Они гуляли еще около часа, затем вернулись и сели за столик под открытым небом, чтобы выпить кофе.

– Благодарю вас, – спокойно произнесла Микейла, когда они уже шли к автомобилю.

– За что же? За вкусную еду?

Она не знала, как ответить.

– За еду тоже.

Рафаэль отключил сигнализацию, открыл дверцу со своей стороны, затем посмотрел на Микейлу.

– Садись.

Его голос вдруг помрачнел. Девушка молча села в машину. Она не произнесла ни слова, пока он выезжал со стоянки. Затем, все так же в молчании, они направились к дому.

Когда они подъехали к воротам, она еще могла дышать спокойно, но, когда Рафаэль поставил машину в гараж, Микейла едва сдерживала дрожь.

Войдя в холл, Рафаэль внимательно взглянул на нее, обратил внимание на быстро бьющуюся жилку на шее, заметил нервное движение пальцев на замочке сумочки. Он ощущал, как Микейла напряжена, и не мог понять, почему. Он-то считал, что если взрослый мужчина и взрослая женщина желают близости, то она будет освобождением их чувств. Узнаванием друг друга, приводящим к наслаждению.

Он нахмурился, поднимаясь по лестнице вслед за ней. Как, интересно, она представляет себе то, что ждет их обоих? Неужели такая прекрасная женщина боится, что он грубо обойдется с ней?

Он хотел, чтобы в постели рядом с ним была женщина счастливая, ласковая, жаждущая его прикосновений, а не дрожащая от страха.

Наконец они достигли спальни. Рафаэль включил свет, немного приглушил его, движением плеч сбросил пиджак, снял галстук, наблюдая из-под полуопущенных век, как Микейла сбрасывает туфельки на шпильках и снимает жакет.

Затем девушка направилась к чемоданам, извлекла длинную, ниже колен, хлопчатобумажную ночную рубашку и направилась в ванную.

– А рубашка тебе зачем? – спросил ее Рафаэль, растягивая слова в своей обычной манере. – Все равно очень скоро ее на тебе не будет.

Микейла на миг замерла. Через секунду она вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Ей потребовалось только несколько минут, чтобы умыться, почистить зубы и переодеться. Рубашка, как с отчаянием увидела она в зеркале, лишь подчеркнула очертания упругой груди и натянулась на бедрах, обрисовав форму длинных стройных ног.

Но даже такая рубашка для нее была лучше наготы, ибо, несмотря на сказанные им слова и на то, что ей предстоит, она ни за что на свете не войдет к нему в комнату, в чем мать родила.

Рафаэль же не стеснялся ничуть, и, увидев его сбоку, она на мгновение застыла.

Его большое мускулистое и прекрасное тело можно было сравнить с телом античного бога. Узкие бедра, широкие плечи, длинные сильные ноги. Ее взгляд задержался на его бицепсах.

И тогда Рафаэль повернулся к ней лицом. Боже мой, какой маленькой она казалась рядом с ним! Как же она сможет выполнять условия их договора?

Совершенно спокойно Рафаэль лег на кровать, отбросив одеяло, и, удобно расположившись, похлопал другой рукой по простыне, приглашая Микейлу лечь рядом.

Ей захотелось сбежать, исчезнуть. Но бежать некуда. Черт возьми, какой же дурой она была, когда предложила ему себя!

Медленно, будто ноги ее не слушались, она подошла к краю кровати, скользнула на простыню и легла неподвижно.

– Твоя застенчивость мне понятна, моя милая, – медленно процедил Рафаэль, – а вот бояться тебе нечего.

Откуда ему знать, чего она боится? Микейла задержала дыхание.

– Мы с вами встретились при не очень благоприятных обстоятельствах.

Его мягкий смех почти успокоил ее.

– Ты предпочла бы, – начал он лениво, – чтобы я проявил инициативу?

Она обрадовалась его предложению.

– Да.

– Для начала придвинься ко мне.

Она подвинулась к нему на несколько сантиметров и попыталась приказать своему сердцу не биться так быстро.

– Еще ближе.

Сжав кулачки, девушка подвинулась еще немного.

– Вас забавляет мое поведение?

– Нет, моя милая.

О боже! Если он не будет ею доволен, то не захочет, чтобы она осталась. А если она не останется, то должна будет выплатить долг отца.

Микейла подвинулась еще, оказавшись почти вплотную к этому огромному мужчине. Она даже почувствовала тепло его тела и ощутила слабый мускусный запах.

– Так-то лучше, – спокойно произнес Рафаэль и с неожиданной нежностью прикоснулся пальцами к ее щеке.

Ее глаза казались темными и удивительно большими. Под глазами у нее были темные круги. Если бы он испытывал к ней сострадание, то дал бы ей выспаться.

Но вместо этого он наклонился к ней. Их губы сомкнулись, и он услышал, что дыхание у нее на миг замерло. Постепенно его поцелуй наполнился страстью и желанием.

Микейла почувствовала, как его рука скользнула ей на грудь, и, когда он начал ласкать ее, застонала от удовольствия, не в силах сдерживать себя.

Затем его рука переместилась на талию, потом двинулась ниже, до края ночной рубашки, скользнула, дразня и лаская, по бедру вверх. Микейла опять застонала от наслаждения и инстинктивно попыталась сомкнуть ноги, но опоздала, и прикосновения его пальцев начали доставлять ей невообразимое блаженство.

– Давай избавимся от одежды?

Рафаэль приподнял Микейлу и быстро снял через голову, мешавшую ему рубашку.

Возможно ли, чтобы от смущения покраснело все тело? Она почувствовала, что с ней так и произошло. А еще она увидела, как расширились и потемнели у него глаза, когда его рука скользнула по ее шелковистой коже.

Рафаэль провел руками по всем изгибам ее тела, склонил голову и начал целовать ей грудь и живот.

Микейле казалось, что мужчина не может, не должен так целовать женщину… но его поцелуи и ласки были столь нежны, что она почувствовала себя невероятно близкой ему, и вскоре ее охватили такие ощущения, о существовании которых она даже не подозревала.

Да и слышала ли она теперь свои стоны? Замечала ли движение своих рук, когда обнимала его голову?

Внезапно он приподнялся и надвинулся на нее.

И замер, когда понял, что произошло. О боже!

Микейла вскрикнула, когда наслаждение за долю секунды сменилось болью, и инстинктивно попыталась отстраниться.

Рафаэль не двигался. Он почувствовал, что обошелся с Микейлой недостойно. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он смог говорить, и его низкий голос прозвучал хрипло.

– Почему же ты мне не сказала? – вопросил он, приподнимаясь на локтях. Черт возьми, он причинил ей боль, а она казалась ему такой невероятно хрупкой.

Губы у нее дрогнули.

– Вы бы мне не поверили.

Ни за что не поверил бы, признался он себе.

– Как же так? – спросил он, и в его голосе послышалось сочетание гнева и раскаяния.

– Я не встретила мужчину, к которому я испытала бы чувства, достаточные… с кем мне хотелось бы близости. – Теперь настал ее чередзадавать вопросы. – А что изменилось бы, если бы я сказала?

О боже!

– Я был бы осторожнее. Гораздо осторожнее.

– Если мы собираемся обсуждать то, что уже сделано, то не будете ли вы возражать против того, чтобы отодвинуться? – Еще немного, и она заплачет.

– О нет, моя милая, – ответил он спокойно, – у меня еще не все сделано.

Губы опять задрожали.

– А у меня все.

– Нет, – мягко возразил он, – и у тебя не все. Поверь мне.

Поверить ему? Почему она должна ему верить?

Его губы коснулись ее губ, и все ее чувства смешались.

Стон вырвался у нее, когда он опять начал целовать ей грудь. Медленно, осторожно начал он двигаться, чувствуя, что она отвечает ему. Обняв ее, слившись с ней в одно целое, он подвел ее к самому краю, ненадолго задержал там, и они вместе воспарили в золотом сияющем тумане, где не было ничего и никого, кроме него и ее.

Много позже Рафаэль отодвинул с лица Микейлы пряди ее восхитительных волос и улыбнулся, увидев, как приподнялись и опустились пушистые ресницы. Она выглядела необыкновенно красивой… утомленной и удовлетворенной. Он быстро встал, наполнил джакузи, возвратился в спальню, подхватил Микейлу и, держа ее на руках, погрузился вместе с ней в ароматную воду.