Конан проверил, легко ли меч покидает ножны, и вновь принялся за еду. Кром! Кто же они такие?! Почему и куда исчезают на ночь? Переносятся втроем в другие миры? Стоп! Он потер лоб — почему это он решил, что они уходят куда-то все вместе? Вряд ли… Как она сказала? «Они тоже уйдут по своим делам».

Волчий вой раздался гораздо ближе, нежели в прошлый раз. Не это ли их дела? Не оборотни ли путешествуют вместе с ним под видом погонщиков верблюдов? Впрочем, работу погонщиков они тоже выполняют.

Лошади тревожно заржали. Луна зашла за тучу, и в степи стало темнее. Теперь Конан с трудом различал силуэты коней и верблюдов. И еще два силуэта мелькали поодаль. Две тени. Две пары горящих глаз. Погонщики пришли проверить, как чувствуют себя верблюды? Конан поднялся, сделал несколько шагов и пронзительно свистнул. Волчьи силуэты отдалились, но две пары глаз по-прежнему горели во тьме. Перемещались, исчезали на миг, вновь зажигались, источая злобу, ненависть и подлую трусость зверей, привыкших нападать большой стаей.

Ночь казалась необычайно длинной. Два волка по-прежнему кружили вокруг, и Конан почти не спал. Только ближе к рассвету парные огоньки злобных глаз исчезли, и удалось, наконец, немного подремать.

— Как прошла ночь, варвар? — мелодичный голос вырвал киммерийца из легкого забытья.

Конан встал, расправил затекшие члены и бросил наугад:

— Скажи своим погонщикам, пусть охотятся подальше от меня! Отрублю им головы, а верблюдов буду навьючивать сам!

Иолина вспыхнула:

— С чего ты взял?.. Как ты?.. Ну, хорошо! Ты догадался.

Она изящно повернулась, окинув быстрым взглядом фигуры в черных плащах с надвинутыми капюшонами.

— Я наложила на них заклятие — тебя они не тронут. Но, вот, коней и верблюдов… Потому я и приказала их охранять.

— А я за себя и не боюсь, — усмехнулся Конан, — уж с парой волков-оборотней я как-нибудь справлюсь. Но не спать все ночи, охраняя животных!.. Нет, лучше я отрублю им головы! — он решительно двинулся к погонщикам.

— Подожди, — женщина с неожиданной силой схватила его за руку, — подожди, я постараюсь им внушить приказ охотиться дальше в степи…

Плавной походкой, которую только слегка портила легкая хромота, она направилась к оборотням.

— Пойдем со мной, варвар, посмотришь, на их лица!

Когда Конан подошел, Иолина отрывисто говорила что-то на странном шипящем языке. Погонщики молча кивали, не поднимая глаз. Не говоря ни слова, Конан резко откинул капюшон одного из оборотней.

То, что он увидел, заставило его содрогнуться и схватиться за рукоять меча.

— Они не простые оборотни, — быстро говорила Иолина, — они, вообще, не из вашего мира, поэтому так и выглядят. Но днем они послушны и работящи. Хорошие слуги.

Конан не отпуская рукояти меча, смотрел в красные глаза человека-волка. Это действительно были не те оборотни, которые днем выглядят, как люди, а ночью превращаются в волка. Черты лица, или, точнее, морды, стоявшего перед Конаном чудовища, являли собой жуткую смесь человека и зверя. Сама по себе волчья морда не кажется страшной, думал Конан, она даже по-своему симпатична. Но вот, на эту ужасную мешанину волчьих и человеческих черт, невозможно смотреть без содрогания!

Оборотень щелкнул зубами и поспешно натянул капюшон. Иолина приказным тоном прошипела еще несколько слов и увлекла Конана подальше от своих ужасных слуг. Как ни в чем не бывало, погонщики принялись навьючивать порученных их заботам верблюдов.

— Почему же, ни лошади, ни верблюды их не боятся? — спросил Конан.

— Ночью боятся, — беспечно ответила женщина и рассмеялась.

Затем, потянула Конана за рукав к импровизированному столу.

— Подкрепись перед дорогой, — она заботливо налила вино и вдруг с криком разжала пальцы, неотрывно глядя на украшенную барельефами кружку. Пролитое вино темным, кровавым пятном растеклось по пологу.

— Откуда у тебя эта кружка?!

— Подарок одного демона, — небрежно ответил Конан.

Женщина долго молчала, неотрывно глядя в синие глаза киммерийца. Затем, с трудом оторвав взгляд, посмотрела на кружку. Драконы и горгульи, казались, вполне живыми — этакие миниатюрные существа, приклеенные к серой, обожженной глине.

— Спрячь ее, — изменившимся голосом тихо попросила женщина, — спрячь и не доставай при мне. Я не хочу, чтобы…

Она замолчала и подвинула Конану вяленое мясо и лепешки.

— А ты не хочешь закусить перед дорогой? — с набитым ртом спросил киммериец, обмотав кружку тряпками и упрятав в сумку.

— О, я хорошо поела ночью! — Иолина опять весело рассмеялась и, ластясь, как избалованная домашняя кошка, прижалась к плечу Конана.

Удивляясь столь резким сменам настроения хозяйки, воин вспомнил ночь в комнатке над таверной толстого Асланкариба и невольно посмотрел на погонщиков — они же все увидят…

— Не смущайся, мой варвар, — проворковала Иолина, — они просто животные, для них это естественно…

Она пристально посмотрела в глаза Конану, и тот ощутил уже знакомое головокружение. И вновь этот волнующий запах… И гибкое, горячее тело… И полные, мягкие губы… Он уже знал, что будет вспоминать ласки женщины, как далекий прекрасный сон…

С последним проблеском сознания варвар подумал — не чудовище ли он обнимает?..

— Просыпайся, варвар! — голос звучал по-прежнему мягко и нежно, однако в нем уже угадывались стальные нотки суровой и надменной хозяйки.

— Ты зря пытаешься заставить меня забыть… — пробормотал Конан, одеваясь, — я все помню.

— Все ты не можешь помнить, мой варвар, — с насмешкой проговорила женщина, — а ту часть, что помнишь… Это не страшно.

«Интересно, — думал Конан, машинально помогая хозяйке усесться на лошадь, — какую же часть нашей любовной игры она заставила меня забыть? И почему? Значит, что-то я, как человек, мог не принять? Ужаснуться?»

Он вспомнил все изысканные ласки, которыми его награждали женщины на протяжении многих лет, с тех пор, как он познал любовь.

Казалось бы… удивить его теперь сложно… Так что же это были за игры, столь ужасные для человека, что эта женщина заставила его их забыть?! Эта женщина… Кто она? Демон? Хозяйка оборотней? Почему она так испугалась кружки, подаренной демоном? И хотелось бы знать — чем (или кем?) она пообедала этой ночью?

День был как обычно жарким, небо безоблачным, а разомлевшие лошади еле плелись. Конан искоса наблюдал за погонщиками и хозяйкой, но ничего необычного в их поведении не было. Оборотни вели себя смирно, а Иолина, как всегда ехала молча, глубоко задумавшись и устремив невидящий взгляд куда-то за горизонт.

— Может, ты мне скажешь, куда и зачем мы едем? — решил нарушить молчание Конан.

Он не надеялся на ответ, но женщина, очнувшись от задумчивости, сказала:

— В сердце Кезанкийских гор есть одно место… Мне необходимо там побывать… Надолго мы не задержимся и почти сразу отправимся в обратный путь… если будем живы, — она ласково улыбнулась, и Конан заметил, что зубы у нее значительно острее человечьих и, пожалуй, длиннее.

— Может, расскажешь подробней? Что это за место, кто там живет?

— Заранее лучше не знать, мой варвар, — тихо ответила Иолина и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

Ехали целый день, не останавливаясь. Конан закусывал на ходу, Иолина есть отказалась, а погонщикам он и не предлагал, справедливо полагая, что лепешки придутся им не по вкусу. К вечеру на небе стали собираться облака, затем они слились в одну огромную тучу, которая к ночи закрыла весь небосвод.

— Он знает, что я приближаюсь, — как бы про себя пробормотала женщина, а вслух сказала: — Сегодняшняя ночь может быть бурной! Приготовь меч, варвар!

Конан промолчал. Что тут говорить, если она не желает ничего рассказывать? А меч, — он усмехнулся, — всегда наготове.

Иолина пристально посмотрела на своего телохранителя и удовлетворенно кивнула.

— Если будет туго, я постараюсь появиться пораньше и помочь… Берегись черных птиц, варвар, — она подняла руку, останавливая караван на ночлег.