Видит с борта самолета Полбин, что фашистские танки сползли от дороги влево, прокладывают следы по лощине, за которой тянется зубчатая полоска рощи.

— Соколы! Соколы! Выбирай цель в лощине! Бей по «коробкам»! По «коробкам»! — слышали летчики в наушниках шлемофонов команду ведущего.

Крутятся над полем боя по замкнутому кругу самолеты, как колесо игрушечной вертушки. Только эта «вертушка» — огненная, грозная, посылающая беспощадную смерть врагу.

И снова уверенный, вдохновляющий голос ведущего:

— Молодцы, ребята! Молодцы, гвардейцы. Идем домой!

Бомбардировщики строятся в пятерки, пятерки — в кильватерную колонну…

На обратном пути из района Зборова флагман услышал по радио: «Спасибо, Полбин, за работу. Отлично действовали». Это передавал с земли в воздух маршал Конев…

На аэродроме Иван Семенович, вытирая платочком бусинки пота со лба, рассказывал замполиту Брагину и начальнику штаба корпуса Качеву:

— Сделали по восемь заходов. Бомбами угощали фрицев, огнем из пушек… «Вертушечку» применили… Получилось неплохо. Пятнадцать минут висели над целью.

— И все это время фрицы дрожали от страха, — заметил Качев.

— Вот именно, Феофан Иванович, выплясывали чечетку, — Полбин разразился веселым смехом. Он всегда смеялся от души — широко, заразительно… И в такие минуты его лицо становилось еще обаятельнее.

В боевых документах 2-й воздушной армии за 1944 год есть такие строки: «Впервые в истории боевой деятельности воздушной армии 15 июля 1944 года группа «Пе-2», возглавляемая И. С. Полбиным, применила новый метод бомбометания с пикированием, так называемый «замкнутый круг».

А летчики этот тактический прием назвали одним словом: «вертушка».

Обычно бомбардировщики, выходя на цель, сбрасывали по сигналу ведущего бомбы и уходили. Иное дело удар с замкнутого круга. Тут уж самолеты висят над целью некоторое время. В упомянутом выше документе сказано, что такой новый метод — «большой эффективности и сильного морального воздействия на противника».

Именно этого и добивался Полбин. Поиски летчика-новатора увенчались успехом.

Удар за ударом наносили полбинцы по танкам в районе Зборова. Пикировали «петляковы» на цели с замкнутого круга — «вертушки». Захлебнулась вражеская контратака.

Но враг не унимался. Бои разгорались с новой силой.

— В те дни летнего наступления редко когда удавалось видеть Полбина на КП или в штабе, — вспоминал ветеран полбинского корпуса генерал Качев. — То Иван Семенович готовится к вылету, то он в воздухе… Он считал, что на войне его место только в боевом строю, только на боевом курсе…

— Ну, орлы, пошли работать, — каждый раз говорил Иван Семенович, обращаясь к летчикам. Это означало: «Пошли на боевое задание».

Среди тех, кто ходил на задания в группе командира корпуса, были прошедшие суровые боевые испытания летчики: полковник Добыш и подполковник Гаврилов, горячий и бесстрашный пикировщик майор Решидов, спокойный по натуре, но такой же мужественный воздушный боец капитан Гусенко, готовые пойти в огонь и в воду авиаторы майор Белявин и капитан Плотников…

Полбин каждый раз напоминал своим воспитанникам-гвардейцам:

— Лучше нам надо прокладывать путь пехоте…

Уничтожать огневые точки, орудия, минометы, танки противника на пути продвижения наземных подразделений — в этом видел Полбин назначение пикирующего бомбардировщика. Учил летчиков и требовал уметь поражать цели врага без промаха, как снайпер бьет из снайперской винтовки.

И между вылетами летчики не сидели сложа руки. Правило было строгое: после возвращения с боевого задания — разбор, анализ. Удачно бомбил — делись опытом. Промахнулся — выясни причину, учти на следующий раз недостатки. Тут же, на аэродроме, — тренировки. И в воздухе и на земле — учеба. Каждый успех в поединке — это победа оружия, разума и умения воздушного бойца. Выше умение — лучший выигрыш в бою. И за это боролся командир. Все, что способствовало успеху в борьбе с врагом, бралось в союзники.

Как-то после возвращения с боевого вылета Полбин встретился на аэродроме с инженером корпуса. Необычный вопрос обсуждали они: командир высказал предложение, чтобы пустое пространство между мотором и капотом загружать небольшими осколочными бомбами.

— Это будут «подарки» для вражеской пехоты, — с удовлетворением отметили авиаспециалисты, загружая осколочные авиабомбы на самолеты.

Бойцам наземных войск была по душе работа «пешек». Сколько благодарностей высказали они в адрес авиаторов, которые водили сюда, на передовую, крылатых саперов. Летчики, штурманы, стрелки-радисты с любовью относились к «петлякову», ласково называли самолет то «пешечкой», то «пешкой».

…Взлетают, приземляются «петляковы», некоторые с пробоинами в фюзеляжах, с рваными дырами в плоскостях. Это — с передовой.

— Расчищали дорогу пехоте, — говорили летчики, выбираясь из душных кабин на свежий воздух.

Иногда воздушные бойцы возвращались на аэродром с хмурыми, скорбными лицами. Значит, какой-то из экипажей не вернулся — загорелся от вражеского снаряда, упал подбитой птицей. Фронт есть фронт. И фронтовые дороги в воздухе полны опасности.

Однажды приземлилась пара «петляковых». Одна из машин неуклюже покачивалась на пробеге. Видно, побывал самолет в сложном переплете. А когда машина зарулила на стоянку, прокатился слух:

— Наши «пешки» в ресторане во Львове гуляли…

— Ну и как? — спрашивали любопытные.

— Повеселились здорово!

В ресторане «Пекелко», который находился на улице Пекарской, собрались гитлеровские офицеры, генералы. Под звон бокалов здесь намеревались говорить о том, как остановить русских на львовском направлении. Место сборища как будто было в полной безопасности: надежное оцепление, масса зениток. «Муха не пролетит», — заверял комендант организаторов сборища.

И вдруг над городом зарокотали моторы «пешек». Сквозь сплошной огонь пробились воздушные бойцы. И вот уже машина отвесно пикирует на дом, где находится ресторан «Пекелко». С безукоризненной точностью падают бомбы. Пробивают крышу, взламывают перекрытия. И обрушиваются осколки, камни, щебень на гитлеровцев, беспечно рассевшихся за столами…

В этом стремительном прорыве сквозь зенитный огонь, в точном пикирующем ударе угадывался полбинский почерк, почерк мастера точного бомбового удара.

Сотни боевых вылетов совершили полбинцы. Тысячи бомб обрушили на голову врага. Пикирующие бомбардировщики появлялись там, где сильнее оборона врага, где труднее было продвигаться вперед нашим наземным подразделениям. Экипажи «петляковых» до седьмого пота работали, обеспечивая успех наступления на пути к древнему Львову. И не случайно на знамени 2-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса появилось почетное наименование «Львовский».

Командир корпуса генерал Полбин прокладывал крылатым богатырям воздушные трассы дальше, на запад.

С одного из прифронтовых аэродромов отправлено его очередное письмо жене Марии. «Манек, — писал Иван Семенович. — Я жив, здоров. Все сильнее надежда, что этот год будет последним годом нашей разлуки… Победу надо довести до конца… Получил награду — орден Богдана Хмельницкого. Пусть дети видят, что их отец в дни Великой Отечественной войны все делал для пользы Родины…»

Безустанно рвущийся в небо Полбин уже летал к Висле, за Вислу.

11 февраля сорок пятого года он повел девятку «петляковых» бомбить вражеские укрепления в осажденном нашими войсками городе Бреслау (ныне Вроцлав). Сбросив груз на цель, самолеты вернулись, взяли боеприпасы — и вновь в полет.

В этот раз на аэродроме вместо девяти приземлилось восемь самолетов. Не вернулся флагман. Авиаторы с волнением ждали ответа на тревоживший всех вопрос: «Где командир? Что случилось с Полбиным?»

И страшную весть услышали из уст поднявшегося на крыло самолета капитана Плотникова:

— Встали на боевой курс… И вдруг над целью — зенитный снаряд… прямо в носовую часть самолета… Машина взорвалась в воздухе…