Курчевский презентовал по автомобилю Стечкину и хирургу С. С. Юдину, который не раз оперировал работников его завода. От природы добрый, Леонид Васильевич и на охоту поедет – мужикам обязательно ружье или велосипед подарит. Когда Стечкина посадили в 1930 году по делу Промпартии, Леонид Васильевич помогал его семье: то на дачу вещи перевезет, то продуктов или керосину подбросит. И не подавал руки

тем, кто отвернулся от Стечкиных, когда Борис Сергеевич оказался в тяжелом положении. Таким же был и Стечкин. Годы спустя ему пришлось помогать и Марии Федоровне Курчевской, и ее подруге Кумашен-ской, муж которой тоже был репрессирован…

Курчевский и Стечкин часто вместе ездили на охоту и рыбалку, обоих ни в театр, ни в кино не заманишь.

У тебя «хахаля» есть,- шутливо говорил Курчевский жене, – ты и езжай в театр. Я и его привезу, и тебя, только ты меня не трогай.

И Мария Федоровна почти всегда ездила на охоту с мужем в компании Стечкина, а часто и Юдина, над которым друзья любили иной раз незло подшутить. Курчевский сфотографировал Юдина, раскрасил карточку, вставил ее в иконный оклад, тайком повесил у Юдина на квартире да еще лампадку зажег…

Поехали к родственникам Марии Федоровны – пасха как раз была. Сели за стол, а Курчевский исчез куда-то. Вдруг репродуктор над столом возвещает: «Христос воскрес!»- и пошла молитва. Старушка-мать обрадовалась:

Ой, слава тебе, Господи, большевики за ум взялись!

Леонид Васильевич, где вы были? – бросилась она к вошедшему в комнату Курчевскому. – Что радио сейчас говорило!

Подобную радиошутку он проделал раньше на Соловках с приехавшими туда киношниками: от имени правительства поздравил мужественных работников кинематографа, борющихся со стихией в просторах Арктики, а потом даже подсказал им послать в Москву благодарственную телеграмму…

Со Стечкиным ездили по Оке, Сосне, спиннингом ловили. Лодка у Курчевского дюралевая, с плоским дном и опускающимся килем, каютка в ней имелась. Уток и рыбы в те времена еще полно было. На Пере-славском озере ловили знаменитую селедку, что еще при Петре Великом туда запущена была. Сейчас разве что на правительственном уровне ее можно откушать устами лучших представителей нашего народа. Чем хитрее снасть, тем меньше рыбы. Как-то, еще в двадцатые годы, заехали в одну деревеньку поохотиться, зашли к знакомому крестьянину, а он стелет на стол клеенку с портретом Троцкого.

Герасим, ты сегодня Марусе хорошую кочку дай! – говорит Курчевский хозяину, садясь за стол.

Есть хорошая,- отвечает Герасим.- Однако я ее для Льва Давыдыча Троцкого припас. Он обещал приехать.

На охоте все равны, и никаких Троцких! – сказал Курчевский.

И все ж Герасим отвез Марию Федоровну не на ту кочку:

Только не говори Васильичу!

А она подстрелила на этой худшей кочке тринадцать уток, Троцкий же на своей, лучшей, только семь. И сидел за столом насупленный, мрачный, явно недовольный компанией. В довершение всего, когда поехали в Москву, Курчевский говорит Стечкину:

Погоди, я его хоть запылю как следует, за то, что он меня в Соловки упек! – И рванул впереди Троцкого на мотоцикле, только пыль столбом!

К Герасиму ездили часто. Как-то после охоты оставили недоеденную банку шпрот. Входят в избу Косиор и Крыленко- тоже здесь охотились. Бросились к банке – два дня голодные сидели. Деревню эту как раз раскулачивали, есть в ней было нечего, да и не смели большие начальники просить есть, бабы с жалобами замучили бы. Потому приезжали ночью, а утром потихоньку исчезали…

Курчевский возвращался с охоты не только с трофеями – иной раз приведет собаку бродячую или кошка у него на плече сидит. Однако любовь к животным не убивала охотничьей и инженерной страсти. Застреленного зайца обязательно распотрошит, посмотрит, какая убойность. Винтовка у Курчевского маленькая, самодельная, из других ружей не стрелял. А таких, как у себя, сделал несколько штук и подарил членам правительства.

Те не раз присутствовали на полигонах при испытаниях нового оружия. Сталин и Молотов постоянно интересовались работами Курчевского. Однажды день государственных испытаний совпал с открытием охоты, чего Курчевский никак не хотел пропускать.

Пусть без меня испытывают!

Артачился, но все-таки поехал на аэродром, а жене сказал:

Ты приезжай за мной с собаками, я на банкет не останусь, сразу уедем на охоту.

Мария Федоровна так и сделала. Пока муж занимался со своей системой, предназначенной для испытаний, она сидела в ангаре рядом с Орджоникидзе, приняв его за Сталина. Григорий Константинович долго смеялся, когда она назвала его Иосифом Виссарионовичем…

«Был там еще летчик Сузи, – рассказывает Мария Федоровна, – хулиган такой! Он после испытаний говорит мне:

Мария Федоровна, давайте я вас над озером покатаю!

Летаем мы с ним, чувствую, меня что-то вдавливает в сиденье, и нехорошо становится. Показываю ему: вниз. Садимся, к нам бегут. Я выхожу, еле жива:

– Хорошо, хоть мертвых петель не делали! А Орджоникидзе говорит:

Тринадцать штук сделали!»

Курчевский и Стечкин разработали целую серию систем, предназначенных для вооружения сухопутных, авиационных, танковых и морских сил. Некоторые из этих систем стояли на вооружении наших войск. Наиболее значительное их изобретение – безотказные ди-намореактивные пушки.

…На крыльях бомбардировщиков в воздух поднимались четыре истребителя- два И-16 и два И-15, а в небе их сопровождал новейший истребитель-моноплан конструкции Григоровича. Под крыльями этого самолета были две необычные пушки – динамореак-тивные, 76-миллиметровые! В 1935 году ни один истребитель в мире не имел такого мощного вооружения. У пушек почти не было отдачи: пороховые газы выходили через специальное сопло. Испытывали пушки летчики Звонарев и Сузи.

…Звено истребителей под командованием Т. П. Сузи провело мощный пушечный удар по наземным целям. Ни один снаряд не вышел за пределы круга диаметром в 30 метров. Стрельба велась в присутствии Ворошилова, Орджоникидзе, Тухачевского. Курчевский сиял…

Есть фотография: хохочущий Курчевский в комбинезоне с орденом Красной Звезды – тогда еще редко у кого из конструкторов ордена были – стоит

у танка, напрочь искореженного динамореактивной пушкой. Что же это за пушка такая?

Она состояла из нарезного ствола, затвора с реактивным соплом и патрона с картонным дном и запалом, расположенным по окружности гильзы. Над этим оружием Курчевский и Стечкин начали работать еще в конце двадцатых годов. Первый вариант пушки Леонид Васильевич установил на одной из своих легковых автомашин.

Было у него и реактивное ружье собственной конструкции и даже маленький реактивный пистолетик, который он подарил жене,- потом, правда, его украли на Кавказе.

«Была пушка – такая большая, в лесу стояла, а все равно видно ее,- рассказывает М. Ф. Курчевская-Станкова.- А когда я видела в музее «Катюшу», вспомнила: сидит дома Курчевский и чертит:

– Вот будет на страх врагам стрелять!

Такой же точно фасон… В Свердловске на одном из военных заводов сейчас отведена отдельная комната под системы Курчевского».

Курчевский и Стечкин намного опережали свое время. Они понимали, что грядущая война потребует качественно нового оружия. По указанию И. В. Сталина институту Курчевского оказывали максимальную поддержку. Был построен новый истребитель ИП с самыми крупнокалиберными в истории авиации пушками Курчевского. В начале и середине 30-х годов изготовили несколько сотен таких пушек, и они были хорошо известны командному составу Красной Армии. Однако в 1936 году работы Курчевского были резко сокращены, а в 1937 году полностью прекратились.

Выдающийся создатель отечественных артиллерийских систем Василий Гаврилович Грабин рассказывал мне, что конструкторское бюро завода № 38, которое занималось ствольной артиллерией, отдали создателям динамореактивных пушек (ДРП). Затем, поняв, что без обычных классических пушек в будущей войне не обойтись, бросились в другую крайность, упразднив ДРП. Война показала, что нужно и то, и другое. Страна экспериментировала и училась на ошибках.