Послушайте, мистер Уард, я уже устала от этого. Хватит! Перестаньте беспокоить меня, иначе мне ничего не останется, как вызвать своего адвоката.

Квентин Уард казался побитым. Его широкие плечи были опущены, словно на них давил невидимый вес. Отлично скроенный вечерний костюм потерял свой блеск. Галстук-бабочка беспомощно болтался где-то на боку, а белая рубашка и пиджак были до неузнаваемости мятые.

Но больше всего ее удивила перемена в лице: по сравнению с вечерним — свежим, оно представлялось серым и помятым, под глазами появились темные круги.

Она с сожалением посмотрела на него.

— В чем дело? Возникли какие-то проблемы? — Вспомнив, что совершенно забыла надеть халат на ночную рубашку, она сложила на груди руки.