– Значит, мы не ошиблись, – тихо сказала Эстель.

– И что делать дальше? – растерянно спросила Оливия.

– Для начала реши все для себя. Только прошу, дорогая, не принимай скоропалительных решений, о которых потом будешь сожалеть всю жизнь! Хотя бы поговори с врачом.

Оливия вздохнула и кивнула.

– Хочешь, я схожу с тобой? – нежно обнимая дочь, спросила Эстель.

Оливия покачала головой.

– Все же мне тридцать пять, пора быть самостоятельной. Но ты побудешь со мной хотя бы до понедельника?

– Я останусь у тебя столько, сколько ты захочешь.

Доктор Стейтси белозубо улыбался своей новой пациентке, всем своим существом выражая радость от общения с ней. Оливия даже стало немного неловко, она-то никакой радости не испытывала! Но доктор Стейтси считался лучшим специалистом, которого могла позволить ее страховка, так что приходилось напрягать мышцы лица и посылать доктору не менее восторженные улыбки.

– Итак, мисс Хэмстон, с чем вы ко мне пожаловали?

– Понимаете, у меня задержка... три с половиной недели. Вчера я купила тест...

– И как?

– Положительный результат. Но ведь возможна и ошибка? – с надеждой спросила она.

– Понимаете ли, дорогая моя мисс Хэмстон, когда наступает беременность, организм начинает вырабатывать определенные гормоны, нет ни одного состояния, когда бы это могло повториться. Так что вероятность ошибки ничтожно мала.

– И все же она есть? – настаивала Оливия.

– Ошибка может быть в том случае, если плод не укрепился и произошел выкидыш. Получается, вроде как бы гормоны в норме, а беременности уже нет. Но у вас уже большой срок задержки, так что, если вы все еще не можете поверить, мы сейчас сделаем анализы и я вас осмотрю.

– А в этом случае результат будет точным?

Доктор усмехнулся.

– Знаете, я в своей жизни видел больше беременных женщин, чем не беременных, так что уже научился определять беременность практически на глаз. У вас все признаки налицо. Но чтобы вы не волновались, мы проведем все положенные процедуры.

Оливия согласно кивнула, чувствуя, что пора сдаваться и решать, что же делать дальше.

Через два часа доктор принялся улыбаться еще шире, хотя Оливия была уверена, что это уже невозможно.

– Я не ошибся, мисс Хэмстон, вы ждете ребенка. Ваш срок пять недель. Так что уже меньше чем через восемь месяцев вы сможете увидеть своего малыша!

Оливия опустила глаза и почувствовала, что стремительно краснеет.

– Что-то не так? – участливо спросил доктор.

– Понимаете, я не могу сейчас родить ребенка! – умоляюще сказала Оливия.

– Почему же?

– Я... я не готова.

– Вы говорите глупости, мисс Хэмстон! И в вашем-то возрасте! – недовольно прервал ее доктор и, чтобы подчеркнуть свои слова, постучал стетоскопом по столу. – Вам уже тридцать пять лет, ваш организм сделал все, чтобы вы не опоздали. Как я понимаю, эта беременность случайная?

Оливия лишь кивнула и отвела глаза, все же неприятно признаваться, что все проблемы из-за неаккуратности.

– Так вот, наше тело часто знает гораздо лучше нас, что, как и когда нужно делать. Оно чувствовало, что может упустить последний шанс. Скажите, вы делали когда-нибудь аборт?

– Нет.

– Когда двадцатилетним не рекомендуют прерывать первую беременность, сами понимаете, что можно советовать в вашем возрасте!

– Не такой уж у меня и возраст, – сердито бросила Оливия.

– Да, для карьеры, любви и тому подобное вы еще молодая женщина. Но для рождения ребенка... В общем, мисс Хэмстон, это ваш последний шанс родить. Я говорю вам это вовсе не потому, что хочу получить еще одну пациентку. Поверьте моему опыту, слишком часто ко мне приходят женщины за сорок, отчаянно пытающиеся забеременеть. У многих в анамнезе несколько абортов, совершенных, когда им было не до того. И чем все заканчивается? В лучшем случае они лежат семь месяцев в клинике, а потом начинаются преждевременные роды и большинство младенцев не выживает.

– Но ведь... – робко начала Оливия.

– Вы хотите сказать, что это не про вас? Все так думают, мисс Хэмстон, абсолютно все! Если вы не желаете думать о здоровье вашего будущего ребенка, подумайте хотя бы о себе! Поздние роды гораздо хуже, чем ранние. Что вас останавливает сейчас? У вас есть работа, и она останется за вами. Когда ребенок родится, конечно, придется нанять няню, есть еще родственники, которые хотя бы иногда будут помогать вам. Подумайте, мисс Хэмстон, многие женщины работают и растят ребенка!

– Я все это понимаю, доктор! – раздраженно прервала его Оливия. – Для меня это не составляет проблемы, дело в другом.

– В чем же?

– Я не имею ни малейшего понятия, кто отец моего ребенка! – выпалила Оливия.

Вместо смятения и растерянности на лице доктора появилось недоумение.

– Вам это мешает любить ребенка?

– Нет, но...

– Тогда что же? Как минимум треть моих пациенток растят детей в одиночестве. Это не правильно, но такое уж нам с вами выпало время. Только помните, что, если ребенка будет любить хотя бы один человек, это уже неплохо. Многие дети лишены и этого.

– Понимаете, я забеременела исключительно из-за того, что выпила лишнего.

– И сколько же вы выпили?

– Бокала два шампанского.

Доктор расхохотался.

– Это, конечно, не очень хорошо и во время беременности вы должны вообще отказаться от алкоголя, но объем вы назвали смехотворный. У вас достаточно здоровый организм, Оливия... Можно я буду вас так называть?

Она согласно кивнула.

– Уверяю вас, – продолжал доктор, – ребенок не пострадал. В любом случае чуть позже мы возьмем пробы околоплодных вод, и, если будут какие-то нарушения в развитии, я сам предложу вам сделать аборт, как бы противно моей природе это ни было.

– Доктор, прошу вас! Чем больше срок, тем хуже мне будет! Дайте направление сейчас! – взмолилась Оливия.

– Вы понимаете, что больше не сможете родить? – уточнил доктор.

Оливия сглотнула, но уверенно ответила:

– Да.

– И все же настаиваете на аборте?

– Да!

– Скажите, Оливия, вы выполните одну мою просьбу? Все же вы пришли ко мне за советом...

– Смотря, что это будет за просьба, – осторожно ответила Оливия.

– Я прошу вас подумать еще хотя бы три дня. Я запишу вас на операцию на понедельник. Если вы так же будете уверены в том, что хотите избавиться от ребенка, мы сделаем вам аборт и постараемся, чтобы операция не повредила вам. На этом сроке три дня роли не сыграют, но я хочу, чтобы вы их использовали с пользой для себя и для ребенка.

– Договорились, – спокойно ответила Оливия – для себя она уже все решила. – Тогда встретимся через три дня. – Она встала и пошла к двери.

Уже когда она выходила, доктор Стейтси тихом голосом сказал ей:

– Только помните, что у зародыша, так почему-то принято называть человека до конца второго месяца в утробе матери, уже наметились голова, ручки и ножки, пройдет всего ничего – и у него начнет биться сердце. Подумайте о нем как о ребенке, а не как о куске плоти.

Оливия вздрогнула, но не обернулась.

Я все уже решила и не привыкла отказываться от своих решений, с трудом сдерживая дрожь, подумала она.

– Ну как? – встревоженно спросила Эстель, когда дочь вернулась домой.

– Мы договорились подождать три дня, а потом я уже решу, что делать дальше. Хотя, не знаю, зачем ждать...

– Ты так уверена, что не хочешь этого ребенка? – Голос Эстель задрожал, и Оливии стало жаль мать.

Но что она могла сделать? Как можно рожать, не желая ребенка и не зная, кто его отец?

– Оливия, дорогая, скажи мне честно, почему ты не хочешь дать ему шанс?

– Мам, я не смогу. Ты же знаешь, один только взгляд на сопливых малышей заставляет меня бежать как можно дальше! Я уже не говорю об ужасном животе... – Оливия даже передернулась от отвращения.