— Удивляетесь, что за глупый вопрос задаю вам? Сейчас всё станет ясно. Думаю вот заняться шантажом.

Я уже успел привыкнуть к чудачествам Белиг-бея, его странные поступки мне приходилось наблюдать чуть ли не каждый день. Но я по-прежнему был убеждён, что это честный и порядочный человек. Поэтому я решил, что и теперь он шутит, а шутки его всегда были горьки на вкус и диковинны на вид.

— Да, придётся заняться шантажом, — продолжал он. — Конечно, это грязное средство, но нам не остается ничего другого. Мы вынуждены пойти на это. Иной раз для достижения благородных целей приходится прибегать и к таким негодным приёмам. Или закрывай лавочку, или решайся на подобный шаг. Другого выхода нет. Так вот, Иффет-бей, слушай меня внимательно. Есть одна фирма: «Транспортная компания Музаффера Баки». Тебе она известна. Музаффер Баки — жулик из жуликов, пробы ставить негде. Всеми делами у него заправляют несколько дельцов — греки и евреи. Прямо под носом у глупых, безголовых властей эта компания обделывает свои грязные махинации. В моих руках кое-какие документы. Я думаю нанести сокрушительный удар сразу и по жуликам и по властям. И потому я решился на шантаж. Другого выхода не вижу, чтобы обеспечить будущее нашей газеты. Вот только как шантажируют — этого я не знаю. К сожалению, в таких делах я новичок. Но кое-что я всё-таки придумал. Посмотрим, что ты скажешь?

Я молча слушал его, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Видишь ли, мне самому вести переговоры с фирмой нельзя. Нужен человек, который смог бы повидать Музаффера Баки, изложить ему суть дела, а тот, без сомнения, выложит на стол денежки, в которых мы так нуждаемся. Но как с ним разговаривать, что ему надо говорить, — ума не приложу, — профан я тут.

Белиг-бей вскочил и принялся шагами мерить комнату, стуча каблуками и нервно сжимая и разжимая кулаки. Наконец он остановился против меня и, положив свои здоровенные ручищи мне на плечи, торжественно произнёс:

— Я жду от тебя помощи, сын мой. Сегодня же постарайся встретиться с Музаффером Баки и объяснить ему, что я готов продать имеющиеся у меня документы и оставить его фирму в покое. Но при одном только условии: никаких расписок! С жуликами надо держать ухо востро; от них можно всякого ждать: на шантаж ответят шантажом, постараются заткнуть нам рот. Понял? Короче говоря, я полностью полагаюсь на твою находчивость. Из всех моих сотрудников ты, по-моему, самый компетентный в таких делах.

Эти слова вывели меня из себя. Я вскочил и выпалил:

— Не могу вас, бейэфенди, не поблагодарить за столь высокое доверие! Вы решили, коль я сидел в тюрьме за воровство, коли встал однажды на бесчестный, позорный путь, то, значит, я — и наиболее подходящая кандидатура, не так ли?

Белиг-бей в замешательстве посмотрел на меня.

— Прости, Иффет! Сам не ведаю, что говорю. Знаю, ты — честный человек, благородный человек. Ты можешь сказать, что честным, порядочным людям не делают подобных предложений, но это уже другая тема. Не обижайся, Иффет! Садись. Понимаешь, сынок, всегда идти только прямой дорогой — очень и очень трудно. До сих пор я никогда не боялся говорить именно то, что думаю. Я не обращал внимания на угрозы, пропускал мимо ушей все заманчивые обещания. Но этим ничего не добился. Прямая дорога завела меня в тупик. Ты меня понимаешь? Чтобы продолжать путь, нужно сначала выйти из тупика. Я вынужден сделать шаг назад, свернуть вправо или влево, но только для того, чтобы снова выйти на прямую дорогу. Можешь возразить мне: дескать, когда человек оступается и падает — это не то, что камень летит на дно колодца. Человек сначала сам себя обманывает, по наивности или неосторожности, а потом благополучно привыкает к подлости. Но это опять-таки другая тема.

Сами Белиг-бей опустился в кресло, сжал виски пальцами, вид у него был самый несчастный. Откровенный разговор поколебал меня. Я посмотрел на этого отчаявшегося человека совсем другими глазами, и мне стало жалко его.

— Ну, ладно, Иффет-бей, — произнёс он после минутного молчания, — не буду отрывать тебя от работы. Прости! Сам понимаешь — попал в переплёт. А как бы ты на моём месте поступил? Впрочем, ты тоже бывал в переделках. Знаю, ты честный парень. И тебе, наверное, действительно некуда было деться, когда ты решился на этот глупый шаг. Ладно, сынок, иди работай.

Я уже был в дверях, когда Сами Белиг-бей меня опять окликнул:

— Помнишь, Иффет, закон падения в физике? Так вот теперь, чёрт возьми, я начинаю понимать, что этот закон действителен не только для физических тел, но и для людей!

Дело, от которого я отказался, Сами Белиг-бей поручил кому-то другому. Но ничего уже не могло спасти газету. Наше положение с каждым днём становилось все хуже и хуже. Платить жалованье рабочим и сотрудникам было нечем.

Вскоре газета «Народное право» закрылась. Сами Белиг-бей получил пост мутасаррифа, начальника округа в далёкой Анатолии, и уехал.

После закрытия «Народного права» некоторые сотрудники остались без работы, а некоторым удалось устроиться в других газетах. Старик переводчик Сезаи-эфенди подыскал для меня место в газете «Телеграф».

Владелец «Телеграфа», Али Рюсухи-бей, был, возможно, на руку и не больно чист, но зато хитёр, как дьявол. Он столь умело обделывал свои делишки, что никто не мог заподозрить его в плутовстве. Если бы не Сезаи-эфенди, старый газетный волк и отчаянный сплетник, так я, наверное, ничего бы и не узнал.

— Нам, конечно, на это наплевать, — начинал ворчать старик, когда ему вдруг хотелось по секрету пожаловаться мне на тяготы жизни, — но, к сожалению, в этом мире мало кому удаётся есть честно заработанный хлеб. Каждый устраивается, как может.

Я работал с таким же усердием, как и в газете «Народное право». Меня все любили, и я, в свою очередь, старался, чтоб все были мной довольны.

Прошло два месяца. Между «Телеграфом» и газетой «Народное благополучие» началась перепалка. Каждый день и та и другая публиковали друг против друга разносные статьи. Эта потасовка очень забавляла читателей. Тираж нашей газеты начал расти. Пройдоха Рюсухи-бей сумел нанести своему сопернику удар в самое уязвимое место. Он где-то разнюхал, что владелец «Народного благополучия», в бытность свою председателем суда в каком-то вилайете, брал взятки, и эту тему обыгрывал каждый день со всех сторон, публикуя разные документы и письма.

Похоже было, что мы берём верх. Владелец «Народного благополучия» в бессильной злобе ругал нашего редактора последними словами, обзывал его подлецом, вором, негодяем, но эти выпады били мимо цели, — нанести ответный удар ему не удавалось.

Однажды я пришёл на работу и застал в нашей комнате только Сезаи-эфенди.

— Видал, до какой низости докатились? Вот подлецы! — воскликнул старик.

Я бросил на стол свой портфель и равнодушно спросил:

— А что случилось?

— Ты не читал сегодняшнего номера «Народного благополучия»? — удивился Сезаи-эфенди.

— Нет, я только что из дому.

— Значит, ты ещё ничего не знаешь?

— Нет.

— Лучше бы тебе и не знать, Иффет!

У меня оборвалось сердце.

— Обо мне написали?

— Не только о тебе, Иффет, о всех нас! Но тебе больше всех перепало. Рюсухи-бея они не знают, с какого бока укусить. Так вот решили приняться за нас.

Среди газет, лежавших на столе, я разыскал «Народное благополучие» и, с трудом сдерживая нервную дрожь, развернул её. В глаза бросился крупный заголовок:

Статья начиналась так: