Фонарик светил ярко, батарейки, купленные только вчера у лоточника на станции метро, и не собирались пока садиться, так что Тим решил пока поисследовать дальше…

Прошло минут двадцать, как Тим свернул в кирпичный тоннель, а тот всё не кончался и не кончался. И не поворачивал. Он уходил вдаль прямой стрелой, и стены его чуть светились под лучом фонаря.

Давно пора было б остановиться и возвращаться назад, а то и кинуться назад стремглав и в панике: кто из людей и когда строил такие длинные и прямые тоннели? Но ощущение необычности только разжигало интерес Тима. И тоннель не обманул ожиданий. Кирпичи становились всё светлей и светлей, а затем - Тим так и не сумел понять, когда это произошло - оказались из чистейшего белого мрамора! В стенах время от времени попадались углубления, словно там начали формироваться в мраморе двери, но затем раздумали, да так и остались… И только вперёд тоннель по-прежнему тянулся бесконечной прямой стрелой-дорогой. И - ни фонарей, ни колец для факелов по стенам. Вот только белизна мрамора - кажется, что он сам по себе сияет…

Интуитивно, не до конца понимая, что делает, Тим выключил фонарик. Запоздало сверкнула мысль, что вот сейчас-то навалится темнота, а с ней нападут и все ночные страхи, которые днём оживают только в таких вот пещерах. Но этого не произошло. Погас фонарик, и мир вокруг вдруг волшебным образом переменился. Стены словно раздвинулись в стороны, и светились теперь сами по себе небесно-голубым светом. Вмиг мрамор оказался голубым, как в одной из заставок «Окошек», и в его свечении стало вдруг понятно, что ход тянется вперёд ещё на сотни миль, нигде не поворачивая и не искривляясь. И Тим вдруг ощутил, что хочет пройти его до конца. Весь. Сейчас…

Тоннель не закончился, он просто переменился. Потолок резко взмыл вверх, стены вновь разошлись… Теперь это был мраморный зал, по стенам которого висело множество зеркал. И если бы Тиму когда-нибудь взбрело в голову пересчитать все зеркала этой залы, то он обнаружил бы, что их ровно сто. Зал Ста Зеркал. Сто зеркал - и только одно их них - настоящее, Истинное Зеркало. Неотличимое от других, пока не присмотришься к нему повнимательнее…

Но Тиму некогда было присматриваться к зеркалам, он спешил дальше. В следующем зале оказались картины. Высокие и маленькие, они имели одну странность: неизвестный дизайнер расположил их так, что нижний край их был всегда почти вровень с полом. Словно дверцы. Но из любопытства Тим заглянул за пару картин: полотна висели на нитях, собранных хитрым образом в пучок и повешенные на одном-единственном гвоздике. И всё же ощущение проходов не исчезало, стоило лишь отойти от стены… Казалось - шагни в картину, и… Но что-то сдерживало от подобного шага. Со временем появилось ощущение, что его, Тима, ждут. Там, впереди…

Огромная зала возникла вокруг Тима внезапно. Просто какой-то шаг вперёд - и вдруг осознаёшь, что только что коридор окончился, и ты вошёл в огромный центральный зал Храма. Именно так - Храма с большой буквы, столько было здесь великолепия и величия… Но при этом совершенно не помнишь ни как ты сюда дошёл, ни почему раньше не приметил приближающийся вход в зал.

Всё вокруг было словно в лёгкой призрачной дымке, что не давало рассмотреть подробнее фрески и детали Храма. Словно всё виделось сквозь чуть-чуть запотевшее стекло… И только открытая дверь впереди была видна ясно и отчётливо. Врывающийся в неё солнечный луч очерчивал квадрат на полу, но стороны этого квадрата плавно размывались, становясь такими же зыбкими, как и всё в Храме…

За дверью на пороге сидела спиной к Тиму женщина в плаще с капюшоном, а перед нею стоял высокий молодой парень в ослепительно-белом трико и алом шутовском колпаке. Такой себе придворный шут времён позднего средневековья. Что-то в облике шута было неправильным, но что - Тим никак не мог понять. И тогда он шагнул вперёд: он вдруг решил, что скрываться в сумраке помещения не стоит, чтобы не показалось, что он подслушивает.

Солнечный свет на мгновение ослепил его глаза, привыкшие уже к тоннельному сумерку, но уши уловили слова, сказанные, кажется, шутом:

- Но всё это так похоже на сон…

- Когда-то ты поймёшь, что всё сказанное сейчас - не сонный бред, но не было бы слишком поздно… - ответил спокойный женский голос, и затем добавил: - Солнце висит над нами, но подвешено оно так хрупко, и так легко уронить его вниз, в горы… А теперь тебе пора, ибо время твоё истекло… Когда же решишь спросить меня о чём-то своём - ступай на восток, и там за землями Авари ты найдёшь Храм Зрячей, и войдёшь внутрь, и там я буду ждать тебя… Прощай!

Глаза Тима постепенно привыкли к свету, и он с изумлением увидел, как шут оторвался от земли и взмыл в густо-синее небо, быстро растворившись в безоблачной синеве… Вернее - он подумал, что в таком случае стоило бы удивиться, но самого удивления почему-то не ощутил. Как не удивило его и то, что он наконец-то понял, что было не так в шуте: на перевязи у того сверкала ослепительная шпага, словно сияющая сама по себе!

- А она и светилась сама по себе, - услышал Тим спокойный голос женщины, - Такие клинки - живые… Вот только немного их на свете… А жаль. Впрочем - ты ведь наверняка хочешь спросить что-то, мальчик?

- Меня зовут Тим.

- Тим… Хорошее имя… Когда-то совсем-совсем другой мальчик с точно таким же именем попытался спасти Вечно Свободного. Жаль, что ему помешали сделать это доброе дело… Но ведь ты пришёл не для того, чтобы просто слушать воспоминания Зрячей, не так ли?

- Зрячей?

- Так меня зовут.

- Но… почему? Разве другие тут - слепые?

- Нет, - женщина чуть заметно улыбнулась кончиками губ, - Зрячие. Все могут смотреть, но не всем дано - Видеть.

- А Вы можете.

- А я могу. Для этого для начала надо, скажем, обитать в подобном Храме на Перекрёстке. И внимательно смотреть, что, когда и где произошло… А потом - думать, почему это произошло именно так, а не иначе… Примерно как ты, когда рассуждал о природе Нарсила, помнишь?

Тим хорошо помнил этот свой разговор в толкин-клубе, где он открыто заявил, что Нарсил был совсем даже не эльфийским оружием, и даже вообще создавался не на Арте. И не на Земле. И убедительно доказал это.