– Сегодня во второй половине дня. Я собиралась тебе сказать, если бы ты не исчез так быстро. Но ничего… да, ты не поверишь, но Нола Эмори сняла трубку только на шестнадцатый звонок. – Грейс вздохнула. – Она разговаривала со мной настолько холодно, словно я ошиблась номером. Она сказала, что ей нечего добавить к тому, что напечатано в газетах о самоубийстве ее отца. Самоубийство! Джек, но ведь все было не так.

– А чего ты от нее ждала?

– Правды. Чтобы она сама сказала, что произошел несчастный случай. Джек, ведь она же, как и я, была там. Мы обе видели, как они дрались. Револьвер… – Она прикрыла глаза, почувствовав острую боль в виске. Все эти годы и ее отец, и Маргарет ради его политической карьеры скрывали правду. А разве не мама, которая после того, как Грейс, рыдая, рассказала ей все, что видела, заставила ее хранить молчание? Однако жить с этим оказалось невозможно. Быть может, именно поэтому она наконец набралась смелости и изложила все случившееся на бумаге, извлекла грохочущие кости этого дела на свет Божий. – Отец просто защищал Маргарет. А кого защищает Нола?

– Скорее всего себя. Ты только посмотри, что уже творится, пресса просто взбесилась. Звонки, которые обрушились на тебя, и есть то, чего старается избежать Нола Эмори.

И как бы в подтверждение этих слов зазвонил телефон. Грейс услышала автоответчик, который находился за книжной полкой. "Это говорит Нэнси Уаймэн из "Ассошиэйтед Пресс"… – услышала она металлический голос. И хотя Нэнси пообещала перезвонить попозже, она все же оставила на пленке номера своих телефонов – и рабочий, и домашний.

Грейс взглянула на Джека, который саркастически улыбнулся ей в ответ.

– Похоже, ты открыла ящик Пандоры,[7] – заметил он.

– Просто я хочу прямо рассказать, как это случилось! Конечно, я знала, что есть вопросы, но когда люди прочитают книгу…

– Тебе тогда было всего девять с половиной, – напомнил он. – Ты уверена в том, что видела? И если даже все произошло так, как ты утверждаешь, то почему твой отец тогда заявил полиции, что прибыл на место происшествия уже после того, как Неда застрелили? И почему расследование поручили его хорошему другу Малхэни? Грейс, именно это как раз и интересует людей. Всем хочется узнать, что, собственно, скрывал твой отец.

– Он ничего не скрывал, – возразила она. – Он просто защищался. Его положение, вся его карьера оказались поставленными на карту. К тому времени он был близок к тому, чтобы, перетянув на свою сторону большинство в Конгрессе, провести Закон о гражданских правах. А такое событие могло бы…

Грейс высвободилась из объятий Джека и подошла к письменному столу, уютно стоящему за высоким книжным шкафом, забитым книгами и журналами. Она нашла то, что искала, лежащим поверх стопки бумаги с расшифрованными записями интервью и принесла Джеку.

Это была газетная фотография ее отца, стоящего позади Линдона Джонсона, который сидел за столом с ручкой в руках. Подпись внизу гласила: "Джонсон подписывает Закон о гражданских правах".

– Это стало возможным благодаря отцу. Именно он протолкнул этот закон, – сказала Грейс, повышая тон. – Он рисковал своей карьерой и поддержкой своих избирателей ради того, во что верил!

Она вспомнила, что ей часто рассказывал отец: о годах, предшествовавших переезду его семьи в Нью-Йорк. Он жил и рос в Теннесси, где к чернокожим относились, словно к домашнему скоту, а иногда и того хуже. И о том времени, когда он служил на Окинаве во время войны командиром квартирмейстерской роты, укомплектованной только неграми, о том, как система, призванная героизировать белых людей, по отношению к цветным использовалась только для их подавления и унижения. Тогда отец поклялся, что никогда не оставит попыток восстановить справедливость.

– Знаешь, что мне однажды сказал отец? Он сказал, что ему выпало счастье, когда он повредил легкие во время пожара. Иначе он, возможно, никогда бы не попал на государственную службу. Джек обнял ее.

– Грейс, не надо убеждать меня в том, что твой отец – выдающийся человек. Но народ больше своих героев любит скандалы вокруг них. Вспомни хотя бы инцидент в Чаппэкуиддике. Кто знает, что там произошло в действительности? Но в одном все мы абсолютно уверены: гибель девушки лишила Тэдди Кеннеди шансов стать президентом.

– Вот потому-то мне крайне важно, чтобы Нола поддержала меня.

– Но она же ни с кем не разговаривает.

– А со мной будет, – сказала Грейс с уверенностью, которой на самом деле не испытывала.

Она не могла забыть враждебности маленькой девочки, которая изо всех сил старалась не впустить ее в дом к Маргарет в тот самый день.

– Надеюсь, ты права. – Джек задумался. – С правовой точки зрения это укрепило бы наши позиции.

– Джек, ты же не боишься разного рода клеветнических заявлений! Если кто-нибудь?.. – Она остановилась, поняв, к чему он ведет. – О, Джек, ты не можешь подозревать, что моя мать оказалась способной на такое. И какую выгоду она получила бы от этого?

Грейс вспомнила, что ее мама постоянно участвовала в каких-то кампаниях, на которых она выбивала деньги, Бог знает с каких пор, на проект создания мемориальной библиотеки имени Юджина Траскотта. Стоило матери только захотеть, и она могла бы сдвигать горы…

Так и произошло после папиной смерти, им всем пришлось переехать в Блессинг, чтобы она смогла ухаживать за несносной, прикованной к постели бабушкой Клейборн, а потом одной, в большом старом доме, заниматься воспитанием двух своих дочерей.

Стоило только появиться легкому намеку на скандал, касающийся отца, как мать тут же ввязывалась в бой, а уж она-то всегда умела за себя постоять. Стоило кому-нибудь только не согласиться с ним, как мать немедленно кидалась на его защиту.

А разве не так вела себя мать и по отношению к Уину, не желая слушать правды о своем драгоценном зяте? Более того, в свойственной ей очаровательной манере она пыталась запугать Грейс, принуждая ее остаться с ним. Подталкивая и подстрекая ее, пока Грейс наконец не вышла из себя. С тех пор они не разговаривали, за исключением тех случаев, когда вынуждены были обмениваться любезностями по телефону.

– Поговори с ней, – мягко, но настойчиво посоветовал Джек, словно подслушал ее мысли. – Объясни ей, почему ты так поступаешь, и увидишь, удастся ли привлечь ее на свою сторону.

– Попробую, – пообещала она, кладя ладони на его грудь в надежде, что ей каким-то образом передастся немного его уверенности и невозмутимости. – Но за это время она, вероятно, убедила себя, что ее версия – та самая, которую они придумали вместе с отцом, – и есть единственно верная.

– Бьюсь об заклад, она не забыла, что ты ее дочь.

– Возможно. Но в данный момент она не ахти какого мнения обо мне.

– Никто не посмеет обвинить тебя в том, что ты пасуешь перед трудностями, – улыбнулся Джек, поддразнивая ее. – Если ты чего-то пожелаешь, то добиваешься этого, вооружившись до зубов.

"Включая тебя? Именно так я и вела себя, чтобы загнать тебя в угол, Джек?"

Сисси, которая уже десять лет жила в замужестве и у которой росли два мальчика, однажды, захлебываясь от восторга, объявила, что женщине ничто не может дать ощущения исполненного долга, кроме замужества и материнства. Как раз в то время Грейс увязла в бракоразводных проблемах, – с одиннадцатилетним сыном на руках, который при этом едва с ней разговаривал, – имея всего четыреста долларов и восемнадцать центов сбережений, чтобы продержаться до тех пор, пока от Уина не придет чек в счет раздела имущества и финансовых средств.

Единственное, чего ей меньше всего хотелось в тот момент, – и в чем она поклялась себе, что это навек, – это снова выйти замуж.

Так что же все-таки произошло? – спрашивала себя Грейс теперь.

– Восхитительно! – сказала Ханна, с изяществом поднося ко рту вилку. – Честно, Грейс, лучшей ласаньи я никогда не пробовала.

Грейс сияла, ощущая приятную теплоту, волну благодарности, крайне несоизмеримую с просто вежливым замечанием… И, конечно, ни слова о ее поварском таланте. Потом она заметила легкую самодовольную улыбку, появлявшуюся в уголках рта Ханны, когда она жевала, и сердце ее оборвалось. Неужели Ханна каким-то образом догадалась… Или Крис выдал секрет?