— А ты не «хокай». Все страхи я людям придумала. Я населила чудищами земли, моря и небо… Я казню провинившихся ужасами… И ты тоже сейчас узнаешь… узнаешь… узнаешь…

Фанта взмахивает голубыми рукавами своего волшебного платья и на стене возникают гигантские фигуры. Фанта и Митя рядом с ними кажутся ничтожно крохотными.

… Огненный Зевс мечет горящие стрелы, целясь прямо в Митино сердце.

… Нептун с грохотом выплескивает в Митю пол-океана.

… Орлы, что клюют Прометееву печень, вдруг оглянулись и бросились к Мите.

— Трясись от страха… Ну? Зови на помощь! Амба тебе!.. Ха-ха-ха!..

— Хо! И еще сто раз «хо», — без улыбки произносит Митя. — Приходите, я вас своим телевизором пугать буду…

— Ах, так?!.. — Извивается и вытягивается Фанта. — Тогда…

Она не успевает окончить фразы — откуда-то, сверху прямо на Митю резко выпрыгивает самый натуральный многоглавый Змей. Он шипит, роняя огненные брызги.

— Эй! Ты меня слышишь, Горыныч? — спрашивает Фанта.

— С-с-с-слыш-ш-шу-у-у… — прямо ужасно рычит Змей.

— Ты там посиди за дверью, а я его сейчас подготовлю и выдам тебе на съедение. — И Мите: — Вот!.. так!.. Твоя песенка спета, спета-спета-т-та-та-а…

— А что я должен делать? — решает схитрить Митя.

— Ну… Можешь всплакнуть… Задрожать весь… Попросить…

— А… чего я должен просить? — морщит лоб Митя.

— Как чего? Помиловать себя… э-э-э, у меня…

— Кого? Чего? Себя-меня?

Фанта хочет понять, что спрашивает Митя и потому морщится, щурится.

— Чего «кого»? Себя? — спрашивает Фанта.

— Не себя… Сначала я сказал «чего». Потом вы сказали «чего». А кого оно «чего»? Не понятно ничего…

— Ага! Ничего не понятно… Знаешь, давай все сначала. Значит, так… Тебя съест Змей… С косточками… Так?

— Не-а, не так. Его-того, — чуть не плачет Митя притворно.

— Ко-го? Его? Чего «того»? — снова пытается вразумиться Фанта.

— Не он меня. А его — того… Муромец прикончит…

— Уже разве? Прикончил? А такой змеюка был… Об сто голов. Жалко его, стоголового…

— Жалко, — хлюпает носом Митя. — И всех волшебников жалко.

— Нас жалко?.. — тоже хлюпает носом Фанта.

— Ага… Так, я пошел, — будто к слову пришлось, говорит Митя и тут же направляется в противоположную сторону огромного зала.

— Давай, иди, дорогой мой… — и Фанта вдруг понимает, что Митя уходит от нее. Она кричит: — Как «пошел»? Куда «пошел»? Сейчас же — обратно! У-у-у!

А Митя — видишь, мой друг-попутчик? — он уже перепрыгивает невидимую грань в стене и оказывается… рядом с Зией.

Фанта тоже бросается к стене (а она прозрачная, как стекло) и колотит в нее кулачками, умоляет:

— Отдай! Он — мой, он — мой, мой-мой-мой… У-у-у!..

— Успокойся, сестра, — вежливо возражает Зия. — У него же мой талисман, — и Зия показывает обрывок листа, на котором значится: «ЗИЯ».

— Ладно, — вдруг без обиды соглашается Фанта. — Зато другой мальчишка останется у меня навсегда!.. Вы уже запомните там: навсегда! Я его никогда не отдам! Не отдам!.. Не отдам!..

Зия и Митя уже шли о чем-то беседуя.

— Видишь ли, — говорила Зияя, — мы переступили с тобой не только порог острова, но и двадцатого века… Он остался у нас в прошлом…

— А я так ничего и не заметил, — признается Митя, — Вроде все, как было…

— Тут… понимаешь… не так-то просто во всем разобраться, — как-то несмело объясняет Зия. — Земля она остается землей. Люди останутся людьми. А вот понимать они будут много больше, чем люди, которые были за гранью прошлого века… Они утвердились в мыслях, что Земля одна… Всего одна!.. Что войны — безумие!.. Все вдруг поняли: убивать ближнего равносильно самоубийству… А тех, кого мучила дикая фантазия атомной войны, просто спрятали в резервации…

— Это еще что такое — «резервации»?..

— Ну, знаешь, — возмущается Зия. — Надобно было это изучить, прежде чем сюда пожаловать… Резервация — место, куда убирают больных или неугодных людей… Так вот… Всех этих одержимых атомной горячкой, атомным бредом людей убрали из общества, и началась совсем иная жизнь… Люди договорились, как следует управлять движением своей планеты, научились предугадывать извержение вулканов, спасать от пожаров леса, регулировать климат, подчинять своей воле безбрежные просторы океанов… Слышал ли ты когда-нибудь такое слово «ТОКОМАК»? Нет? А ведь его придумали в последней четверти двадцатого века… Это рукотворное солнце на земле!.. Понимаешь? Из расплавленной плазмы научились получать новый, неиссякаемый источник энергии…

— Научились?

— Конечно же!.. А знаешь ли ты, что топливом для него служит… морская вода? Значит, энергия неисчерпаема! И получили ее, как все мировые достижения, лишь соединив усилия всех ученых планеты Земли…

Митя останавливается, как вкопанный. Даже знакомый холодок пробегает по его спине… Что это? Что?..

Впереди, выше облаков подымается строение, словно бы таинственный скелет какого-то чудища — с трубами, путепроводами, шарами с окнами-иллюминаторами, площадками, прозрачными винтообразными улицами, по которым — это было видно! Видно! — несутся в бешеном ритме какие-то таинственные машины.

— Что это? — невольно вырывается у Мити.

— Обыкновенное здание — город…

— Что? Что?

— Город… Но весь он умещается в одном гигантском здании… Так проще и так удобнее… Но — главное! — остается почти нетронутой Земля… Земля, которую издревле считали «кормилицей». Город должен занимать минимальные площади… Разве это не ясно?

Митя рассматривал гигантские шары, соединенные самодвижущимися тротуарами… Город поразил его! Даже пугал немножко. И только песня, что звучала откуда-то, была ему понятной.

Зия и Митя все шли и шли по такой знакомой и чем-то малознакомой земле… Там и тут поднимались огромные, вечнозеленые деревья… И травы были по пояс — они подступали к узким тропкам… И птицы в небе не боялись людей — они подлетали близко-близко, садились перед Митей и Зией на тропу.

А тем временем откуда-то лилась тихая и проникновенная музыка.

Наконец они подошли к одному дому, который напоминал древнее строение двадцатого века. Только дом был не построен, а как бы соткан из стеклянных волокон.

А Зия все говорила и даже легонько журила Митю:

— Понимаешь, — говорила она, — ты непочтительно вел себя у Фанты…

— Почему?

— Моя сестра живет прошлым. Далеким прошлым. Она хранит в своей памяти утро человеческой фантазии: от парусных фрегатов до каменных домов с грифонами и атлантами, с добрыми духами давно исчезнувших из памяти людей домовых — хранителей домашнего очага… Она наивна и доверчива — Фанта. А это заслуживает сожаления, но не насмешки…

— Но ведь она не обманывает людей! — выкрикивает Митя.

— Фанта всего лишь зеркало человеческих слабостей. Она не выбирает своих подданных — ты это должен понять! Люди сами приходят к ней в город бесплодных снов и сновидений, пустых надежд… Чаще всего это люди ленные… А теперь дальше, Митя, дальше… Войдем в этот дом…