Через четверть часа посланный вернулся и сообщил, что миссис Ньюбери согласна пустить к себе жильца, после чего мистер Стокдэйл направился к ее дому. Дом стоял в саду за живой изгородью и казался просторным и удобным. Навстречу мистеру Стокдэйлу вышла женщина преклонных лет; он договорился с ней, что переедет нынче же вечером; в деревне гостиницы не было, и ему хотелось поскорее устроиться на месте. Незер-Мойнтон являлся центром прихода, и отсюда мистеру Стокдэйлу предстояло надзирать за всеми небольшими часовнями, находившимися в окрестности.

Он тотчас распорядился, чтобы вещи его перевезли к миссис Ньюбери, а вечером пошел и сам к дому, ставшему его временным жильем.

Полагая, что он в доме уже не посторонний, мистер Стокдэйл решил, что можно войти, не постучавшись. Едва он ступил на порог, как услышал чьи-то удаляющиеся шаги, частые и быстрые, словно кинулись прочь, скребя о пол лапками, вспугнутые мыши. Он проследовал в комнату, выходящую окнами на фасад, — ее именовали гостиной, хотя ковер, устилая лишь места, по которым приходилось ступать, не мог скрыть каменного пола, и под мебелью оставались песчаные островки. Но в комнате все же было уютно. В камине пылал огонь, отсветы его дрожали на выпуклостях резных ножек стола, играли на медных шишках и ручках и ярко озаряли низ каминной полки. Сбоку к камину было придвинуто глубокое кресло, набитое конским волосом и утыканное множеством медных гвоздиков, на столе стояли чайные принадлежности, с чайника уже сняли покрышку, а колокольчик поместили именно там, куда сидящий за столом, желая позвонить, инстинктивно протянул бы руку.

Не имея оснований быть недовольным этим первым беглым осмотром комнаты, мистер Стокдэйл присел к столу и ознаменовал свое водворение в доме тем, что позвонил в колокольчик. На звонок осторожно, бочком, вошла девчушка и налила ему чаю. Ее зовут Марта-Сарра, сказала она, и живет она вон там — она неопределенно кивнула куда-то в сторону деревни и проезжей дороги. Мистер Стокдэйл только что приступил к чаепитию, как раздался стук в дверь за его спиною, и в ответ на приглашение войти послышался шелест юбок. Это заставило его повернуть голову. Он увидел женщину, красивую, молодую и на редкость хорошо сложенную. У нее были темные волосы, прекрасный широкий умный лоб, живые глаза, взгляд которых согрел молодого пастора прежде, чем тот успел это осознать, и такие губки, что ими залюбовался бы всякий, неравнодушный к красоте.

— Все ли вам подали к чаю, что требуется? — спросила она, делая шаг вперед. Лицо ее сияло оживлением, она придерживала рукой край двери и слегка ее покачивала.

— Все, благодарю вас, — сказал мистер Стокдэйл, думая не столько о том, что он говорит, сколько о том, кем приходится интересная особа хозяйке дома.

— Вы уверены, что все? — переспросила молодая женщина, очевидно поняв, что пастор не очень-то вдумывался в свои слова.

Мистер Стокдэйл обвел взглядом все расставленное на столе и убедился, что ничего не забыто.

— Да, мисс Ньюбери, все, — повторил он.

— Миссис Ньюбери, — поправила она. — Лиззи Ньюбери. В девичестве меня звали Лиззи Симпкинс.

— О, прошу прощения, миссис Ньюбери…

Но прежде, чем он успел добавить хоть слово, она покинула комнату.

Стокдэйл сидел, задумавшись, пока Марта-Сарра не пришла убирать со стола.

— Скажи, милая, — спросил он, — чей это дом?

— Это дом миссис Лиззи Ньюбери, сэр.

— Значит, миссис Ньюбери это не та старая дама, с которой я уже виделся днем?

— Нет, сэр. То была мать миссис Ньюбери. А вот теперь к вам приходила сама миссис Ньюбери, ей хотелось посмотреть, красивый вы или нет.

Попозже, вечером, когда Стокдэйл собирался ужинать, миссис Ньюбери зашла снова.

— Я решила сама к вам наведаться, мистер Стокдэйл, — сказала она. Понимая, что ему оказана честь, священник вежливо поднялся со стула. Боюсь, что Марта не сумела толком объяснить. Что вам подать на ужин? Есть холодный кролик, есть окорок.

Стокдэйл заверил ее, что этих яств ему вполне достаточно. Тут же собрали на стол, но едва Стокдэйл отрезал себе ломтик, как в дверь снова постучали. Священник уже научился распознавать быстрый, ритмический стук, предвещавший появление прелестной хозяйки, и первый свой глоток обреченный молодой человек прикрыл любезной улыбкой.

— У нас есть еще и цыпленок, мистер Стокдэйл. Я чуть про него не забыла. Быть может, желаете? Я пришлю к вам Марту, она принесет.

Стокдэйл уже в достаточной мере владел искусством галантности, подобающей молодому человеку его возраста, и сказал, что согласен отведать цыпленка лишь в том случае, если подаст его сама хозяйка. Но, произнеся это, он тут же покраснел, устыдившись своей развязности, едва ли приличествующей серьезному человеку в сане священника. Через три минуты цыпленок появился, но, к великому удивлению Стокдэйла, внесла цыпленка Марта. Стокдэйл испытал чувство разочарования, на что, впрочем, может быть и рассчитывали.

Стокдэйл отужинал. Он никак не ожидал еще раз увидеть миссис Ньюбери в тот вечер, но она вновь постучала и вошла в гостиную. Благодарный взгляд Стокдэйла подтвердил ей, что она не прогадала оттого, что не пришла тогда, когда ее ждали. Однако не успела она произнести и слова, как молодой человек, у которого простуда к вечеру заметно разыгралась, принялся чихать с такой силой, что долго не мог остановиться.

Миссис Ньюбери смотрела на него с живейшим участием.

— Как вы простудились-то, мистер Стокдэйл! Стокдэйл ответил, что да, его порядком просквозило в дороге.

— Я вот о чем думаю… — протянула она лукаво, заметив на столе малособлазнительный стакан с водой, которую воздержанный молодой священник приготовился выпить на ночь.

— О чем же, миссис Ньюбери?

— Я думаю, вам следует выпить что-нибудь такое, что мигом сгонит с вас простуду. Что-нибудь получше холодной воды.

— Что ж делать, — сказал Стокдэйл, глянув на стакан. — Гостиницы здесь нет, а в деревне уж конечно ничего такого не достанешь. Надо довольствоваться тем, что есть.

— Найдется кое-что и получше, — ответила она. — И не так далеко отсюда, хотя и не в самом доме. Право, мистер Стокдэйл, вам надо принять меры, а то вы совсем расхвораетесь. Да-да, мистер Стокдэйл, уж вы мне поверьте. — Видя, что он хочет что-то сказать, она предостерегающе подняла палец. — Нет, не спрашивайте. Подождите немного и сами увидите.

Она ушла. А Стокдэйл в приятном расположении духа остался ее ждать. Она вскоре вернулась, но теперь на ней были капор и накидка.

— Мне б не хотелось вас беспокоить, мистер Стокдэйл, но вам придется мне помочь. Матушка уже легла. Укутайтесь хорошенько и идите за мной, да не забудьте прихватить с собой чашку.

Стокдэйл, человек молодой и одинокий, давно томясь желанием излить на кого-нибудь переполнявшую его душу благожелательность и даже нежность, с готовностью согласился и вышел вслед за миссис Ньюбери через кухонную дверь в сад. Они прошли в конец его, до каменной ограды. Ограда была низкая, и в ночной темноте Стокдэйл разглядел за ней несколько серых надгробных камней и очертания церковной крыши и колокольни.

— Тут перелезть нетрудно, — сказала миссис Ньюбери. Она стала на примыкавшую к ограде скамью, потом на ограду и спрыгнула по другую ее сторону, где грунт, как обычно на кладбищах, был выше. Стокдэйл проделал то же самое и в полутьме шел за своей хозяйкой по неровному дерну, пока они не очутились перед колокольней. Они вошли туда, и миссис Ньюбери тихонько притворила за собой дверь.

— Вы умеете хранить тайны? — услышал Стокдэйл мелодичный голос Лиззи.

— Как в железном сундуке! — ответил он с жаром.

Она достала из-под накидки зажженный фонарик, — до сих пор священник даже и не замечал, что он у нее есть. Теперь при свете фонарика стало видно, что они находятся возле лестницы, ведущей на хоры, а под лестницей свалена всякая рухлядь, главным образом поломанные церковные скамьи, куски стенной панели, а также старые доски из церковного пола.