Ей достался номер, где окна не открывались. Если бы она не чувствовала себя такой измотанной, то немедля перебралась бы в другую гостиницу. У нее сразу же начался приступ удушья. Но она заставила себя пойти в душ, после чего голышом забралась под простыню. «Я сплю как Хенрик, — мелькнуло в голове. — Голышом. Почему в последнюю ночь его жизни на нем была пижама?»

Вопрос остался без ответа — Луиза заснула и проснулась только в полдень. Вышла на улицу, направилась к порту, прогулялась до здания Оперы и зашла перекусить в итальянский ресторан. Было прохладно, но солнце пригревало. Она выпила вина и попыталась решить, что делать. Артур говорил с посольством. Еще он связался с кем-то из Общества дружбы, кто якобы располагал информацией о шведах-иммигрантах. Но Арон ведь не иммигрант. Он не позволит себя регистрировать. Он — человек, всегда имеющий как минимум два входа и выхода из своего укрытия.

Она отогнала от себя чувство бессилия. Наверняка существует способ найти Арона, если он, разумеется, в Австралии. Он из тех людей, которые никого не оставляют безразличными. Познакомившись с Ароном, забыть его было нельзя.

Луиза уже собралась уходить из ресторана, когда услышала, что за соседним столиком какой-то мужчина говорит по-шведски по мобильному телефону. Говорил он с женщиной — это Луиза услышала — о ремонте автомобиля. Закончив разговор, мужчина улыбнулся ей:

— It is always problems with the cars. Always[4].

— Я говорю по-шведски. Но я согласна — машины вечно барахлят.

Мужчина встал, подошел к ее столу, представился — его зовут Оскар Лундин — и крепко пожал ей руку.

— Луиза Кантор. Красивое имя. Ты здесь на время или иммигрантка?

— На короткое время. Не пробыла здесь еще и суток.

Показав рукой на стул, он поинтересовался, может ли присесть. Официант перенес его чашку с кофе.

— Прекрасный весенний день. Еще прохладно. Но весна приближается. Никогда не перестану восхищаться этим миром, где весна и осень могут следовать друг за другом, хотя их разделяют моря и континенты.

— Ты давно здесь живешь?

— Приехал в сорок девятом. Мне было девятнадцать. Вообразил, что здесь можно грести деньги лопатой. Мои школьные познания никуда не годились, но я любил сады, растения. Знал, что всегда смогу обеспечить себя, подрезая кусты или приводя в порядок фруктовые деревья.

— Почему ты отправился сюда?

— У меня были чудовищные родители. Извини за откровенность. Отец — священник, ненавидевший всех, кто не верил в его Бога. Я вообще ни в кого не верил, и он считал меня богохульником и избивал до полусмерти, пока я не вырос и не смог дать отпор. Тогда он перестал со мной разговаривать. Мать вечно пыталась нас помирить, она была доброй самаритянкой, которая, к сожалению, вела невидимую бухгалтерскую книгу и не делала ничего, чтобы облегчить мне жизнь, поскольку требовала взамен благодарности. Она заставляла меня демонстрировать мои сокровенные мысли, муки совести, чувство вины за все то, чем она пожертвовала, — выжимала меня как лимон в давилке. И я сделал единственно возможное. Уехал. Прошло уже больше полувека. Я ни разу не возвращался. Не поехал даже на их похороны. У меня там осталась сестра, с ней я говорю каждое Рождество. А так я здесь. И стал садовником. У меня собственная фирма, которая не только подрезает кусты и приводит в порядок фруктовые деревья, но и разбивает целые парки для тех, кто готов платить.

Он допил кофе и передвинул стул, подставляя лицо солнцу. Луиза решила, что ей терять нечего.

— Я ищу одного человека. Его зовут Арон Кантор. Когда-то мы были женаты. По-моему, он живет здесь, в Австралии.

— По-твоему?

— Я не уверена. Я спрашивала в посольстве и в Обществе дружбы.

Оскар Лундин поморщился:

— Они представления не имеют, кто из шведов находится в этой стране. Общество — это стог сена, где любые иголки могут спрятаться.

— Неужели? Люди приезжают сюда, чтобы спрятаться?

— Точно так же, как здешний народ стремится попасть в страну вроде Швеции, чтобы скрыть свои грехи. Не думаю, что здесь прячется слишком много шведских мошенников. Но кое-кто есть точно. Десять лет назад здесь жил человек из Онге, совершивший убийство. Шведские власти его так и не нашли. Теперь он мертв и покоится под собственным могильным камнем в Аделаиде. Но, полагаю, твой бывший муж не объявлен в розыск за какое-либо преступление.

— Не объявлен. Но мне необходимо его найти.

— Это нам всем необходимо. Найти тех, кого мы ищем.

— Что бы ты сделал на моем месте?

Оскар Лундин задумчиво помешал ложечкой в полупустой чашке.

— На твоем месте я бы попросил меня о помощи, — наконец проговорил он. — У меня большие связи в этой стране. Австралия — это континент, где дела по-прежнему вершатся с помощью личных связей. Мы кричим, шепчем друг другу на ухо и обычно узнаем то, что хотели узнать. Как мне найти тебя?

— Я живу в «Хилтоне». Хотя для меня это слишком дорого.

— Останься там еще на два дня, если хватит денег. Больше не потребуется. Если твой муж здесь, я его найду. Если не найду, придется тебе искать его в другом месте. Например, в Новой Зеландии, что вполне разумно.

— Я с трудом верю в такую удачу — что я встретила тебя. И что ты захотел помочь совершенно незнакомому человеку.

— Пожалуй, я пытаюсь делать то самое добро, что мой отец только притворялся, будто делает.

Подозвав официанта, Оскар Лундин расплатился. Уходя, приподнял шляпу.

— Через сорок восемь часов я позвоню. Надеюсь, с хорошими новостями. Но я уже переживаю, что наобещал слишком много. Бывало, я обещал, что на посаженных мной яблонях уродится много плодов. Меня это до сих пор преследует.

Луиза видела, как он, выйдя прямо под солнечные лучи, направился по набережной к паромной переправе, на фоне которой высились небоскребы. Нередко она ошибалась в оценке людей. Но в том, что Оскар Лундин действительно постарается ей помочь, не сомневалась.

Через двадцать три часа в ее номере зазвонил телефон. Она как раз вернулась с долгой прогулки. Пыталась прикинуть, что будет делать, если Оскар Лундин не даст ей никакой информации или если он обманет ее и не позвонит. В этот же день она еще поговорила с отцом и позвонила в Грецию, предупредила коллег, что ей потребуется еще неделя, чтобы справиться с горем, а может, и две. Ее выслушали с пониманием, как и раньше, но она прекрасно знала, что очень скоро ей придется вернуться на раскопки, иначе у них там лопнет терпение.

Голос Оскара Лундина звучал, как она его запомнила, — приятный шведский язык, в котором не отсутствовали многие слова, вошедшие в обиход за долгие годы, проведенные им за пределами Швеции. «Так говорили на шведском в годы моего детства», — подумала она после их встречи.

Оскар Лундин сразу перешел к делу:

— Думаю, я нашел твоего сбежавшего мужа. Если только не существует нескольких шведов по имени Арон Кантор.

— Он — единственный.

— У тебя есть карта Австралии?

Луиза купила карту и сейчас развернула ее на кровати.

— Поставь палец на Сидней. Затем следуй дорогами, ведущими на юг, к Мельбурну. Поедешь в сторону южного побережья и остановишься в местечке Аполло-Бей. Нашла?

Она увидела нужное название.

— По моим сведениям, там уже несколько лет живет человек по имени Арон Кантор. Точный адрес его квартиры или дома мой информатор указать не мог. Но он уверен, что человек, которого ты ищешь, находится в Аполло-Бей.

— У кого ты это узнал?

— У старого капитана траулера, уставшего от Северного моря и потому перебравшегося на другой конец земли. Обычно он какое-то время проводит на южном побережье. К тому же отличается безмерным любопытством и не забывает ни одного имени. Думаю, ты найдешь Арона Кантора в Аполло-Бей. Местечко маленькое, оживающее только в летние месяцы. Сейчас, в эту пору года, там совсем мало людей.