Вечером путники вышли на берег, и Туй развел огонь. Русский путешественник с удивлением заметил, что у Туя есть огниво и трут, которыми он умеет пользоваться.

Путешественник по-прежнему не задавал вопросов. Он, разумеется, понимал, что дело было не в рыбе. Причина поездки была, несомненно, более важной.

Спали они на срезанных ветвях, а на следующий день отправились в том же направлении. Туй рассказал путешественнику несколько забавных историй и сказок, смеялся, но было видно, что он не совсем спокоен.

Вечером, когда ели печеное на углях таро, дядя Коля не выдержал и спросил своего черного приятеля:

— Куда же мы все-таки едем, друг Туй?

Туй отмахнулся рукой.

— Увидишь, Тамо-Рус, будешь доволен. Белые всегда довольны, хотя радоваться нечему...

Костер горел всю ночь. Белый человек не мог спать. Он смотрел, как Туй поддерживал огонь, подбрасывая сухих веток. Дядя Коля доверял ему полностью, но опасался какого-нибудь недоразумения. Он дал себе слово, что завтра согласится ехать с Туем только до полудня, а затем будет настаивать на возвращении. Утром над рекой поднялся густой, как молоко, туман. Путники немного подождали, пока он поредеет, а когда сели в пирогу, заметили, что грести стало труднее. Вода была мутная, желтая, было видно, что она быстро прибывает. На ее поверхности неслись круги белой пены.

Около полудня послышался шум. Путники подъехали к изгибу реки, за которым виднелся красивый водопад. Берега здесь были обрывистые, но Туй нашел место, где можно было вытащить пирогу и даже обезопасить ее от прибывавшей воды. Туман рассеялся, и теперь было отчетливо видно, что вода в реке прибывает. Туй очень спешил и как только пристроил пирогу высоко над водой, пригласил своего спутника подняться на скалистый порог, с которого низвергался водопад. Через два часа они были уже наверху и добрались до места, откуда ниспадали водяные массы. В нескольких шагах вверх по течению реки вода была спокойная, черная и казалась очень глубокой. Неподалеку в реку впадал небольшой ручей. Путники остановились на его берегу.

— Подожди, Тамо-Рус, — сказал Туй.

Он вошел в ручей, внимательно глядя на дно, внезапно наклонился и вытащил из воды небольшой камень. Не говоря ни слова, он подал его белому.

— Это был вот этот камень, — сказал мне рассказчик, нажав на маленький замок в подставке, на которой сидело чучело райской птицы; из ящика, который выдвинулся автоматически, он вынул какой-то минерал. Подал его мне. Я наклонился к камину, и камень чудесно заблестел в свете его пламени.

Это был самородок чистого золота.

Вождь деревни Бонгу, желая отблагодарить Тамо-Руса за спасение детей, показал ему место, где горный поток размыл дно, обнажив золотые самородки. Было их там, очевидно, великое множество. Несомненно, именно сюда наведывались испанские авантюристы, первыми прибывшие в эти места. Недаром они назвали Новую Гвинею по-своему — Isla del Ого.

Наконец оба путешественника уселись на берегу. Туй держал в кулаке несколько золотых самородков. Он уверял своего белого друга, что только он один знал тайну «золотого потока». Если бы жители острова узнали эту тайну, они бы не заинтересовались золотом: им оно ни к чему. А белые?

Действительно! Дядя Коля вздрогнул при этой мысли, даже высказал ее вслух:

— А белые?

— Ты будешь единственным белым, который знает об этом, — сказал Туй.

Тамо-Рус вытащил из кармана бумажник, достал из него карту и нанес карандашом берег, где он высадился, пляж, джунгли, расположенные в них деревни и устье реки. Он хотел нанести на карту место, где они в тот момент находились, разложил бумагу на коленях и провел синим карандашом линию реки, по которой они прибыли, как она ему представлялась. Он обозначил и водопад, а над ним — место впадения «золотого потока».

Туй наблюдал за работой своего друга и наконец спросил:

— Что это такое?

Белый немного растерялся. Как объяснить своему черному брату, что такое карта? Он на минуту задумался.

Туй продолжал допытываться:

— Что это такое? — Потом показал пальцем на только что нанесенную линию и спросил: — Это наша река?

Дядя Коля вздрогнул и машинально ответил:

— Конечно, река.

— А это водопад? — Туй указал на только что обозначенный пункт.

— Да.

— Ты забыл, — сказал Туй, — здесь петля.

Взяв карандаш из руки путешественника, од нарисовал изгиб реки и недалеко от водопада остров, о котором дядя Коля забыл. Это само по себе свидетельствовало о его психическом состоянии в ту минуту. Белый путешественник с удивлением посмотрел на вождя папуасов.

— Ты когда-нибудь держал это в руке? — белый указал на карандаш.

Папуас отрицательно покачал головой.

— Нужно ехать, — сказал он, — вода прибывает.

Когда спутники спустили пирогу на воду, она понеслась как шальная. Туй не мог справиться с силой стремительного потока, вертевшего пирогу, как щепку. Быстро смеркалось. Пирога безостановочно продвигалась вперед.

Белый путешественник, возможно, испугался бы, попав в такую переделку, но занимавшие его мысли не давали ему сосредоточиться на опасности. Открытие «золотого потока» вывело его из равновесия. В первую минуту путешественник решил, что сохранит эту тайну для себя, так как знал, какие последствия для любимого им побережья, для всех лесных деревень и его полинезийских друзей будет иметь открытие золотых россыпей на Новой Гвинее. С другой стороны, располагая огромными средствами, которые давало ему в руки золото Туя, он мог бы попытаться несколько иначе приступить к осуществлению своих мечтаний и реализации «схемы государственного устройства побережья залива Астролябии». Приобретение в собственность участка «золотого потока» было очень простым делом. Достаточно было вернуться туда и воткнуть в нескольких местах таблички с надписями. Помочь ему в этом мог Ульсон, однако он уже не доверял Ульсону. Тот мог убить его во время поездки и присвоить золото. Ульсон вел себя так странно, что к нему невозможно было питать и капли доверия. Впервые дядя Коля так ощутил свое одиночество. Он должен был один решить все. О создании колонии свободных людей здесь, в Океании, он думал не раз. Но создавать ее на золото, которое, едва появившись на свет, покроется кровью? Ни за что.

Во мраке ночи он видел Туя. Тот стоял на носу пироги и пытался веслом хоть немного направлять ее бег. Это ему не всегда удавалось. Вздымавшиеся волны то подбрасывали пирогу, как мяч, то неожиданно останавливали ее, ударяя о корни деревьев или, что было опаснее, о камни. Вождь папуасов в такие моменты старался удержать равновесие, упираясь своими сильными ногами, однако то и дело падал на дно пироги либо повисал над водой. Порой это было опасно.

Белый человек, сидевший на корме, откинувшись назад и упираясь ногами в борта пироги, оставался неподвижным и внимательно следил за происходившим. Вдруг ему пришла в голову удивительная и неожиданная мысль: только Туй знал о том, что на дне ручья, за водопадом, есть чистое, промытое золото. Только Туй и он, путешественник. Путешественник не расскажет об этом никому. Но вождь папуасов? Туй может выдать эту тайну первому хорошему белому, Ульсону, например, который заметит в его руке желтый камешек и в обмен за сведения, где тот его нашел, подарит перочинный нож с тремя лезвиями. Если бы Туй погиб, тайна золотого прииска на Новой Гвинее погибла бы вместе с ним на долгие годы. Золотой прииск — самое большое несчастье, какое только могло обрушиться на счастливый остров и его жителей.

В эту минуту течение реки прибило лодку к берегу, на котором росли склонившиеся над водой деревья с торчащими сучьями. Хлынул дождь, и сучья склонились еще ниже к воде. Туй что-то крикнул. Незамеченный в темноте сук сильно ударил его, но он схватил его обеими руками и задержал лодку ногами. Белый больно ударился головой о корму лодки. В это мгновение он подумал: «Если бы мы оба сейчас погибли...»

Туй кричал: