Линч, побывавший в Армении в конце прошлого века, говорит о «маленьких клочках желтого жнивья» среди буро-желтых, пустынных, заваленных камнями пространств невозделанной земли. А между тем есть свидетельство армянского историка Моисея Хоренского о том, что во II веке до нашей эры, при первом армянском царе династии Артаксидов Арташесе I, «не было невозделанной земли в Армении ни на горах, ни на полях»[13].

Как бы ни было преувеличено это свидетельство, Армения исключительно плодородна, и сейчас, в условиях советского строя, она действительно вся возделывается — и на горах и на полях. Ее богатейшая вулканическая почва требует только одного: чтоб ее поили. В Араратской долине она состоит из серозема, хоть и бедного перегноем, но зато богатого углекислой известью; на высоте 1300–1700 метров — из каштановых и бурых черноземов; еще выше — из горного чернозема, дающего питание дивным альпийским лугам. Сероземы Араратской долины при искусственном орошении могут дать «египетские» урожаи, две жатвы по некоторым культурам в год. Они хороши и под хлеб и под хлопок. «…Грунт этот, при поливке, плодородности неимоверной», — писал в прошлом веке И. Шопен[14]. А на каштановых и бурых черноземах великолепно растут сады и виноградники.

Но земля Армении всегда требовала приложения большого, терпеливого труда. Ее надо расчищать от камней подчас на десятки километров; надо кое-где удобрять; надо поить, — восточные, юго-восточные и южные ее части нуждаются в искусственном орошении[15]. Ведь в Армении не только мало рек, но и очень мало осадков, меньше всего выпадающих там, где ниже местность, то есть как раз в тех местах, где занимаются земледелием, где потребность в осадках сильнее всего.

Если б мы могли с высоты птичьего полета внимательно оглядеть всю землю Армении, мы нашли бы древние следы этого кропотливого труда, приложения рук человеческих почти на каждом ее «шагу»: высохшие, полузасыпанные канавки, едва видимые остатки древнейшей оросительной системы, старинных шлюзов, перемычек, бассейнов. Часто новые каналы проводятся по незабытым трассам старых, как бы воскрешая угасшую традицию древней культуры. А культура земли у армян начинается с незапамятных времен и очень высока. Взять хотя бы следы оригинальных водохранилищ — искусственных озер. На Арарате и на горе Араилер по горным уступам сохранились впадины от бывших водоемов, сообщавшихся друг с другом; весной они наполнялись водой от таяния снега, летом вода из верхних озер стекала в нижние, а оттуда — на пашни. Араилерские озера снабжали поливною водой селение Егвард, славившееся лучшей в Армении пшеницей. Долгое время эта древняя слава лепилась к деревушке Егвард только как ничем не оправданная легенда. Но после Октябрьской революции две советские женщины, А. А. Егикян и А. А. Мкрчан, — обе кандидатки биологических наук и мичуринки, — вывели новый, замечательный сорт пшеницы и назвали его «егварди-4». Это исключительный по своей высокой урожайности сорт. Во всем нашем Союзе есть еще только один, подобный ему. И слава новой, советской пшеницы затмила легендарную славу древней.

До нас дошло немало источников, из которых видно, что Армения (как и вся Передняя Азия) была родиной многих сортов пшеницы, ржи, винограда, целого ряда плодов и орехов и даже таких кормовых трав, как персидский клевер, люцерна и вика. Люцерну (по-армянски аспаст), по свидетельству Плиния, перевезли даже из Армении в Грецию как корм для утучнения скота. Французский писатель Виталь Кинэ пишет, что «во всей Передней Азии римляне не знали страны, которая лучше бы обрабатывалась, чем долина реки Аракса»[16]. Раскопки древнейших могильников в Лори и Севане, Зангезуре, Шираке и Араратской долине часто обнаруживают среди предметов бронзового века сельскохозяйственные орудия из бронзы — вилы, серпы — и даже остатки ячменя и пшеницы в сосудах.

Но если раньше армянский крестьянин трудился под ярмом иноземных завоевателей и собственных господ, светских и духовных, если раньше плоды этого труда отнимались у него поработителями, наместниками, князьями, духовенством и тяжкий, подневольный труд часто был для него проклятием, то после Октябрьской революции, когда армянский народ стал хозяином своей земли, страстная тяга к свободному труду на земле воскресла в нем с огромной силой. Немудрено было Линчу увидеть жалкие желтые «клочки жнивья», если до революции в Армении орошалось при помощи каналов только 60 тысяч гектаров земли. Сейчас в Советской Армении эта цифра увеличилась почти в четыре раза — орошается свыше 200 тысяч гектаров. Но проведение каналов, начатое с первых же дней советской власти в Армении, идет сейчас таким бурным темпом, что приведенную цифру не стоит фиксировать. И дело не в одном только росте, — изменилась самая система орошения.

В нашей стране удачный опыт, примененный где-нибудь, хотя бы в самом отдаленном уголке, с быстротой искры облетает весь Союз. Такой была судьба новой системы орошения, примененной в Хакассии и в других местах. Вместо трудного и дорогого строительства длинных каналов, берущих много воды и занимающих много территории, там стали пускать воду по временным узеньким выемкам, лишь на то время, когда требуется оросить землю. Это дало возможность свободно двигаться сельскохозяйственным машинам, зачастую стесненным в своих движениях большими каналами. Этим создалась четверная экономия: на капитальном строительстве, на эксплуатации, на расходе воды и на занимаемой под канал территории. Следовало бы добавить и пятую экономию — времени. Для Армении, где каждый клочок пригодной под пашню земли на учете, новая система орошения крайне выгодна. Колхозники тотчас же ее подхватили.

За последние годы шагнула вперед и техника строительства магистральных каналов. Сюда обратилась изобретательская мысль. Чтоб прекратить постоянно досаждающую просадку грунта на канале, изобретатель В. Канаян предложил делать гидроизоляцию из дешевых и находящихся под рукой местных материалов. Это заменило дорогостоящий цемент, и канал с гидроизоляцией получился ровный, без просадок. Механизирована очистка каналов, производившаяся раньше вручную и бравшая много сил и времени. Упростилось самое управление оросительной системой. До последнего времени приходилось в лучшем случае довольствоваться телефонной связью. Каналов — много; знать одновременно, где какой горизонт воды, чтобы принять нужные меры, — дело громоздкое, пока-пока созвонишься из конца в конец. А сейчас армянский Научно-исследовательский институт гидротехники и мелиорации создал особый аппарат, с помощью которого горизонты воды в каналах передаются на расстоянии по радио или проводам, и диспетчер сидит у пульта управления, как железнодорожник, пуская воду, как тот пускает поезда.

Помогая правительству, народ взял дело постройки каналов в собственные руки. Целые деревни выходят на строительство, работают подчас днем и ночью, иной раз даже и не на себя, а на соседа, добровольным даром для него: так бескорыстно участвовали, например, калининцы (жители Калининского района) вместе со степанаванцами (жители Степанаванского района) в строительстве законченного после войны большого канала, который дал воду районам Степанаванскому и Алавердскому.

Стоит сравнить эту бескорыстную взаимную помощь водой, оказываемую друг другу армянскими селениями при советском строе, с тем, что случалось тут в недалеком прошлом. Ключ от железных замков, висевших на шлюзах (подъемных досках в бетонированных стенках, пропускавших и задерживавших воду в каналах), хранился у деревенского распределителя воды — «мираба». Захочет мираб — и у крестьян воды будет поровну; не захочет — кого обделит, кому прибавит, — и в результате смертные бои из-за воды между дворами, деревнями, волостями, родами. Так было не в одной только Армении, а и в соседнем Азербайджане, на земле Нахичеванского края. Там над селением Кюки было озеро Канли-гёль (Кровавое). Названо оно так потому, что летом, во время побоищ из-за воды, нередко случались тут убийства и кровь поселян стекала в озеро.