Он указал на золотые двери, к которым вели мраморные ступени.

— Зачем сильному демону внешний лоск? — задумчиво сказал Конан. — Может быть, изнутри его жилище и украшено, но снаружи…

— Браво! — воскликнул Актион.

Он тронул коня и подъехал к одному из самых маленьких домов с простыми деревянными дверьми.

— Подождите здесь! — крикнул он, обернувшись. — Вы мне ничем не поможете.

И, спешившись, он спокойно вошел в жилище демона Уробаха.

Конан и Хепат также спешились и с тревогой смотрели на закрывшиеся за колдуном двери. Что за борьба шла там? Какими приемами Актион мог заставить демона вновь подчиниться? Успеть украсть кость? Прочитать сильные заклинания?

Конан в волнении прохаживался у закрытой двери. Хепат — ни жив, ни мертв — держал уздечки трех лошадей и не сводил глаз со скромного жилища одного из самых сильных демонов нижнего предела.

Внезапно дверь распахнулась, и вышел шатающийся, но улыбающийся колдун. Подмышкой у него была зажата та самая шкатулка, хранившая бесценную кость.

— Все хорошо, — устало проговорил он, — можете пойти и забрать свою женщину.

Внезапно он разразился визгливым, истеричным смехом. Конан заметил, что позади колдуна стало формироваться дымное облако. Уробах! Прирученный демон! Как поведет себя сейчас Актион? Будет ли верен слову? Конан в этом очень сомневался.

— Забирайте женщину! — Актион приплясывал от смеха. — Если она захочет с вами пойти! А если и пойдет, то вы можете об этом пожалеть! А мне пора! Я оставляю вам жеребца. Выбирайтесь, как хотите! Не хватайся за меч, Конан! Я не нарушил слова! Уробах унесет меня в Иранистан. Женщина теперь принадлежит тебе. Но я не договаривался вывести вас отсюда!

Дикий, безумный смех колдуна затих вдали, когда его накрыла серая туча. Конан и Хепат остались одни.

— Ладно, — мрачно сказал киммериец, — привяжи лошадей и посмотрим, где Итилия.

Войдя внутрь, друзья остановились пораженные величием обители демона.

Внутри это был огромный хрустальный дворец, сверкающий драгоценными каменьями. Своды терялись в необозримой выси, стены были изукрашены фресками такой красоты, что хотелось забыть обо всем и любоваться, созерцать, впитывать это великолепие.

В целом, дворец сверкал так, что было больно глазам. В немом восхищении друзья переходили из зала в зал, из комнаты в комнату. Бесчисленные анфилады поражающих красотой залов! Такого великолепия ни Конан, ни Хепат не видели никогда…

Вскоре друзья пришли в галерею, где каждая комната сверкала каким-то одним цветом. Изумрудная комната, где стены, казалось, были сотканы из огромных изумрудов чистейшей воды, а прозрачно-зеленый потолок завораживал взгляд. Огромная золотая комната, вся изукрашенная золотыми чеканными листами, уставленная мебелью из чистого золота, где на столах стояли золотые кубки и блюда. Бриллиантовая комната, сапфировая, аметистовая…

Кружилась голова. Друзья повернули назад. Обойти все залы невозможно. Но теперь они заблудились. В восхищении глядя по сторонам, они не запоминали дорогу…

Конан и Хепат потерянно бродили по великолепным комнатам, совершенно не представляя, что делать дальше.

Опять пришли в золотую комнату. Или это была другая? Та, первая, казалось немного меньше… Конан устало сел в кресло. Хепат уселся прямо на огромный, пушистый ковер с золотым шитьем, устилавший пол.

— Мне чудится, или я действительно слышу смех? — спросил Конан.

— Смех? — Хепат открыл рот и приложил ладони к ушам.

— Кажется… кто-то смеется…

В это момент в комнату легкой походкой вбежала красивая черноглазая женщина в прозрачных развевающихся одеждах.

— Конан! — крепкими руками она обвила шею северянина. — Хепат! Как я рада, что вы пришли!

— Итилия! — Конан слегка отстранился и внимательно посмотрел на женщину. — Мы пришли за тобой, но мы не знаем, как отсюда выбраться…

— Отсюда не надо выбираться, Конан, — серебристо засмеялась Итилия, — тут надо жить, блаженствовать, радоваться! Тут нет горя! Тут свет и радость.

— Да… — Конан неосознанно почесал затылок. — Но демон… Он же может вернуться…

— Нет! Конан, нет! Уробах теперь служит Актиону и не вернется сюда, пока не освободится от службы!

— А когда он может освободиться? — встрял Хепат.

— Не раньше, чем Актион умрет от старости! Но колдуны, Конан, живут очень долго! Весь этот дворец в нашем распоряжении!

— Я бы подзакусил слегка, — озадаченно сказал Конан, — а потом уж подумал бы…

— Нет ничего проще! — засмеялась Итилия.

Она хлопнула в ладоши, и золотой стол засверкал от обилия яств.

— Ты тоже научишься, Конан! Нужно четко представить себе все, что ты хочешь, и оно появится! Это же жилище демона! Мы будем так счастливы, Конан!

Недолго думая, киммериец и гном, крякнув, подсели к столу. А Итилия продолжала радостно щебетать:

— Конан, мой герой, мы будем предаваться любовным утехам от зари до зари! Мы будем любить друг друга до полного изнеможения, до потери сил!

Конан чуть не поперхнулся вином, но промолчал и принялся отдавать должное мясу. Итилия продолжала:

— Уробах часто принимал облик молодого красивого мужчины! Правда, в последнее время, у него постоянно находились какие-то дела… Мне кажется, он стал меня избегать… А так он — очень даже… Но ты, Конан!.. Ты, несомненно, лучше! Мы с тобой сольемся в вечном блаженстве.

Тут Конан заметил ошалевшие глаза Хепата и попросил женщину заказать еще мяса — жареного барана со всевозможными специями. А заодно и еще пару кувшинов вина.

— Вставай, пьянчуга! — Конан с трудом растолкал Хепата.

Опухшая от беспробудного пьянства физиономия гнома с безумными глазами вынырнула из-под роскошного, шитого золотом одеяла.

— Что стряслось? Демон вернулся? Куда? То есть, когда?

— Демон не вернулся и не вернется, а нам пора отсюда убираться! Хватит! — Конан мельком глянул в зеркало, обрамленное тяжелой золотой рамой.

С неудовольствием в очередной раз заметил, что и его физиономия изрядно опухла от вина и постоянного недосыпания, а талия стала гораздо объемнее от непомерно обильной еды.

— А женщина? — спросил Хепат, разобравшись, наконец, что к чему. — Разве она захочет уйти?

— Она пусть остается и ждет демона! — рявкнул Конан.

Затем добавил, уже мягче:

— Уходить она не хочет, но рассказала мне, как выбраться отсюда…

— Да, надо уходить, — рассудительно сказал Хепат, — тут мы погибнем от вина и обжорства!

— Не только от этого, — пробурчал Конан.

И, глянув на ухмыляющуюся физиономию гнома, добавил:

— Иди в золотой зал, закажи там припасов в дорогу… Вина — не брать! Только родниковую воду! Я пойду седлать коней.

Лошадей Конан нашел в прекрасном саду, объедающими благоуханные цветы с ухоженной клумбы. Сад примыкал к дворцу и, очевидно, тоже принадлежал демону Уробаху.

Вскоре пришел гном с двумя огромными мешками.

— Провизии много не бывает, — пояснил он, с трудом подтаскивая мешки к лошадям.

Когда все было готово к отъезду, появилась Итилия в черной походной одежде и быстрыми движениями оседлала жеребца, принадлежащего когда-то Актиону.

— Я подумала, что одни вы все же заблудитесь. — Она бросила в седло гибкое тело и тронула пятками коня.

Конан пожал плечами, помог отяжелевшему гному забраться в седло, затем сел сам и только тогда сказал:

— Ну что ж, поехали с нами.

Обратная дорога представляла собой огромный колодец, непонятной силой вырубленный в толще скал. Винтовая лестница восходила к невидимому отсюда небу. Диаметр колодца был равен длине полета стрелы. Лошади устало поднимались по бесчисленным ступеням.

— Это путь для учеников, которые хотя и преодолели все препятствия на пути в нижние пределы, но пока не смогли стать настоящими колдунами, — пояснила Итилия.

— И что же, они ползут тут по ступенькам? — спросил Хепат, недовольный тем, что постоянно съезжал к крупу лошади.