— Мне сказали, что есть способ узнать причину болезни, а тогда, может, и удастся меня вылечить, — озабоченно сказала миссис Лодж. — Надо сходить к одному знающему человеку — где-то на Эгдонской пустоши. Те, что мне это советовали, не знают, жив ли он еще… И я сейчас даже не могу припомнить, как его зовут. Но вам, говорят, известно про него больше, чем кому другому во всей округе. Так скажите мне, ходят еще к нему люди за советом? Господи, как же его зовут? Ну, да вы, верно, знаете.

— Это не колдун ли Трендл? — спросила Рода, бледнея.

— Да, да, Трендл. Он еще жив?

— Думаю, что жив, — ответила Рода неохотно.

— А почему вы сказали про него «колдун»?

— Ну… говорят… говорили когда-то, что он… что ему дана особенная сила, какой нет у других людей.

— Ох, до чего же у нас суеверный народ! Посылать меня к такому человеку! А я-то думала, что это лекарь! Нет, не пойду я к нему! Ни за что!

Миссис Лодж поехала дальше. Рода вздохнула с облегчением. Еще когда Гертруда только заговорила о том, что ей советовали справиться насчет Трендла именно у нее, Роды, та поняла язвительный смысл этого совета: кому же, мол, как не ведьме знать все про колдуна? Значит, люди по-прежнему подозревают ее… Еще недавно это открытие ничуть не смутило бы такую здравомыслящую женщину, как Рода. Но неотвязное воспоминание о том страшном сне делало ее суеверной. И на нее вдруг напал страх: а что, если этот знахарь, Трендл, укажет на нее как на виновницу порчи, от которой блекнет красота Гертруды, и та возненавидит ее, будет считать ее дьяволицей в человеческом образе? К счастью, Гертруда, кажется, не хочет к нему обращаться.

Однако этим дело не кончилось. Два дня спустя чья-то тень появилась в светлом квадрате, который послеполуденное солнце рисовало на полу в домике Роды. Увидев, кто стоит у окна, Рода стремглав кинулась открывать.

— Вы одни? — спросила Гертруда. Заметно было, что она измучена тревогой и расстроена не меньше, чем Рода.

— Одна, — ответила Рода.

— Рука у меня все болит и стала на вид еще хуже, — продолжала молодая фермерша. — Это так странно, просто загадка. Хоть бы знать наверное, что это излечимо! Я все подумываю насчет того колдуна Трендла. Конечно, верить таким людям нельзя, но я все же не прочь побывать у него — ну, просто любопытно, что он скажет. Только муж мой ни в коем случае не должен об этом знать. Что, Трендл живет далеко отсюда?

— Далеко, в глубине Эгдона. Отсюда пять миль, — ответила Рода с усилием.

— Все равно, придется идти туда пешком. Вы не согласились бы проводить меня — ведь я не знаю дороги… Ну, хотя бы завтра, после обеда.

— Я? Ох, нет! — вздрогнув от испуга, пробормотала Рода. — Мне никак нельзя…

Ей опять стало страшно — а вдруг откроется какая-то связь между болезнью Гертруды и тем, что она, Рода, в порыве злобы сделала с ней во сне, — и это навсегда оттолкнет от нее новую подругу, которая добра к ней, как никто на свете.

Миссис Лодж принялась ее упрашивать, и Рода, несмотря на мучившие ее дурные предчувствия, в конце концов согласилась пойти с нею. Посещение знахаря могло кончиться для нее печально, но совесть не позволяла отказаться. Как не помочь Гертруде, если есть какая-то возможность избавить ее от загадочного недуга? Они уговорились встретиться на другой день на краю вересковой пустоши, чтобы никто их не увидел и не догадался, куда они идут.

Уж как не хотелось Роде на следующий день идти к колдуну! Но она обещала проводить Гертруду. К тому же по временам ее мучила болезненная потребность пойти навстречу опасности и проверить, — не наделена ли она, Рода, и в самом деле какой-то тайной силой, о которой никогда не подозревала?

Она вышла из дому незадолго до условленного времени и, после получаса быстрой ходьбы, очутилась на юго-восточном краю Эгдонской пустоши, где темнел молодой ельник. Там уже виднелась стройная фигурка в плаще и вуали, закрывавшей лицо. Рода с невольным содроганием заметила, что рука у миссис Лодж висит на перевязи.

Они обменялись только двумя-тремя словами и сразу стали подниматься наверх, в глубь этой торжественно-безмолвной волнистой степи, раскинувшейся высоко над плодородной долиной, откуда они шли. Путь был неблизкий. От сплошных туч вокруг было темно, хотя время только еще перешло за полдень, и уныло выл ветер над одетой вереском степью, — быть может, той самой, что видела страдания Уэссекского короля Айнэ, представленного следующим поколениям под именем короля Лира. Разговор поддерживала Гертруда, а Рода лишь изредка рассеянно роняла слова два в ответ. Ей почему-то было очень неприятно идти слева, близ висевшей на перевязи больной руки ее спутницы, и, нечаянно оказавшись с этой стороны, она тотчас переходила на другую. Немало помяли они вереска, пока не вышли наконец на проселок. Неподалеку от него стоял дом того, кого они искали. Трендл не лечил людей открыто и вовсе к этому не стремился. Главным его занятием была торговля красильным дроком, торфом, «острым песком» и другими местными продуктами. Он даже всегда делал вид, будто не очень-то верит в свою чудодейственную силу и, когда, например, с кожи пациента таинственным образом исчезали бородавки, от которых тот хотел избавиться (а после визита к Трендлу они почти всегда исчезали), Трендл небрежно говорил:

— Да это, может, чистая случайность, я ведь ничего не делал, только выпил стакан грога за ваш счет и за ваше здоровье. — И тотчас менял тему разговора.

Когда женщины пришли, он уже ждал их перед домом, ибо заметил издали, как они спускались в ложбину. Увидев Роду, этот седобородый и краснолицый мужчина посмотрел на нее как-то странно. Миссис Лодж объяснила ему, зачем пришла, и он, сперва пренебрежительно отозвавшись о своих способностях лекаря, осмотрел ее руку.

— Никакое лекарство тут не поможет, — сразу сказал он. — Это сделал враг.

Рода вся сжалась и отступила подальше.

— Враг? Какой враг? — удивилась миссис Лодж.

Трендл покачал головой.

— Вам лучше знать. Впрочем, если хотите, могу вам показать этого человека, — хотя мне он останется неизвестен. Больше я ничего не могу, да и этого не хотелось бы делать.

Миссис Лодж стала его упрашивать. Тогда он велел Роде подождать возле дома, там, где она стояла, а миссис Лодж пригласил войти. Дверь вела прямо в комнату и оставалась открытой, так что Роде видно было все, что происходило внутри. Трендл взял с полки стакан, наполнил его почти доверху водой, затем принес яйцо, что-то украдкой проделал с ним и разбил его о край стакана так, что белок попал в воду, а желток остался в скорлупе. В комнате было уже темновато, поэтому он перенес стакан к окну и велел Гертруде внимательно смотреть на жидкость внутри. Оба склонились над столом, и Рода через их головы видела, как яичный белок, отливая опаловым блеском, расплывался в воде и менял очертания. Но она стояла слишком далеко и не могла разглядеть, какую форму он принял в конце концов.

— Ну, что, замечаете какое-нибудь сходство со знакомым лицом? — спросил колдун у молодой женщины.

Гертруда что-то шепнула в ответ, так тихо, что Рода слов не расслышала, и продолжала напряженно смотреть в стакан. Рода отвернулась и отошла на несколько шагов.

Когда миссис Лодж вышла, ее лицо в хмуром свете дня казалось необычайно бледным — таким же бледным, как лицо Роды. Трендл закрыл за ней дверь, и обе женщины пустились в обратный путь. Рода видела, что миссис Лодж сама не своя.

— Много он с вас взял? — спросила она, чтобы заставить Гертруду разговориться.

— Ничего не хотел взять. Ни фартинга, — ответила Гертруда.

— И что же вы видели? — продолжала Рода.

— Да ничего особенного, не хочется об этом говорить. Необычная сдержанность Гертруды бросалась в глаза, лицо ее словно постарело и застыло, так что слегка напомнило Роде лицо ее ночного видения.

— Кажется, вы первая предложили мне идти сюда? — вдруг спросила миссис Лодж после долгого молчания. — Если так, то это очень странно!