Танцующие пары замирают. Что произошло? Принцесса под руку с германским послом обходит салоны. При ее приближении мужчины склоняют головы, женщины приседают в реверансе.

Мария и Мигель Браганский также останавливаются. Принцесса подходит все ближе, расточая приветствия. Она высокого роста, полная, ей так и не удалось восстановить фигуру после первых и единственных родов. Она кажется Марии обделенной красотой, грацией и, главное, нежностью. Она довела до отчаяния принца, подобного которому не знала Австрия, – надежду народов двойной монархии; она осудила его на смерть. Эти лихорадочные мысли вихрем кружатся в голове Марии, разжигая ее гнев… Принцесса всего в трех шагах от нее, с любопытством и вызовом разглядывает Марию… Как выдержать эту дерзость?.. Десятки пар глаз наблюдают немую сцену между принцессой и той, кого молва считает ее соперницей. Еще шаг. Рядом с Марией все склоняются в поклонах и реверансах. Взгляд принцессы меряет Марию, но… та остается неподвижной. Ее ноги не сгибаются, как повелевает этикет, голова гордо запрокинута. Мария смотрит прямо в глаза неприятелю… Принцесса и посол проходят мимо. От группы к группе передается молва об инциденте, о нем сообщают на ухо, он летает из уст в уста под хрустальными люстрами, над бархатом банкеток, сопровождаемый веселыми звуками вальса Штрауса и звоном бокалов с шампанским…

А два дня спустя – иная сцена: зимние сумерки; небо в облаках, гонимых резкими порывами ветра; розовая полоса на западном небосводе поверх горной гряды; ветки елей, отяжелевших от мокрого снега; группа низких строений, окруженных стеной, тянущейся по склону холма. С этого места открывается вид на долину, где несколько домов теснятся вокруг островерхой церкви, а на заднем плане виднеются заросшие лесом откосы гор. Это Майерлинг – охотничий замок в сорока километрах от Вены, владение наследного принца.

Рудольф и Мария идут по тропинке, вьющейся через лес. Они держатся за руки. И если принц прокладывает путь, то она – та опора, которая его поддерживает, – таково реальное положение дел. Слышны то глухие удары дятла по коре бука, то его шумный, похожий на хохот крик, когда путники заставляют его сниматься с места. Тропинка поднимается круто в гору. Иногда Мария останавливается.

– Я запыхалась, – говорит она Рудольфу, прикладывая его руку к своей груди.

Принц различает частые удары сердца, доносящиеся сквозь бобровую шубку. Жизнь кипит в этом молодом теле…

– Мне бы хотелось заблудиться, Рудольф, но с тобой это не удастся. Ты здесь знаешь каждое дерево. Они охраняют нас. Среди них мне совсем не страшно.

Дальше они идут молча, им не нужны слова. Безмолвные думы не вызывают в них страха. Им нечего скрывать друг от друга. Мария ощущает себя частицей зимнего леса, побывать в котором она так давно мечтала.

Однако пора возвращаться, ночь здесь особенно темна. Лишь вдалеке мерцают два-три деревенских огонька. Пройдя еще немного, они оказываются на пороге охотничьего замка.

Просторная комната, которая служит и гостиной, и обеденным залом. Стены украшены лесными трофеями и гравюрами с охотничьими сценами. И повсюду цветы – сколько же их здесь! Никогда еще Марию так не встречали. А сама она – не подобна ли розе, которой суждено умереть, едва распустившись? Рудольф раздвигает занавес – за ним скрывается широкая кровать, занимающая почти все пространство этой крошечной спальни. В задней стене – дверь в туалетную комнату.

– Это все, – говорит, извиняясь, принц. – Тебе будет удобно?

Она бросается ему на шею, чтобы скрыть смущение.

Мария бежала из дома с одной ручной сумкой, как если бы пошла за покупками. Но в туалетной комнате она находит ночное белье, элегантное домашнее платье из тонкой ткани с белыми кружевами и очаровательные туфельки, отделанные лебяжьим пухом. Рудольф подумал обо всем. Она целует его еще и еще – ведь он пожелал видеть ее красивой за ужином.

В другие времена ей было бы не по себе, окажись она вот так, за одним столом, с принцем Филиппом Кобургским и графом Ойосом – компаньонами Рудольфа по охоте. Но и она, и Рудольф уже далеки от этого мира, для них не важны больше ни этикет, ни „что об этом подумают“. Она продолжает говорить „ты“ своему возлюбленному. Неужели, слушая ее, они не понимают, что она стоит на краю могилы? Удивительно, но ни у кого не возникает даже тени подозрения. Ужин проходит весело. Братфиш, приглашенный по этому случаю, насвистывает популярные арии с таким искусством и с такой пародийной издевкой, что Мария изнемогает от хохота.

Все рано отправляются спать – охота завтра начинается спозаранку. К несчастью, погода ужасна, в горах буря. Возможно, завтрашний день пропадет для охоты.

Впервые после того, как они осыпали друг друга нескончаемыми ласками, Мария испытывает незнакомое наслаждение – заснуть в объятиях Рудольфа. Она просыпается поздно и обнаруживает его рядом. Сюрприз, чудо из чудес – он не пошел на охоту! Он не оставит ее ни на минуту. За окнами шквалы снега с дождем обрушиваются на стонущие деревья. Рудольф шутит с Марией, поддразнивает, развлекает. Как счастлива она видеть его нежным и беззаботным!

После завтрака, воспользовавшись тем, что распогодилось, они снова идут в лес. У них уже успели сложиться общие привычки! Она замечает, что Рудольф спокоен, лоб его разгладился. Раньше его тревожило обремененное заботами прошлое; теперь его глаза, как и ее, смотрят в будущее. Мгновение размышляет она о том, от чего он отказывается из любви к ней… Однажды она видела в сокровищнице корону Карла Великого – из массивного золота, инкрустированную драгоценными камнями. Она тайком посматривает на Рудольфа, мысленно примеряя древнюю корону к любимому. „Как бы он был красив… И из-за меня…“ Она не думает, чем жертвует сама – о божественном даре молодости, об ужасе приближающегося последнего часа. Ей радостно, что она будет сопровождать Рудольфа в пути, который он выбрал. Может ли она отпустить его одного в путешествие, откуда не возвращаются? Ведь он может быть счастлив только вместе с той, кого любит… Мария опасается, что сумерки плохо подействуют на любимого, и приказывает принести лампы.

– Я хотел бы написать письмо, – говорит Рудольф.

Она с беспокойством смотрит на него. „Его еще занимают дела, что-то еще привязывает его к жизни, от которой он стремился прочь?“

Он понимает ее без слов.

– Письмо матери… Есть кладбище в лесу неподалеку отсюда, в Алланде. Пусть нас положат там рядом. Те страждущие, кому мешают любить друг друга, будут приносить цветы и молиться на нашей могиле. Она всегда будет в цветах, и в нашем вечном сне мы будем слушать, что нашептывают влюбленные.

Мария тоже пишет своей матери, сестре, брату. Она просит прощения за то, что так уходит. Ее жизнь навсегда связана с жизнью Рудольфа. А здесь, на бренной земле, им не суждено обрести покой. Ее слова нежны и наивны. Она просит брата не оплакивать ее и обещает хранить его оттуда, из другого мира.

На ужине к ним присоединяется только Ойос. Принц Кобургский уехал в Вену предупредить императорскую семью, что Рудольф не приедет в Хофбург, где его ожидают к семейному ужину.

Наступает ночь. Они остаются одни, в объятиях друг друга. То молчат, то обмениваются нежными словами любви, как тысячи любовников до них. Мария не знает, какое решение принял Рудольф, когда наступает конец. Она спит, полная доверия, счастливым сном ребенка. Ночь убаюкивает Марию. Ей что-то привиделось в забытьи, и она улыбается. Она не чувствует, как Рудольф осторожно поднимается с постели, не слышит ни едва заметного скрипа, ни звука выдвигаемого ящика, ни щелчка стального курка… Она не видит, как в неясном свете, чуть струящемся от окна, неслышными шагами приближается к ней сказочный король ужасов.

Первый выстрел разбудил Лошека, спавшего поблизости. Еще не совсем проснувшись, он не сразу разобрал, откуда донесся звук выстрела. Кто-то охотится, наверное… И все же он поднялся с постели. В тот момент, когда он входил в прихожую перед комнатой принца, раздался второй выстрел. Он бросился к двери – она была заперта. На звук выстрелов прибежал граф Ойос. Вместе они взломали дверь.