Легкие деревянные домики японцев легко вспыхивали, но бетонное здание в Хиросиме, находившееся на расстоянии всего 270 м от эпицентра взрыва, уцелело полностью.
«в городах Хиросима и Нагасаки для защиты населения от обычных авиационных бомб были построены убежища в основном легкого типа.
в Хиросиме убежища, находившиеся в пределах широких улиц, были полузаглублены в землю, имели дерево-земляные перекрытия (слой земли толщиной 45–60 см)»[7].
В прессе было опубликовано фото практически неповрежденного одного из полузаглубленных убежищ в Хиросиме, расположенного на расстоянии 270 м от эпицентра взрыва.
«Атомная бомба, взорвавшаяся над этими убежищами, не повредила сколько-нибудь значительно ни одного из них.
В Нагасаки подобных общественных убежищ совершенно не было. Для населения были оборудованы отдельные маленькие пещеры в склонах гор.
В большинстве случаев жителями Нагасаки были сделаны свои индивидуальные убежища, представляющие собой щели или небольшие котлованы, имеющие дерево-земляные покрытия (слой земляной обсыпки 30 см) (…)
Подобные убежища были сравнительно устойчивыми и являлись достаточно надежной защитой от воздействия взрыва атомной бомбы. Установлено, что на расстоянии 275 м от эпицентра взрыва было разрушено только 50 % убежищ; не зафиксировано случаев разрушения таких убежищ на расстоянии более 800 м от эпицентра взрыва.
При взрыве атомной бомбы в Нагасаки было отмечено экранирующее действие отдельных объектов, когда одно здание по отношению к другому являлось защитой от ударной волны. Так, отдельные здания медицинской школы Нагасаки остались неразрушенными вследствие экранирующего действия находящихся ближе к эпицентру других зданий.
Установлено также, что холмы оказали некоторую защиту от разрушающего действия ударной волны. Например, в Нагасаки благодаря экранирующему действию холмов в кирпичных зданиях, расположенных на обратных скатах холмов, были разрушены главным образом штукатурка и окна. На таком же удалении в другой части города, где отсутствовали холмы, разрушения оказались более значительными (были разрушены все оконные рамы и двери, сильно повреждена штукатурка, в кирпичной кладке появились трещины)»[8].
Летом 1946 г. американцы провели испытания ядерного оружия в Тихом океане у атолла Бикини, группа Маршальских островов. При первом, воздушном, взрыве атомной бомбы (взрыв над поверхностью воды) воздействию взрыва были подвергнуты:
— 77 боевых и вспомогательных кораблей ВМФ, в число которых входили 5 линкоров, 4 крейсера, 2 авианосца, 14 миноносцев, 8 подводных лодок, 19 военных транспортов, 22 десантных корабля, 2 танкера и 1 железобетонный плавучий док;
— различная боевая техника и вооружение (танки, артиллерийские орудия, бронемашины, самолеты различных типов).
Действие ядерной бомбы по кораблям уже описано автором в книге «Флот, который уничтожил Хрущев» (Москва, ACT, 2004), и я остановлюсь лишь на воздействии атомного взрыва на подопытных животных.
«При испытаниях в Бикини воздействию воздушного атомного взрыва были подвергнуты различные животные (козы, овцы, свиньи, мыши).
Подопытные животные были размещены на кораблях-мишенях, часть из них находилась на открытых палубах, а часть в закрытых помещениях.
В результате взрыва некоторые животные погибли, некоторые получили различные поражения. При установлении причин гибели животных часто было трудно определить раздельное влияние ударной волны и других поражающих факторов взрыва.
На второй день после взрыва было установлено, что все животные, находившиеся на кораблях на расстоянии 700 м от места взрыва, погибли; на расстоянии 1500 м — из трех коз, находившихся на открытой палубе корабля, одна осталась живой; на расстоянии 1700 м — на второй день после взрыва все животные оставались живыми. Все животные, находившиеся на открытых палубах на расстоянии до 1200 м от эпицентра взрыва, в результате воздействия ударной волны получили травмы или контузии, а от воздействия светового излучения — ожоги различных степеней.
На основании анализа данных о воздействии ударной волны и светового излучения на животных были сделаны следующие выводы о возможном поражении личного состава кораблей военно-морского флота при взрыве атомных бомб типа взорванных в Бикини. Личный состав кораблей, находящийся на открытых палубах на удалении 900—1000 м от места взрыва, большей частью может погибнуть в момент взрыва. Если при взрыве личный состав будет находиться во внутренних помещениях кораблей, то на тех же расстояниях потери личного состава могут быть значительно меньшими.
В результате воздействия проникающей радиации большинство животных, оставшихся живыми после взрыва, заболело лучевой болезнью разных форм. Тяжелая форма лучевой болезни часто приводила к гибели животных. Из наблюдений за животными было установлено наличие скрытого периода в развитии болезни продолжительностью от нескольких дней до нескольких недель. Через 15 дней после взрыва часть заболевших животных погибла. Через 22 дня после взрыва от лучевой болезни погибло до 9 процентов заболевших животных.
На основании данных о результатах воздействия проникающей радиации на животных были сделаны выводы, что личный состав, находящийся на расстоянии до 900—1000 м от центра взрыва на открытых палубах, может погибнуть в течение двух-трех недель после взрыва от воздействия проникающей радиации. Личный состав, находящийся во внутренних помещениях кораблей в момент взрыва, может понести от воздействия проникающей радиации несколько меньшие потери» [9].
Далее я предоставлю слово французскому ученому Андре Кутену, рассказывающему в своей книге[10] о прибытии ученых на остров Бикини спустя год после испытаний там ядерного оружия.
«Члены биологической экспедиции решили отметить купанием годовщину первого подводного взрыва. Фантастическое зрелище — люди весело плещутся в природном аквариуме на том самом месте, где ровно 365 дней назад радиоактивный гейзер, взметнувшийся на 1800 метров, с грохотом обрушился на суда-мишени. Гигантские волны операции «Перекресток» прокатились по пляжам.
Год спустя после «потопа» атолл, лагуна и пальмовые рощи являли райскую картину. Не хватало только пирог с балансирами и темнокожих людей в них…
Но целью миссии было как раз изгнание призраков с Бикини; для этого остров надлежало тщательно обследовать. Высадившиеся на берег чувствовали себя неприкаянно.
«Пусто и тихо, как во времена японцев. Того и гляди, выстрелят из засады», — заметил один из разведчиков, вытягивая на песок шлюпку.
Разведчики прибыли не в пляжных костюмах: им велено было закрыть каждый сантиметр кожной поверхности. Поэтому они облачились в плотные рубашки с длинными рукавами, брюки были заправлены в гетры, на ногах тяжелые башмаки, лица в масках, руки в печатках. На груди прикреплены кусочки пленки, чувствительной к бета- и гамма-излучению.
Двигались по острову с большими предосторожностями: ученые в любой момент готовы были натолкнуться на очаг заражения. Но приборы бездействовали, никаких сигналов тревоги не было. Счетчики Гейгера показывали чуть более заметный уровень радиации, когда люди проходили мимо спасательных плотиков, обломков деревьев и покореженных понтонов, которыми был усеян пляж. Все эти обломки были вырваны взрывом из корпусов судов-мишеней и вынесены на берег. На оборудовании же, установленном на самом острове, остаточной радиации не зафиксировали. Воды лагуны кишели живностью. Построенные год назад военные сооружения сейчас едва выступали из густой растительности. Кустарники были усыпаны цветами.
Тем не менее по возвращении на «Чилтон» разведчиков поместили в изолятор во избежание непредвиденных последствий.
Каждый, кто побывал на острове, должен был, вернувшись на судно, зайти в специальное помещение и переодеться с ног до головы. В первые дни командир «Чилтона» запрещал срывать с деревьев кокосовые орехи и плоды. «Табу» распространялось и на выловленную в лагуне рыбу. Бригады противоатомной защиты патрулировали островки. Биологи собирали коллекции образцов; водолазы снимали под водой на кинопленку остовы затонувших кораблей.
Через неделю тревога полностью развеялась. Было разрешено пить кокосовое молоко и плескаться у берега.
Вылезшие из укрытий пальмовые крабы торжественно шествовали по пляжу, пристально вглядываясь круглыми глазами в ползавших по песку собирателей. По программе биологам отвели шесть недель на сбор и составление коллекции представителей местной флоры и фауны (…)
Радиобиологическая группа обрабатывала доставленные образцы на борту плавучей лаборатории «Чилтон». В общей сложности было произведено 5883 анализа (…)
В подобных условиях можно было осветить лишь факты, лежавшие на поверхности, и, хотя окончательные выводы делать было рано, от ученых настоятельно требовали хотя бы предварительного диагноза.
Он выглядел следующим образом: год спустя после операции «Перекресток» констатировалось отсутствие отрицательных последствий радиоактивности; не наблюдалось каких-либо заметных отклонений от известных биологических норм.
Через три недели после теста «Бейкер» в 1946 г. установлено было, что растения сильно заражены, а жизнедеятельность рыб и моллюсков значительно ослаблена.
Год спустя, при повторном обследовании радиоактивной зоны, оказалось, что упомянутые признаки практически исчезли. На обитаемом острове, равно как и в водах лагуны, остаточная радиация продуктов распада (…) была столь незначительна, что приближалась к природному уровню радиоактивности земной атмосферы и океана. Жизнь била ключом не только на отмелях и возле рифов, но даже в непосредственной близости от затонувших судов-мишеней».