Женщина разочарованно вздохнула:

— Ты совсем не испугался… А ведь я могла раздавить тебя одной лапкой!

— Мне приходилось биться с драконами, — сдержанно ответил Конан.

Повисла неловкая пауза. Тут уж, нужно было, или нескольких суток подряд расспрашивать обо всех чудесах, или ограничиться замечанием насчет отсутствия чешуи.

Подошли к каравану. Верблюды совсем не выглядели испуганными, и Конан подумал — может у них просто не хватает мозгов, чтобы осознать опасность? Вон лошади — даже мелкая дрожь их бьет!.. Еще бы — вот так, неожиданно, встретиться с огнедышащим драконом!

Кезанкийские горы угрюмо нависали над степью, подавляя мрачным величием и дикой, необузданной красотой. Караван казался крошечным по сравнению даже с небольшими скалами, рассыпанными по отрогам великой горной гряды. По мере приближения к таинственному брату-злодею, засевшему в горах, Иолина становилась все более нервной, и Конан с удивлением обнаружил, что демоны имеют вполне человеческие чувства. В том, что его хозяйка — демон, он теперь не сомневался. Кто же еще может менять тела, как рубашки? Кто еще может, вот так, запросто, превратиться в дракона и поджарить врагов? Была, правда, еще возможность того, что Иолина — богиня. Но, если разобраться, велика ли разница? И те, и другие, занимаются своими делами и равнодушны к людям. Некоторые наивные человечки, думают, что боги помогают людям, но ведь они ошибаются! Конан был уверен: они ошибаются! Боги, в лучшем случае, иногда следят за людскими делами, но помогать?! У них свои дела, свои заботы, свои битвы и воины. Вот, например, как у Иолины — вражда с братом. Причем, вражда, насколько он, Конан, понял, смертельная. Правда, Иолина — все же, скорее, демон, а не бог.

— Теперь нам нельзя терять времени, — резко сказала женщина, разглядывая что-то на заснеженных вершинах, — брат обрушит на нас всю свою мощь, и если мы не поспешим — увязнем в мелких стычках.

— А если поспешим? — Конан пытался понять, что же она увидела в горах.

Может, уже ползут какие-нибудь чудовища?

— Если поспешим, битва будет в его логове. Тогда у нас есть шанс победить.

Конан хмыкнул и, тронув каблуками коня, повел караван в горы еле заметной тропкой, змейкой петляющей меж валунов и скал. Верблюды шли нехотя. Они любили пески, а не валуны и скалы. Погонщикам то и дело приходилось прохаживаться кнутом по их лохматым бокам. Вечерело. В горах, как известно, ночь, наступает быстро.

— Остановимся на ночлег? — спросил Конан, придержав коня.

— Придется, — нехотя ответила Иолина и, заметно нервничая, опять глянула на горные вершины, освещаемые последними лучами заходящего солнца.

Конан, как ни старался, не мог разглядеть ничего необычного. Остановив караван, он, привычными движениями, распаковал седельную сумку, разложил дорожную снедь, и вдруг подумал: а ведь его хозяйка так ни разу и не разделила с ним трапезу.

Собственно, он не помнил, чтобы она, вообще, ела. И это наводило на некоторые мысли. Конан невольно глянул на погонщиков — вот-вот исчезнут… Побегут охотиться, набивать кровавым мясом волчьи утробы. А их хозяйка? Она ведь тоже где-то пропадает по ночам. Более того — однажды она прямо сказала, что хорошо пообедала ночью!

Киммериец задумчиво жевал сухие лепешки. Может быть, спросить ее прямо, пока не исчезла?

— Скажи… Ты, чем питаешься? — против обыкновения, он чувствовал себя неловко.

— Кровью, конечно, — буднично ответила женщина, — а ты как думал?

— Да, я, в общем, так и думал…

— Но не бойся, мой варвар, твою кровь и твою жизнь я буду беречь, ты мне нужен.

— Пока, нужен, — уточнил Конан.

Ему все более становилось не по себе. Во что, собственно, он ввязался? Что помешает ей, победив брата с его, Конана, помощью, в качестве благодарности выпить всю его кровь? И платить не надо. Хотя… Конан одернул себя — насчет платы он не прав. По всему видно: деньги нашего мира, земные деньги — золото, камни, серебро, она не считает. И заплатить за службу ей ничего не стоит. А ему, если случится победить и, вообще, остаться в живых, не следует стесняться, назначая цену!

Вероятно, все эти мысли отражались у него на лице, потому, что Иолина смотрела с усмешкой.

— Ты мне нужен, варвар, — повторила она, — и не только для схватки с братом…

— А для чего еще?

— Поговорим об этом после битвы… Совсем стемнело, мне пора…

— Подожди! На кого ты охотишься? Чью кровь пьешь? Зверей? Ведь тут никого больше нет!

— Я летаю в ближайшие города… — донесся из ночной тьмы ее затихающий голос.

— О, Кром! — Конан был обескуражен.

В ближайшие города? В Аренджун? В Шадизар? В Султанапур? Куда, демоны ее забери, она летает?

Он представил, как опускается на улицы ночного города ее стремительная тень. Как неожиданно появляется она перед загулявшими прохожими. Может, ее принимают за проститутку? И спокойно позволяют красивой блуднице поцеловать себя в шею. Потом, почувствовав острые зубы, пытаются вырваться, но поздно — нежные руки вдруг стискивают тела беспечных гуляк железной хваткой, пухленький ротик превращается в ненасытную пасть упыря, у человека кружится голова от недостатка крови, и вот он уже бездыханный лежит на дороге. А красавица-вампирелла идет на поиски следующей жертвы.

Конан потряс головой. Он назвал бы ее упырем, но это, вероятно, не совсем верно. Что такое упырь, вурдалак, вампир? Мертвец, вставший из могилы для того, чтобы пить кровь. Днем он мертвеет и спит в гробу, или где придется. Но Иолина днем чувствовала себя прекрасно. И она явно не была мертвецом. Нет, она не упырь. Тогда кто же? Демон, бог? Неясно, так же, как и в начале их знакомства. Она — существо, питающиеся кровью, умеющее менять обличия, летать, напускать морок и, вероятно, еще много чего. И вообще — Конан покачал головой — почему это люди решили, что знают всех существ, обитающих в мире? Тем более, в соседних мирах? Он вспомнил частые споры в харчевнях о вампирах, оборотнях, чудовищах. Всегда находились «знатоки», рассказывающие о чем-либо с таким видом, будто знают все на этой земле. А сами, конечно же, не видели и сотой части того, о чем толкуют.

Окончательно стемнело. Верблюды и лошади испуганно сбились в кучу и смирно стояли неподалеку. Конан прислушался. Ночи в горах редко бывают тихими. То скатится в ущелье валун и эхо пойдет гулять меж заснеженных вершин. То горные козлы, прыгая с камня на камень, вызовут небольшой обвал, то ветер донесет несмолкаемый говор водопада, шумящего где-то вдали. Все эти звуки Конан, выросший в горах, хорошо знал. И теперь, приставив ладони к ушам, прекрасно различал, и шум водопада вдали, и эхо горных обвалов. Но слышался еще какой-то звук. Непонятный, неопознанный. Напоминающий многократно усиленное шуршание ползущего по стене жука. Вспомнились тревожные взгляды Иолины. Она явно пыталась различить что-то на далеких горных вершинах. Может, она, благодаря сверхъестественным способностям, уже тогда чувствовала приближение… Чего? Кого? Что за чудовище ползет по горам, пробираясь к их стоянке? Не зря испуганные животные жмутся к человеку. Вот только, сумеет ли он их защитить? Сумеет ли он защитить себя?

Теперь уже явственно слышался грохот падающих в пропасть камней, выкатывающихся из-под чьей-то тяжелой лапы. Ночная темнота, очевидно, не была помехой чудовищу. Сколько раз Конан проклинал свои глаза, не видящие в темноте, сколько раз завидовал волкам, собакам и кошкам! Даже летучие мыши, вовсе не имеющие глаз, хорошо «видели» ночью! Что же за проклятье наложено на человека, не могущего различить в темноте подкрадывающегося хищника?! Кому, каким богам понадобилась их ночная слепота? Зачем они лишили человека ночного зрения?! Чтобы ночами людей ловили чудовища? Чтобы не слишком плодился человек на этой земле? Но они просчитались — глупые боги! Человек все равно остается царем зверей, хозяином земли!

Внезапно дрожь холодной волной прокатилась по позвоночнику. Да в своем ли он уме?! Какой там хозяин?! Вспомнились демоны, которых он знал и о которых слышал. Вспомнились гиганты, спящие до поры в подземных убежищах. Нет, не человек хозяин на этой земле! Мнить себя хозяином, значит быть неисправимым: глупцом. Так же таракан, живущий в закромах у толстого Асланкариба, Может вообразить себя хозяином таверны! Нет, человека в этом: мире просто терпят. Пока. Терпят до поры, до времени. До тех пока он не разозлит по-настоящему великих: богов… Или ужасных демонов… Или: тех, кто бьется между собой за власть над миром — Богов Седой Старины и Властителей Древности. Вот кто правит эти миром! Точнее, нет, не правит… Все они, похоже, бьются за право владеть и управлять миром, но пока… Пока все идет само собой. Но это не значит, что человек — жалкая, смертная букашка — владелец мира!